Эксперт Борис Марцинкевич - о том, что США и Саудовская Аравия спорят вовсе не только из-за нефти
В конце минувшей недели Washington Post опубликовала, а десятки мировых СМИ, включая российские, разнесли "сенсационную новость": принц Мухаммед бин Салман заявил, "что не будет иметь дело с администрацией США". И это, по мнению авторов заметки, показывает напряженность между Вашингтоном и Эр-Риядом на фоне того, что Китай проявляет растущий интерес к Ближнему Востоку.
Воздержавшись от общего злорадства, обернутого в вежливые выражения, скажу: на самом деле эта публикация WP - лишь верхушка айсберга, частичка масштабных игр очень крупных акторов. Эта игра идет не только вокруг нефти.
Мы настолько привыкли, что все новости вокруг Саудовской Аравии связаны с миром углеводородов, что уже не обращаем внимания на целый ряд других проектов, развитием которых занимается королевство под руководством своего наследного принца. Напрасно! Часть этих проектов чрезвычайно интересна и вполне может получить прямое отношение к нашей стране. Еще в 2015 году Саудовская Аравия и Россия подписали межправительственное соглашение по мирному атому, и в том же году Эр-Рияд объявил о своем намерении построить до 2030 года 16 атомных энергоблоков. Звучало и звучит это крайне амбициозно, поскольку такой темп строительства недостижим даже для Китая, а общий объем финансирования столь масштабной программы с чистой совестью можно назвать астрономическим - речь идет, как минимум, о 80 млрд долларов США. Именно как минимум, поскольку стоимость атомного энергоблока у разных компаний-вендоров отличается в разы. Четыре энергоблока АЭС "Аккую", которую Росатом строит в Турции - это, к примеру, 22 миллиарда долларов (в эту сумму входят и инвестиции в строительство нового порта на Средиземном море, и город атомщиков), а два энергоблока АЭС "Хинкли Поинт Си" от французской EDF в Англии - 24 млрд фунтов стерлингов, то есть в 2,5 раза больше.
Конечно, времени прошло достаточно - прежде всего, для того, чтобы руководство Саудовской Аравии подробнее ознакомилось с реальной ситуацией в мировой атомной энергетике. В марте 2019 года выяснилось, что первый этап атомной программы саудитов, что называется, вошел в берега - с этого момента речь идет о подготовке проведения тендера на строительство первой АЭС в составе двух энергоблоков. Подход к организации тендера оказался весьма консервативным и начался с этапа предварительных переговоров с возможными претендентами с целью выявления тех из них, чьи технологии в наилучшей степени отвечают интересам Эр-Рияда. Годом позже, осенью 2019-го, стало известно, что в шорт-лист вошли компании из шести стран - из США, Японии, Китая, Южной Кореи , Франции и России. Официально итоги дальнейших переговоров в открытых источниках не публиковались, но, судя по всему, компании из Японии и из США гонку покинули.
С Японией все вполне очевидно - с 2011 года, то есть с момента катастрофы на АЭС "Фукусима", ни одна компания этой страны не отметилась ни одним новым проектом атомного реактора, отвечающего требованиям безопасности МАГАТЭ на уровне III+. Французы с их EDF - претендент многообещающий, но мало кто на планете с симпатией относится к французскому шарму с двух-трехкратным превышением как сроков строительства, так и первоначальной сметной стоимости. Единственная американская компания с реализованным проектом реактора III+ - Westinghouse с ее АР-1000, на базе которых уже работают четыре энергоблока в Китае и поэтапно вводятся в эксплуатацию два энергоблока в составе АЭС Vogtlе NPP на территории самих США. Однако и тут все далеко не благополучно - с начала века у Westinghouse уже третий владелец контрольного пакета акций, компания дважды пережила добровольное банкротство, а новый владелец на рынке реакторостроения ничем не отметился, если не считать череды меморандумов о сотрудничестве с такими замечательными странами, как Польша и Украина.
