7 октября 2000 года в Союзной Республике Югославия произошла смена власти. После нескольких дней массовых протестов, охвативших Белград, действующий президент Слободан Милошевич подал в отставку, не дожидаясь второго тура президентских выборов. Эти события стали известны в мире как «бульдозерная революция». В отличие от прежних переворотов, вместо оружия в арсенале протестующих были яркие символы, звучные слоганы, массовые акции и помощь иностранных консультантов, в том числе финансовая. Те октябрьские события, поставившие точку в существовании Югославии, стали хрестоматийным примером того, что несколькими годами позже назовут цветными революциями. Прокатившись по постсоветскому пространству, они превратились в эффективный инструмент смены власти, неугодной США и их союзникам. «Лента.ру» в рамках проекта «Анатомия цветных революций» разбиралась, каким образом югославская студенческая организация превратилась в движущую силу мощного протеста, какую роль сыграли в этом иностранные фонды и методики идеолога цветных революций Джина Шарпа.

5 октября 2000 года Любисав Джокич переживал вторую молодость. Разорившийся фермер получил возможность поквитаться с президентом Слободаном Милошевичем, которого считал виновным в развале своего бизнеса. Приехав из провинциального городка Чачак в столицу Югославии, он буквально ворвался в протестное движение на своем тракторе.

Первая попытка протестующих попасть в здание Союзной скупщины (парламента Югославии) провалилась: полицейское оцепление надежно защищало все входы. Но после обеда в дело вступил Джокич. На своем ярко-желтом тракторе с огромным ковшом он проделал брешь в кордоне и обеспечил протестующим проход к зданию. Через полчаса один из символов власти — парламент — оказался в руках оппозиции. Затем с помощью все того же Джокича протестующие захватили и сожгли здание Гостелерадио.

Впрочем, его отставка не изменила жизнь Югославии к лучшему. Государство трещало по швам, население страдало от этнических конфликтов, криминала и бедности. Уход Милошевича, возможно, лишь ускорил развал страны.

Давид и Голиаф

Югославию начало штормить с конца 1980-х годов. Холодная война подходила к концу, мир необратимо менялся, и эти глобальные процессы не могли обойти стороной Балканы. Союзные республики одна за другой заявляли о желании выйти из югославской федерации, и в 1991-1992 годах единая страна фактически распалась.

Военные преступления совершали все стороны конфликта, однако западные СМИ развернули кампанию по демонизации сербов. Их изображали варварами и палачами, при этом мировая пресса умалчивала о жестокостях, совершаемых хорватами и мусульманами в отношении сербов. Причиной этого во многом стала политика Слободана Милошевича.

Серб по национальности и автократ по стилю управления, Милошевич возглавлял так называемую Малую Югославию, состоящую из Сербии и Черногории. При этом он выдвигал идеи Великой Сербии, выступал за лидерство страны на Балканах и занимал пророссийскую позицию. В 1990-е это было серьезным вызовом и раздражителем для Соединенных Штатов, которые только что победили в холодной войне и желали видеть в Европе исключительно своих союзников.

Однако Сербии не суждено было стать библейским Давидом. В 1995 году в длившуюся более трех лет боснийскую войну вмешался Голиаф в лице НАТО. За две недели авиация Североатлантического альянса уничтожила военную инфраструктуру боснийских сербов, и они вынуждены были пойти на мирные переговоры.

Концом войны стали Дейтонские соглашения, по которым сербы в Боснии и Герцеговине лишались значительных территорий и влияния. От сербской стороны эти соглашения подписал Милошевич и тем самым фактически отказался от идеи Великой Сербии и защиты интересов этнических сербов за пределами самой Сербии.

Подписание Дейтонских соглашений было воспринято как слабость югославской власти, и вскоре волнения начались в Косово. Местные албанцы начали требовать сначала автономии, а после и полного отделения от Сербии.

