Украинизация: начало. Как украинский массово начали внедрять в образование

Первое из этих событий заключалось в том, что бывший глава Генсекретариата Центральной Рады Владимир Винниченко не поладил с большевиками и отбыл в эмиграцию. Второе же показало, что советская власть оказалась продолжателем дела Рады и всех украинских властей, её сменивших, в куда большей степени, чем ей бы хотелось казаться в глазах своих сторонников. Совнарком Украины своим декретом ввёл обязательное изучение украинского языка в школах. Последующими документами также было предусмотрено в каждом губернском городе издание хотя бы одной украиноязычной газеты и создание вечерних школ для обучения украинскому языку советских служащих. Так украинизация стала делом уже не только Винниченко, Скоропадского и Петлюры, но и товарища Раковского, подписавшего это постановление. Украинизация на марше Совнарком в тот день всего лишь постановил, что украинский язык является обязательным предметом во всех школах на территории республики. Тем самым школяры, среди которых бывшие гимназисты и реалисты, были вынуждены учить не французский и немецкий, а совсем другой язык, помимо русского и идиш. И этот курс не был таким уж новым для тех, кому довелось пожить под желто-голубым флагом. Шлюзы для этого открыла Февральская революция. Уже 18 марта 1917 года в Киеве была открыта первая украинская гимназия им. Т. Г. Шевченко, в апреле и августе того же года прошли всеукраинские учительские съезды, участники которых требовали украинизации школьного обучения. Всего за 1917 год было открыто 215 украинских школ, вышло 747 наименований книг на украинском языке, а также 106 украиноязычных периодических изданий. Когда же Центральная Рада стала захватывать власть, украинизация существенно продвинулась вперёд. Вот как это выглядело в захваченном немцами и Радой Харькове. 23 апреля 1918 года под заголовком «Украинизация города» газета «Возрождение» привела обращение харьковского представительства МВД УНР со следующим призывом: «Украинский народ стал на путь самостоятельной государственной жизни и, ввиду того, что органы местного самоуправления являются одновременно государственными учреждениями, министерство внутренних дел предлагает всем городским, уездным и волостным управам придать всем организациям самоуправления национальный государственный характер. Для этого все вывески на всех городских учреждениях, лечебницах, школах, мастерских, на дорогах, подъездных пунктах, названий улиц и т.д. должны быть немедленно написаны на государственном украинском языке, на общественных учреждениях в дни национальных праздников должны вывешиваться украинские флаги; российско-государственный герб, как на учреждениях, так и на печатях должен быть уничтожен и вместо него на надлежащих местах должен быть украинский государственный герб. Давая такие указания, министерство одновременно с этим объявляет, что те лица, которые будут противиться этому распоряжению, или задерживать его осуществление, будут привлечены к судебной ответственности». Было также объявлено: «По всем железнодорожным учреждениям Украины отдано приказание безотлагательно открыть курсы для изучения Украинского языка и письма». При этом железнодорожные служащие были обязаны изучать мову во внерабочее время. На следующий день харьковский губернский комендант издал «обязательное постановление», которое гласило: «Во всех Государственных, городских и земских институциях и учреждениях Харьковской губернии печати, бланки, вывески и надписи внутри сих институций на протяжении 2-х недель завести на Государственном языке». Тогда же харьковская либеральная газета «Возрождение» опубликовала фельетон «Паляниця», который стоит того, чтобы привести его полностью. «Украинский язык объявлен государственным: «Наказую во всіх державних інсітуциях всі справи проводіть тількі на украінскій мові»… Побачимо, як Харків будеть мовить на украинский лад… Харьковцы знают много наречий. Многие говорят по-французски… Немало харьковцев знают язык немецкий… Часто слышим разговоры по-польски… Иногда обмениваются двумя-тремя фразами по-английски. Привыкли слышать речи на языках армянском, еврейском, турецком и даже китайском, но меньше всего приходилось харьковцам «балакать» на украинский лад… И кажется странным: живем на Украине, о «кацапах» анекдоты друг другу рассказываем, любим «нашу» Украину, а сами кроме песен ничего украинского не знаем. — Застукали нас гайдамаки! — говорят теперь харьковцы и запасаются украинскими книгами. То-то будут «украинцы»!.. — А ну кажи «паляниця», — обращается к какому-то харьковскому старожилу у «видозви» украинский казак. Старик мнется, смущается и начинает ломать язык: — «Паланиться»… — Ни. — Паляниться — поправляется харьковец… — Ни. Засмеялся «казак», засмеялся старик и разошлись. Так будет со всем Харьковом. Впрочем, научиться говорить по-украински не трудно: при встрече пойте — «Гоп мои гречаники…», при прощаньи — «Здоровеньки булы!» Если же запорожцы «осерчают», то можно на любом наречии извиниться… Ничего! Харьков приспособится…» В харьковской прессе стали появляться подобные объявления: «ГАЛИЦКА-УКРАІНКА, знаюче добре Українську мову і правопись, шукає якоі-небудь посади по-письменству. Звернутись письменно, Искренська вул. № 51 Ю. Кінср». Украиноязычная харьковская газета «Рух» опубликовала кляузу «украинизатора» эсера И. Гринченко, работавшего писарем рады при губернском земстве, на главу этой Рады Кузнецова: «Интересно отметить, что до освобождения Украины пан Кузнецов был Украиножером, сейчас же он сделался «заядлым Украинцем», якобы работающим на пользу Державе. Видите, как быстро перекрашиваются такие люди, у которых кроме шкурного вопроса и «Карьеры» нет ничего». А причина в том, что начальник отчитал этого Гринченко по-русски. То же «Возрождение» под заголовком «Мелочи украинизации» поместило следующую заметку: «На имя прокурора судебной палаты поступило отношение старшего адъютанта губернского коменданта, в котором он помимо ответа на служебный запрос сообщает: «крім того, пан отоман прохае наперед звертатися тільки на державній мови Украинской Народной Республики, а не на мові чужеземноі». Комментарии излишни». При гетмане Павле Скоропадском украинский был объявлен государственным языком, на нём было предписано проводить все официальное общение в воинских частях, только им было разрешено пользоваться работникам связи в служебное время. В августе — сентябре 1918 года киевские власти предписали обязательно изучать украинский язык и литературу, историю и географию Украины во всех средних общеобразовательных и профессиональных школах, духовных и учительских семинариях и институтах. В сентябре 1918 университеты св. Владимира в Киеве, Харьковский и Новороссийский, Екатеринославский горный, Харьковский технологический и ветеринарный, Киевский политехнический институты были объявлены украинскими государственными вузами. В 1918 году на украинском языке вышло уже 212 периодических изданий и 1084 наименования книг. Появились кафедры украиноведения и стационарные украинские театры. Население восточных и южных губерний было в ужасе. В прессе опубликованы материалы, касающиеся попытки украинизации школ в Волчанском уезде Харьковской губернии, совершенной в ноябре 1918 г. Практически все школы высказались тогда против украинизации. Были приведены наиболее характерные ответы в анкетах: «1) русский язык более нам знаком, чем украинский; 2) обучение на украинском языке является для нас совершенно непонятным; 3) вести занятия по-русски, считая переход с русского языка на литературный украинский, уходящий от местного языка, трудным; 4) не на украинском, которого у нас никто не понимает; 5) в украинском языке встречается масса слов и выражений, в наших местах в разговоре не существующих и не существовавших». Заметьте, это опрашивались сельские школы! Украинизация была продолжена Директорией УНР. Уже 1 января 1919 года украинский язык снова был объявлен обязательным для употребления во всех правительственных и общественных учреждениях. 30 января того же года он был официально провозглашён языком преподавания во всех школах республики. Переход школ и вузов на мову следовало завершить до 1 июля 1919 года. Но это пожелание осталось только на бумаге, так как уже 1 января в Харьков, а 5 февраля в Киев вступили большевики. «Поспели вишни в саду у дяди Вани» В марте 1919 года Наркомпрос УССР отменил государственный статус какого-либо языка, провозгласил равноправие языков и предоставил «право населению на местах» определять язык обучения, при условии, что обязательными школьными предметами будут история Украины и один из местных языков. Однако украинизация оказалась заразной болячкой и таки проникла