Опять же неофициально многие называют лидером предстоящего тендера южнокорейский консорциум KHNP/KEPCO (Korea Hydro and Nuclear Power/Korea Electric Power Corporation), имеющий свежий опыт строительства АЭС Barakah в ОАЭ в составе четырех энергоблоков на базе реакторов APR-1400, третий из которых введен в эксплуатацию в феврале этого года.
И вот тут-то начинается интрига, которая, вполне возможно, и стала причиной появления статьи WP, с которой мы начали сегодняшнее маленькое расследование. Дело в том, что проект реактора APR-1400 корейские атомщики разрабатывали на базе проекта System 80, интеллектуальными правами на который владеет все та же Westinghouse. Следовательно, без согласия со стороны последней ни о каком участии корейских компаний в саудовском тендере и речи быть не может - так заявили американские атомщики и подали на своих корейских коллег иск в арбитраж. Чем закончится разбирательство, пока можно только догадываться, но одно можно сказать совершенно точно: для очередной зарубежной поставки технологии APR-1400, как и в случае с АЭС Barakah в ОАЭ, корейцам потребуется согласие от системы экспорт-контроля США. KHNP/KEPCO запрос на это уже подавали и уже получили отказ - пока по сугубо формальным причинам. Очевидно, что будет и повторный вопрос, но закончиться это может лобовым столкновением со вторым отягощением со стороны США. В соответствии с Законом об атомной энергии этой страны, принятом в далеком 1954 году, любая страна, в которую будут передаваться американские атомные технологии, должна подписать знаменитое "Соглашение 123", то есть согласие с требованиями, содержащимися в пункте № 123 этого закона. "Золотой стандарт" этого соглашения включает в себя: запрет на обогащение урана на территории страны-партнера; передачу облученного ядерного топлива либо самим США, либо указанным ими странам; запрет на передачу технологий третьим лицам; полный доступ американских специалистоа к любым наработкам на базе предоставленных технологий. ОАЭ это "Соглашение 123" подписала, а вот Саудовская Аравия ни малейшего желания этого делать не испытывает. Если в 1954 году Штаты были монопольными владельцами технологии обогащения урана, то на день сегодняшний не то что монополии этой нет - у Штатов вообще нет технологии обогащения урана, они целиком и полностью зависят от технологий Росатома и европейской компании URENCO.
Этот атавизм устроил ОАЭ в 2010 году, но Эр-Рияду это требование совершенно точно не нравится сразу по нескольким причинам. Снижение напряженности в отношениях с Ираном для Саудовской Аравии - вовсе не причина для того, чтобы мириться с фактом наличия у Тегерана собственной технологии обогащения урана и отсутствия таковой у Эр-Рияда - раз. Два - в отличие от ОАЭ, у Саудовской Аравии имеются месторождения урана, и у Эр-Рияда есть желание пользоваться и нет желания отдавать их под контроль любого иностранного государства, даже если таковым окажется США, которые остаются их стратегическим партнером.
Кроме того, на кону - контракты с американскими гигантами ВПК и авиационной промышленности на общую сумму в 265 миллиардов долларов и судьба переговоров по дополнительному заказу на 150 Boeing 737 Max.
Упорство Эр-Рияда в его непринятии "Соглашения 123" может поставить крест на всех этих планах, что, в свою очередь, сделает позицию команды Джо Байдена в преддверии выборов-2024 еще более шаткой. С другой стороны, закрыть глаза на "Соглашение 123" - дать Саудовской Аравии стимул для сотрудничества с Росатомом, у которого в наличии все необходимые Эр-Рияду ядерные технологии.
Поэтому выступление WP с новостями из прошлого года - логичный шаг. Логичный, поскольку статьи такого плана готовят почву для принятия уже пресловутого закона NOPEC, проект которого американцы время от времени извлекают на свет вот уже с десяток лет. NOPEC - это противодействие картельному соглашению, под определение которого подгоняется блок OPEC. То есть, прямая угроза всем инвестициям Саудовской Аравии в экономику Штатов и многомиллиардным вложениям в американские же банки. Тревожный такой звоночек - не из администрации Байдена, но от издания, максимально к ней приближенной. Звоночек вроде бы про нефть, но далеко не только про нее.