Боевики из Армии освобождения Косово фактически развязали кампанию террора против сербского населения и центрального правительства. В ходе столкновений косовских боевиков с сербской армией и полицией страдало и мирное население с обеих сторон, однако именно сербов мировые СМИ сделали виновными во всех военных преступлениях.

Один из таких инцидентов — массовое убийство косовских албанцев в Рачаке — стал формальным поводом для прямой агрессии НАТО против Югославии. Причем до сих пор нет однозначной информации, кто именно погиб в Рачаке — боевики или мирные жители.

Пять тысяч убитых мирных жителей, этнические чистки сербского населения, 350 тысяч беженцев, уничтожение не только и не столько военной, сколько гражданской инфраструктуры Югославии и получение фактической независимости Косово от Сербии — вот краткий итог «гуманитарной интервенции» Североатлантического альянса в 1999 году.

Это был тяжелейший удар по Сербии: разгромное военное поражение, потеря исторически значимого для сербов региона, падение уровня жизни и рост преступности. Сербское общество погрузилось в глубокую депрессию.

К этому добавлялись жесточайшие западные санкции: с 1991-1992 годов страна была фактически изолирована от внешнего мира, были прерваны все экономические связи, прекращены поставки топлива, даже лекарств. В 1993 году 39 процентов населения Югославии жили менее чем на два доллара в день. Цены росли в среднем на 65 процентов в сутки. При этом санкции вводились только против сербской части Югославии, не затрагивая боснийцев или хорватов. Закономерно это усиливало националистические настроения у сербов и осознание того, что против них выступил практически весь мир.

Саму Югославию практически уничтожили, однако ее лидер и главный раздражитель США Слободан Милошевич остался у власти. По мнению доктора исторических наук, доцента МГУ Александра Наумова, даже абсолютное военное превосходство не помогло Соединенным Штатам и их союзникам свергнуть Милошевича силовыми методами. И они пошли другим путем.

Политолог и балканист Олег Хавич несколько иначе видит причину выбора Западом ненасильственных методов свержения югославского лидера. По его мнению, военная операция НАТО могла продолжаться до победного конца, но в Вашингтоне осознали, что эффективнее и менее затратно сделать ставку не на бомбардировки, а на смятение и неопределенность, которые царили в то время в головах сербов.

Мягкая сила интеллекта

Профессор Гарвардского университета, социолог Джин Шарп, как это часто бывает, не придумал ничего принципиально нового, однако очень хорошо изучил, систематизировал и точно описал уже существующие практики протестной деятельности. Массовые демонстрации и митинги, высмеивание политических лидеров, бойкоты и забастовки — эти и многие другие формы ненасильственного протеста использовались и прежде.

В молодости Шарп увлекался идеями Ганди и был последовательным сторонником ненасильственного сопротивления. В 25 лет он даже угодил на девять месяцев в тюрьму за уклонение от призыва и участие в антивоенных протестах.

Политическим активистом Шарп, впрочем, не стал и сосредоточился на научной деятельности. Работая в Массачусетском и Гарвардском университетах, он активно изучал теорию и практику ненасильственной борьбы. Финансирование его исследований шло из средств Управления перспективных исследовательских проектов Министерства обороны США. Позже идеи ненасильственной борьбы Шарп изучал на гранты Национального фонда поддержки демократии и Международного республиканского института. В основанном Шарпом Институте Альберта Эйнштейна работали сотрудники аналитического центра RAND (Research and Development — американская некоммерческая организация, работающая по заказам правительства США и связанных с ним организаций).

Работы Шарпа успешно использовались в ходе антиправительственных выступлений во многих странах. Например, в период «оранжевой революции» 2004 года один из активистов украинского оппозиционного движения «Пора!» Олег Кириенко называл книгу «От диктатуры к демократии» библией движения и рассказывал, что Институт Альберта Эйнштейна оплатил его организации выпуск тиража в 12 тысяч экземпляров.

