Вьется жизнь тропой солдатской: бывший военнослужащий вступил в добровольческий отряд

Мэйсон — российский боец Георгиевской бригады Союза добровольцев Донбасса. Бывший военный ВС РФ на время переехал в Латинскую Америку, но вернулся, чтобы защищать Донбасс. Он рассказал «Вечерней Москве», почему решил сражаться против украинских неонацистов.

— Мэйсон, расскажите, когда и при каких обстоятельствах приняли решение отправиться на защиту Новороссии?

— Все началось в 2012 году, когда министр обороны России Анатолий Сердюков (занимал должность с 2007 по 2013 год. — «ВМ») проводил реформы. Они вылились в значительные сокращения военнослужащих, особенно в сухопутных войсках, ведь он стремился свести численность ВС РФ до миллиона. Тогда в мое подразделение, где я служил лейтенантом, пришло распоряжение о сокращении пяти человек. Была установка — не увольнять молодых, поэтому под сокращение попадали офицеры и солдаты зрелого возраста. Я видел, как они беспокоились из-за этого, поэтому решил написать рапорт.

У меня появилось много времени, активно искал увлечения. Стал изучать испанский язык, а в 2013 году уехал в Латинскую Америку. В конце 2013-го как раз начались революционные события на Украине. Сначала думал: «Ну, наконец-то они свергнут олигархат и установят народное правительство». Но чем дальше, тем хуже. И тогда я понял, что надо отправляться на защиту Донбасса.

— Что стало последней каплей?

— Как сейчас помню: читал новости и увидел, что в результате обстрела укрофашистов в Горловке погибли молодая мама Кристина и ее дочь Кира. После этого я сразу же купил билет и улетел на защиту Донбасса.

— Как вы попали в добровольческий батальон?

— Я откликнулся на объявление по набору добровольцев в соцсети. Не знал тогда, куда конкретно меня отправят и на каких условиях. И, разумеется, все было за свой счет. В итоге попал в добровольческую бригаду «Кальмиус», которая на тот момент еще только формировалась. В августе 2014-го, когда начались попытки мирного урегулирования конфликта, нам запретили принимать ответные меры. Я уезжал домой с горьким чувством того, что мы не завершили дело.

— Но спецоперация заставила вас вернуться на Донбасс...

— Да, я начал ждать мобилизацию — возможность снова попасть в ряды вооруженных сил. Понял, что не дождусь, и начал искать способы отправиться на фронт. Хотел попасть в «Ахмат», но мне отказали. Тогда там принимали только сержантов и рядовых.

— И что вы делали?

— Оставался только самый отчаянный вариант — частная военная компания. Но потом прочитал в соцсетях, что идет набор в добровольческий батальон «Барс». Учитывая мое образование, после общения с руководством вновь созданного батальона меня поставили на должность заместителя начальника штаба. Под Херсоном началась моя первая командировка. А спустя время, после окончания контракта, мой командир из Барса стал одним из руководителей новой бригады и позвал меня вернуться в строй. Так я попал в бригаду «Святого Георгия».

— А как появился ваш позывной?

— Изначально у меня был другой позывной — Майэс. Но так как его сложно было выговорить, он быстро трансформировался в Мэйсон.

— Как товарищи относятся к тому, что вы жили в Латинской Америке?

— Никакой дискриминации не было. Бывают шутки на миграционную тему, но они добродушные.

— Какие боевые задачи вы выполняете на передовой?

— Сейчас занимаюсь сбором оперативной информации для подразделения, в частности на переднем крае.

— Какие сражения в ходе СВО показались наиболее опасными?

— В прошлом году нам дали большой участок для обороны вблизи Херсона. Село Андреевка — Белогорка, вторая линия, никто не ожидал на ней активных наступательных действий. Но они произошли.

Две недели нашему батальону пришлось сдерживать противника, силы которого серьезно превосходили наши, включая бронетехнику. Но задача устоять до прихода подкрепления была выполнена.

— Как местные жители относились к русским солдатам? Были с их стороны провокации?

— Когда наш пункт временной дислокации находился в селе Степное, один из местных собирал о нас информацию и передавал неонацистам. То есть по его наводкам к нам в расположение прилетали «хаймерсы». Мы нашли его квартиру, где была аппаратура для слежки. А сам хозяин дома когда-то занимался налаживанием интернета у местных жителей, но с началом операции спешно выехал на Западную Украину.

В целом мирные граждане относились к нам дружелюбно, мы с ними делились продуктами, оказывали медпомощь.

— С кем из иностранных наемников сейчас приходится встречаться в бою чаще всего?

— В основном с поляками, которые очень хорошо оснащены и сильно мотивированы. Они приезжают на СВО с одной целью — убивать русских, а не зарабатывать деньги. Этим они отличаются от других наемников, например из Латинской Америки. Хотя раньше мне приходилось работать с поляками. На бытовом уровне никакой агрессии с их стороны не было. Наоборот, они говорили, что мы все славяне.

— Как бы вы сами объяснили необходимость проведения СВО?

— Это необходимо, чтобы такое государство, как Украина, прекратило существование. В этой стране породили русофобию, чтобы потом использовать против России. Вы только подумайте, у нас под боком вырастили врага из собственного народа!

— Как вы считаете, можно ли уже говорить о сроках завершения СВО?

— Считаю, что в случае отсутствия попыток договориться есть вероятность, что она закончится следующим летом. Ведь сейчас мы сражаемся исключительно на истощение.

У украинцев осталось мало ресурсов для ведения боевых действий даже при поддержке Запада, а наша экономика и промышленность продолжают активно развиваться. В любом случае СВО завершится победой на наших условиях.

КСТАТИ

Союз добровольцев Донбасса создан для объединения и оказания помощи защитникам мирного населения Донбасса. Также СДД занимается организацией медпомощи раненым и заболевшим, соцподдержкой, содействием в трудоустройстве, увековечиванием памяти добровольцев.