в Красную армию. Наркому по военным делам УССР Николаю Подвойскому сообщили об инциденте с командиром 1-й Заднепровской украинской дивизии Павлом Дыбенко. Когда Дыбенко получил телеграмму от Наркомата путей сообщения Украины с просьбой пропустить эшелон с углем, комдив ответил: «В штабе никто не умеет читать по-хохлацки». В итоге 25 апреля 1919 года тов. Подвойский издал приказ о выговоре тов. Дыбенко и отправил ему распоряжение о том, что все учреждения и должностные лица Украины обязаны отвечать на все вопросы, независимо от того, на каком языке они поступили. Да, Александра Коллонтай, конечно, была знаменитой полиглоткой, но «мовою не володіла» и не могла помочь в этом своему мужу Дыбенко. В общем, советская власть украинизацию притормозила на время, но не свернула совсем. Зато это попытались сделать белые. 25 июня 1919 года добровольческие части генерала Май-Маевского вошли в город. В этот день труппа Московского Художественного театра при переполненном зале давала чеховский «Вишневый сад». В самом начале второго акта, извинившись перед актерами, на сцену вышли три офицера. Один из них объявил: — Господа, Харьков взят Добровольческой армией! Пожалуйста, продолжайте спектакль, — улыбнулся он. — Все в порядке! Антракт несколько задержался, но потом все же начался третий акт и пьесу доиграли до конца. Чувствовалось волнение, но никто не расходился. Ждали, когда по улицам пойдут бойцы Добрармии. Публика, вышедшая из театра, сопровождала их, бросала цветы, многие плакали. 16 августа 1919 года главноначальствующий генерал Май-Маевский подписал указ № 22, в котором говорилось следующее: «1. Все школы, в которых до появления «украинской» власти преподавание проводилось на русском языке, а потом по распоряжению украинской власти языком преподавания сделали малороссийский язык, должны вернуться к преподаванию на русском. 2. В соответствии с законами и правилами 1 июня 1914 года, преподавание на малороссийском языке дозволяется только в частных учебных заведениях. 3. В соответствии с законоположениями, изданными до 25 октября 1917 года, отпуск предметов из казны на содержание учебных заведений с преподаванием на малороссийском языке не дозволяется». Но 12 декабря 1919 года красные вернулись в Харьков, и этот указ, понятное дело, был аннулирован. Населению готовились новые сюрпризы. Большевики, прогнав белых и петлюровцев, взялись за дело быстро. Чтобы обыватель не роптал, свою деятельность они начали не с украинизации и даже не с массового террора (решили не повторять свою практику начала 1919 года), а с вещей куда более приземлённых. Первым делом советская власть занялась национализацией всего и вся и «уплотнением» жилплощади в городах. Кроме того, началась травля «бывших», которые массово покидали Харьков, Киев, Екатеринослав и другие населённые пункты. Кто ушел вместе с отступавшей Добровольческой армией на Кубань и в Крым, кто растворился в Москве и Петрограде, кто отправился в те губернии, где можно сделать новые документы. Педагогические поэмы большевиков Шокированные жители УССР вскоре почувствовали новый удар по своим головам — преобразование школы. Если вузы делились по факультетам, объединялись и разъединялись, но профессора и доценты продолжали работать, то гимназиям и реальным училищам пришлось уйти в небытие. Система образования, созданная малороссом Петром Завадовским и усовершенствованная харьковским помещиком Евграфом Ковалевским, была разгромлена. Открытие трудовой школы. 1928 год В Харькове была открыта первая центральная школа красных командиров. Бросалось в глаза объявление: «Принимаются окончившие не ниже 2 классов сельских училищ. Обучение производится исключительно на украинском языке». В июле 1919 г. Совнарком УССР принял «Положение о единой трудовой школе Украинской ССР». Там говорилось, что «школа, которая до сих пор стояла на голове, будет поставлена на ноги. Рабочий класс, который взял власть в свои руки, призван совершить революцию и в школе, заставить ее служить своему классовому идеалу». Фактически повторив идею единой школы, разработанную еще по поручению Центральной Рады и изложенную в «Проекте единой школы на Украине» при Директории, большевики направили свою деятельность на организацию новой школы. Трудовая школа ставила целью привить учащимся и студентам новую, коллективистскую идеологию, которая способна воспитать