Работы американского профессора по достоинству оценили и активисты «арабской весны». Их изучали и сторонники демократической оппозиции Египта, и последователи запрещенного в России движения «Братья-мусульмане».

Революционная ситуация

На фоне поражения в Боснийской войне и западных санкций парламентские и муниципальные выборы 1996 года закончились не самым лучшим результатом для правящей коалиции во главе с Социалистической партией Милошевича. Да, она набрала 48,5 процента голосов и выиграла, однако оппозиция победила в большинстве крупных городов, где вскоре начались выступления против политики центральных властей.

Основной проблемой югославского лидера стала недооценка настроений в обществе. Несмотря на патриотизм сербского народа, Милошевич так и не решился сделать ставку на сербский национализм.

Не перейдя на позиции сербского национализма, Милошевич не добился и поддержки со стороны либералов-западников. Для них он был главным врагом евроатлантической интеграции Сербии.

При этом президент продолжал контролировать ситуацию в стране и на фоне некоторой стабилизации, вызванной завершением боснийской войны, перешел в наступление на политических оппонентов. В частности, были закрыты десятки оппозиционных теле- и радиостанций. Власть получила возможность перевести дух и собраться с силами, но это явно не входило в планы вашингтонских стратегов.

Долгие годы югославская оппозиция оставалась неконсолидированной, этому способствовали политические разногласия и личная неприязнь оппозиционеров друг к другу. Запад очевидно нуждался в более организованной и управляемой оппозиции Милошевичу.

Во-первых, отказ от элитаризма, порождавшего в югославских реалиях того времени склоки и разобщенность. Во-вторых, децентрализованный характер организации, ее размытая структура управления. Руководители были засекречены и никогда не встречались все вместе. Внутри «Отпора» сформировалась не только качественная внутренняя коммуникация, но и жесткая цензура.

Созданный в октябре 1998 года «Отпор», как и множество подобных ему организаций, довольно быстро развернул активную деятельность. Во многом этому способствовало щедрое западное финансирование и организационная помощь со стороны американских фондов и спецслужб.

Как будет установлено журналистами The New York Times уже после свержения Милошевича, Национальный фонд поддержки демократии (NED), Международный республиканский институт (IRI) и Агентство США по международному развитию (USAID) оказывали непосредственную финансовую и организационную помощь «Отпору».

При этом некорректно было бы утверждать, что залог успеха был лишь в финансовых вливаниях Запада и недовольстве политикой Милошевича.

Например, одной из самых ярких акций «Отпора» стало празднование дня рождения Милошевича. На площади возле здания парламента участники действа разрезали торт, каждый кусок которого, по замыслу организаторов, символизировал одно из преступлений Милошевича. Гости этого «праздника» символически дарили президенту страны наручники, билет в один конец до Гааги и тюремную робу. В своей работе «От диктатуры к демократии» Шарп уделял особое внимание как раз такого рода символическим общественным действиям. Они не только объединяют в себе протестный характер акции и высмеивание, десакрализацию политического лидера, но и выглядят привлекательно для сторонних наблюдателей, пробуждают у них интерес к происходящему, побуждают к соучастию.

Участники «Отпора» активно использовали плакаты, листовки и стикеры для агитации. В качестве обязательного символа протеста, о котором упоминал в своих работах Шарп, широко распространилось изображение кулака. Он одновременно обозначал приветствие единомышленников и символизировал единство оппозиционеров.

Еще одним примером деятельности «Отпора» стала массовая публикация книги Шарпа «От диктатуры к демократии» и приложения к ней — той самой методички с практическими рекомендациями по организации ненасильственного сопротивления.

Западные фонды финансировали тиражирование плакатов и закупку баллончиков с краской для граффити, аренду помещений и транспортные расходы активистов. Также для участников «Отпора» за счет Международного республиканского института проводились образовательные семинары, в рамках которых вырабатывалась стратегия и тактика свержения Милошевича. В частности, тогда был сформулирован принцип, что внутреннее сопротивление, а не вмешательство извне является лучшим двигателем политических перемен.

Очень скоро «Отпор» вышел за пределы университетских кампусов. Представительства организации открывались в провинциальных городках, куда не доезжали другие оппозиционные политики. Активисты выходили за рамки своей возрастной и профессиональной категории и легко могли участвовать в митингах пенсионеров или передавать поздравления силовикам на День армии.

От диктатуры к демократии

К середине 2000 года кампания, развернутая неподконтрольными правительству СМИ и общественными активистами против президента, достигла своего пика. Милошевича позиционировали как абсолютное зло, как человека, который виновен во всех бедах Сербии. По мнению политолога Олега Хавича, это, вне всякого сомнения, было очень серьезным упрощением, и Милошевича просто сделали крайним в объективной ситуации кризиса сербской государственности.

В июне 2000 года Милошевич решил провести конституционную реформу: теперь президента выбирал не парламент, а граждане — на прямых и всеобщих выборах. При этом в связи с изменением конституции Милошевич получал возможность избраться еще на два четырехлетних срока.

И тогда активисты «Отпора» и их консультанты поняли, что пора переходить к активным действиям. В кратчайшие сроки они запустили несколько кампаний против Милошевича. На молодых людей была рассчитана кампания «Пойди и проголосуй». Активная пропаганда на улицах и в учебных заведениях, раздача агитационных материалов на рок-концертах — все было направлено на увеличение количества оппозиционно настроенных избирателей, готовых прийти на участок и проголосовать против Милошевича.

На людей среднего и старшего возраста работал призыв «Время пришло!» с эмблемой часов, показывающих 23:55 и подписью «24.09.2000» (день голосования). Людям объясняли, что они слишком долго терпели, пережили коммунистическую диктатуру, распад страны и достойны лучшей жизни. Теперь пришло время сделать выбор в пользу этой жизни — жизни без Милошевича.

Состоявшийся 24 сентября 2000 года первый тур президентских выборов закончился с благоприятным для оппозиции результатом: Милошевич набрал 38 процентов голосов, его противник Коштуница — почти 49 процентов.

При этом еще до голосования президент США Джордж Буш-младший призвал к полной международной изоляции страны в том случае, если Слободан Милошевич попытается подтасовать результаты выборов, а премьер-министр Великобритании Тони Блэр заявил, что наибольшая угроза суверенитету и стабильности Югославии исходит от действующего главы государства: «Чем скорее он уйдет, тем лучше для всех нас и сербского народа».

Второй тур был запланирован на 8 октября, однако воодушевленную иностранной поддержкой оппозицию это уже не устраивало. Во всех оппозиционных СМИ и на уличных митингах было объявлено, что Коштуница набрал более 50 процентов голосов — то есть победил в первом туре, но власти фальсифицировали результат.

Плакаты с этим слоганом развешивали при входе в школы, театры, на дверях частных фирм. Очень быстро забастовка охватила всю страну. Это стало зримым доказательством действенности теории Джина Шарпа, чьи методические разработки из книги «От диктатуры к демократии» успешно воплощались на практике.

Милошевич не пытался подавить протесты силовыми методами, но и на уступки оппозиции не шел. Власть впервые столкнулась с такими методами политической борьбы и попросту не знала, как на них реагировать. По всей видимости, президент попросту рассчитывал дотерпеть до второго тура выборов и победить, пусть и с минимальным преимуществом.

Оппозиция придерживалась иной тактики. Взращенное на идеях Шарпа движение «Отпор», безусловный лидер протеста, всегда занимало проактивную позицию, и его лидеры решили не ждать второго тура выборов.