молодое поколение, подготовленное к принятию и пониманию идеи международного братства. Методологическое обоснование принципа трудовой школы впервые сделал московский нарком Луначарский в письме, адресованном педагогам Украины. Автор письма рассматривает как борьбу масс за знания, за образование. Задача наркомата просвещения — уничтожить классовые привилегии, превратить школу в общедоступную. Все начальные и средние государственные, общественные и частные школы Украины реорганизовывались в единую общеобразовательную трудовую семилетнюю школу, которая имела две ступени: 1-4 классы и 5-7 классы. После окончания семилетки выпускники могли продолжать обучение в средних профессионально-технических школах. Творцом этой системы был тогдашний народный комиссар просвещения УССР Григорий Фёдорович Гринько. Производимая им схема образования рассматривалась Всеукраинской совещанием заведующих губернскими отделов народного образования 25 марта 1920, а в августе 1920 г. его схема была принята Всеукраинской совещанием в деле образования. За «Положением о единой трудовой школе Украинской ССР» (январь 1919 г.) последовала «Декларация Наркомпроса УССР о социальном воспитании детей» (июль 1920 г.), а также соответствующих документов губернских, уездных ревкомов и отделов народного образования. Она утверждала: «Покрыть всю завоеванную рабоче-крестьянской кровью землю"детскими домами", — вот наша задача. Здесь каждый ребенок найдет себе не только временный или постоянный "убежище", здесь она должна получить все, что нужно ей для воспитания. Открытые или закрытые детские дома, где ребенок живет со своими младшими и старшими товарищами, со своими воспитателями, где она в дружеской коммунистической союзе с себе подобными существами растет, развивается и учится жить жизнью нового человека в новом теле обществе, — вот такая детская коммуна — это и есть тот маяк, светит путеводной звездой для всей пролетарской воспитательной системы». Считалось, что семья (родители, вообще старшее поколение) сама подлежала перевоспитанию, а социальные воспитательные институты стали играть главную роль в воспитании детей и молодежи. Родители, как носители традиционных ценностей, не могли дать детям социального воспитания в духе интернационализма, коллективизма, социализма, коммунизма и атеизма. В Полтаве задача создания детдома была возложена на Антона Макаренко. «В сентябре 1920 года заведующий губнаробразом вызвал меня к себе и сказал: — Вот что, брат, я слышал, ты там ругаешься сильно… вот что твоей трудовой школе дали это самое… губсовнархоз… — Да как же не ругаться? Тут не только заругаешься — взвоешь: какая там трудовая школа? Накурено, грязно! Разве это похоже на школу? — Да… Для тебя бы это самое: построить новое здание, новые парты поставить, ты бы тогда занимался. Не в зданиях, брат, дело, важно нового человека воспитать, а вы, педагоги, саботируете все: здание не такое, и столы не такие. Нету у вас этого самого вот… огня, знаешь, такого — революционного. Штаны у вас навыпуск! — У меня как раз не навыпуск. — Ну, у тебя не навыпуск… Интеллигенты паршивые!.. Вот ищу, ищу, тут такое дело большое: босяков этих самых развелось, мальчишек — по улице пройти нельзя, и по квартирам лазят. Мне говорят: это ваше дело, наробразовское… Ну? — А что — «ну»? — Да вот это самое: никто не хочет, кому ни говорю — руками и ногами, зарежут, говорят. Вам бы это кабинетик, книжечки… Очки вон надел… Я рассмеялся: — Смотрите, уже и очки помешали! — Я ж и говорю, вам бы всё читать, а если вам живого человека дают, так вы, это самое, зарежет меня живой человек. Интеллигенты! Завгубнаробразом сердито покалывал меня маленькими чёрными глазами и из-под ницшевских усов изрыгал хулу на всю нашу педагогическую братию… Завгубнаробразом стукнул кулаком по столу: — Да что ты мне: напутаю, напутаю! Ну, и напутаешь! Чего ты от меня хочешь? Что я не понимаю, что ли? Путай, а нужно дело делать. Там будет видно. Самое главное, это самое… не какая нибудь там колония малолетних преступников, а, понимаешь, социальное воспитание… Нам нужен такой человек вот… наш человек! Ты его сделай. Всё равно, всем учиться нужно. И ты будешь учиться. Это хорошо, что ты в глаза сказал: не знаю. Ну и хорошо», — писал он впоследствии в «Педагогической поэме». В Украинской ССР в 1920 году было: 550 детских садов (38 000 детей), 22 254 