В «Отпоре» к тому моменту было более 70 тысяч человек, а благодаря отработанным практикам социальной мобилизации на улицы могли выйти куда больше людей

Заранее запланированный митинг в центре Белграда против манипуляций на выборах стал катализатором массовых волнений. Согласно свидетельствам очевидцев, на улицы столицы вышло более 500 тысяч человек — и белградцев, и жителей других городов. Как признавался позже один из лидеров оппозиции, переворот только внешне выглядел как спонтанное народное выступление. На самом деле «бульдозерная революция» была тщательно спланирована и больше напоминала военную операцию.

Около полудня 5 октября оппозиция предприняла штурм здания югославского парламента — Союзной Скупщины. Первый приступ полиция отбила. Оппозиция перегруппировалась, подтянула тот самый бульдозер фермера Джукича и уже с помощью тяжелой техники сломила сопротивление полиции. Едва ли это можно было назвать ненасильственными действиями, но справедливости ради стоит отметить, что штурм парламента обошелся без жертв.

В какой-то момент Слободан Милошевич был готов отдать приказ армии применить силу, однако начальник Генерального штаба Небойша Павкович предостерег президента от обострения ситуации, указав на отсутствие жертв со стороны военных и полиции. И тут снова стоит упомянуть труды Шарпа в которых он указывал на то, что благожелательное отношение протестующих к силовикам, братание с ними — один из способов склонить их на свою сторону.

Прибывший в 17:30 к телецентру отряд спецназа «Красные береты» не стал применять силу к протестующим. Напротив, командир снял маску, поднял три пальца в сербском национальном приветствии и призвал толпу к спокойствию. Отказ военных и полиции силой подавить мятеж стал переломным моментом революции и предопределил победу оппозиции.

Страна как полигон

Спустя сутки, 6 октября, не дожидаясь второго тура, Слободан Милошевич признал свое поражение на выборах и уступил власть оппозиции. Передача власти прошла мирно, но для Милошевича главные испытания только начинались. 1 апреля 2001 года бывшего президента задержала полиция в его доме в Белграде, а в июне его выдали Международному трибуналу по бывшей Югославии. Интересно, что соперник Милошевича на выборах, новый президент Сербии Коштуница был резко против выдачи.

Именно эта деятельность стала причиной убийства Джинджича в 2003 году.

Что касается Милошевича, то до вынесения вердикта он не дожил. Находясь в заключении, он жаловался на состояние здоровья, однако тюремщики не оказывали ему никакой помощи. Согласно официальным данным, 11 марта 2006 года он умер от инфаркта в одиночной камере. Многие в Сербии уверены, что Милошевича убили, чтобы не доводить дело до открытого процесса, на котором могут всплыть неудобные для Запада эпизоды из новейшей истории Югославии.

Милошевич, как и многие другие лидеры после него, явно недооценил масштаб деятельности и возможности обученных западными специалистами активистов. Все это стоило ему сначала власти, а после — свободы и жизни.

Ставка США и их союзников на гибридные формы давления ради сохранения своей гегемонии оказалась успешной. В мире еще не были отработаны механизмы противодействия цветным революциям, тем более что главная проблема была в сознании сербов. На определенном этапе под давлением войн, санкций и хорошо настроенной пропаганды они перестали верить в победу и сочли, что уход Милошевича будет меньшим из зол. Вера наивная, но для людей, первыми столкнувшихся с феноменом цветной революции, простительная.

Для Югославии «бульдозерная революция» и свержение Милошевича фактически подвели черту под надеждами на сохранение великой страны. В 2006-м объявила о независимости Черногория, а спустя еще два года, в 2008-м, де-факто независимой от Сербии стала Республика Косово.

Сербия, в свою очередь, получила национальное унижение, очаг постоянной нестабильности в Косово и притеснения сербского населения в этом анклаве. Чего она не получила спустя более чем 20 лет, так это процветания. Порой из ситуации нет хорошего выхода. И, похоже, в самой Сербии так до конца и не определились, лучшее ли решение было принято обществом в далеком 2000 году.