начальных и семилетних трудовых школ (2 112 478 учащихся), 600 детских домов (42 тыс. детей), 759 других учебно-воспитательных учреждений (125 гыс. детей), работало много средних специальных и высших учебных заведений. После постановления СНК УССР от 21 сентября 1920 года «О введении украинского языка в школах и советских учреждениях» намного увеличилось количество школ с украинским языком обучения, особенно в сельской местности. В резолюции «О Советской власти на Украине», написанной В. И. Лениным и утвержденной ЦК РКП (б) в декабре 1919 года, а также в постановлении Всеукраинского Ревкома (1919 г.) указывалось на огромное значение изучения украинского языка, как «орудия коммунистического просвещения трудовых масс». Тогда в школах УССР еще не было единого учебного плана, утвержденного Наркомпросом. В разных группах (классах) учащиеся изучали следующие предметы: украинский язык и украинская литература, русский язык и русская литература, всеобщая история, история Украины, политграмота, обществоведение, Советская Конституция, всеобщая география, география Украины, математика, физика, химия, черчение, естествознание, иностранный язык, ручной труд, рисование, пение, музыка, физические упражнения и др. В те годы в школах еще не было и новых учебных программ, по указанию Наркомпроса УССР местные органы народного образования, при большой активности учителей, пересматривали и переделывали старые учебные программы, составляли проекты новых учебных программ, при этом исходили из программно-методических документов Наркомпросов УССР и РСФСР. Многие старые учебники для учащихся были изъяты, другие использовались с лакунами («Русский букварь» В. Вахгерова, «Маленькая грамматика» М. Державина, учебники по математике В. Евтушенко, С. Зенченко и др.). Учащиеся пользовались первыми советскими учебниками («Курс грамматики для трудовой школы» Н. Соколова, «Русская история» Н. Рожкова, «Древняя, средняя и новая история» Р. Виппера, «Начальная география» И. Березина, «Природоведение» Ю. Вагнера и др.), а также учебниками украинских авторов («Українська граматика з малюнками» Т. Г. Лубенца, «Червоні зорі» Н. Г. Кулиша, «Рабоче-крестьянский букварь» Н. А. Алчевского и др.). По украинскому языку и истории Украины было издано несколько учебников (Бачинского, Нестеренко, Черкасенко, Ефименко и др.), однако, по мнению Г. Гринько и его наркомата, «в них были ошибки националистического характера». И вот 21 сентября 1920 года изучение украинского языка становится обязательным. Как пишет представитель Международной ассоциации историков права Валерий Чехович, после принятого декрета об обязательном изучении украинского языка «Совнарком поручил Наркомпросе разработать план его воплощения в жизнь, в частности, издать достаточное количество необходимых учебников, а губисполком обязал выпускать как минимум одну украинскую газету. Одновременно советские служащие должны были выучить украинский язык в вечерних школах, а руководители учреждений принять меры для принятия на службу тех сотрудников, которые знают язык и могут удовлетворить соответствующие требования населения. Языковой вопрос нашел отражение в резолюции III сессии ВУЦИК в ноябре 1920 г. Сессия поручила Наркомпросу принять все меры для выполнения декрета Совнаркома об обязательном владении всеми служащими государственных,гражданских и военных учреждений в республике украинского языка». Теоретическая же база была подведена под украинизацию в Москве. Иосиф Сталин считал, что русскоязычные города, окружённые украиноязычными сёлами, обречены на украинизацию. В своем выступлении на X съезде РКП(б) в 1921 году он заявил: «Нельзя идти против истории. Ясно, что если в городах Украины до сих пор ещё преобладают русские элементы, то с течением времени эти города будут неизбежно украинизированы. Лет сорок тому назад Рига представляла собой немецкий город. Но так как города растут за счет деревень, а деревня является хранительницей национальности, то теперь Рига — чисто латышский город. Лет пятьдесят назад все города Венгрии имели немецкий характер, теперь они мадьяризированы. То же можно сказать о тех городах Украины, которые носят русский характер и которые будут украинизированы, потому что города растут за счет деревни. Деревня — это хранительница украинского языка, и он войдет во все украинские города как господствующий элемент».