Как московскую пенсионерку выселили родные из квартиры в газетный киоск

У 54-летней москвички Надежды Силаевой большая семья: сын, дочь, зять, две внучки и внук. Только вот отношения с родными никак не складываются. Сын — бывший спортсмен, сейчас инвалид, выпивает и живет на улице. Его ребенок Петя (имя изменено), любимец Надежды, попал в детский дом, что неудивительно — отец спит на скамейке, мать сидит в тюрьме, бабушка… Бабушку выгнала из квартиры родная дочь, Анна еще 15 лет назад. Теперь женщина живет на работе, в газетном киоске. — Все началось в 2004 году, — начинает рассказ Надежда. — Тогда дочь уже вышла замуж, родила девочку, жила в квартире, которая досталась мне от матери, вместе с мужем. Жили мы спокойно, работала в нескольких местах, приносила деньги, зять был безработным, но ничего страшного в этом я не видела. Наоборот, всегда успокаивала и говорила: «Не переживай, не волнуйся, у тебя ручки золотые, обязательно что-то найдешь!» Однажды молодые решили, что вчетвером в трехкомнатной квартире им тесно и Анна заявила, что хочет жить отдельно. Она предложила матери разменять жилплощадь и выделить ей место где-нибудь в Подмосковье. — А я так Москву люблю! Так люблю свое Тушино. Вот приезжаю даже откуда-то, делаю шаг из метро и понимаю — я дома! После отказа Надежды разменивать квартиру ситуация в семье накалилась. Анна внимательно следила за тем, чтобы мать не притрагивалась к ее продуктам, ее вещам. Запрещала дочери общаться с бабушкой. — Это произошло в новогоднюю ночь. Все отмечали, а я как раз нашла новую работу, первого января должна была выйти. Решила просто посмотреть праздничную передачу. А потом как-то так грустно стало: все веселятся, радуются. Встала, прям на ночнушку накинула шубу, и пошла в магазин за бутылкой пива. Вернулась, поднимаюсь на лифте, двери открываются, а там темнота. На меня набрасывается зять, начинает бить головой об угол. Я потеряла сознание. Когда очнулась, с трудом открыла глаза. Все ужасно болело и почему-то было сложно поднять голову. Потом я поняла, что весь затылок в крови — волосы прилипли к стенке. В полубессознательном состоянии в той же ночной рубашке с наброшенной поверх шубой она дошла до ближайшего травмпункта. Зафиксировала побои — оказалось, вдобавок ко всему у нее сломан нос. После, когда она брела по улице по январскому холоду, не понимая, куда идти и что делать дальше, ее увидели знакомые. Друзья отвели Надежду к себе, отмыли, переодели и уложили спать. Надежда так и не могла понять, что же произошло. Чуть придя в себя, она написала заявление в полицию, но зять так и остался безнаказанным. — Как он мне потом сказал, он специально выключил свет на лестничной площадке, чтоб никто ничего не видел. Говорит: «А ты докажи, что это я тебя избил! Где свидетели? Скажу, что это ты пьяная пришла и упала с лестницы». Следующие десять лет женщина жила, где придется. Какое-то время с мужчиной, какое-то у друзей. Вечно так продолжаться не могло и в 2014 году с помощью судебных приставов ей удалось вернуться в злосчастную квартиру. Только вот суд допустил одну ошибку: не определил правила пользования жилплощадью. То есть, формально она может находиться в квартире, но вот какой ее частью ей разрешат пользоваться непонятно. — Выделила она мне какой-то угол, где спать, и все. Снова начала следить, чтоб ни к чему я не притрагивалась, с внучками общаться не разрешала. Хотя я очень хотела, любила их безумно. Скупила для них кучу фарфоровых куколок, пыталась быть с ними рядом. Дочь обходилась со мной, как с вещью. Хотела — пускала меня в квартиру, хотела — нет. Порой приходилось снова идти к знакомым. Как-то раз в тридцатиградусный мороз я прождала ее под дверью несколько часов. Вместе мы прожили недолго, буквально пару месяцев. Закончилось все снова под новый год. Аня ко мне подходит и говорит: «Надя («мамой» я тогда быть уже перестала), мы сейчас уходим в гости, поэтому ты из квартиры выйди, а, когда вернемся, я тебя впущу». Я отказалась, потому что только что пришла с улицы и ужасно промерзла. Дочь схватила меня за волосы и начала таскать. И это все при детях. Надежде «повезло». Незадолго до этого она устроилась продавщицей в киоск и сделала себе запасные ключи. Так она и дошла до работы, аккуратно открыла дверь, бросила куртку на пол, включила обогреватель, свернулась калачиком и уснула. С тех пор в законную квартиру ее больше не пускали. Сейчас Надежда уже «переехала» в другой киоск, буквально в двух шагах от дома. — Сплю я теперь либо здесь, либо у знакомых. Но они сильно пьющие и с ними тяжело: я ведь даже запах не переношу. У них живу, конечно, не бесплатно. Плачу какие-то деньги, готовлю, убираюсь, отношения у меня с ними очень хорошие и теплые, столько раз они мне помогали. Хотя, казалось бы, алкоголики. То, что Надежда не спилась сама, — удивительно. Говорит, раньше и шампанское пила, и пиво могла выпить, а один раз, после очередной ссоры с дочерью, вообще купила бутылку водки, правда, не выпила — разрыдалась и разбила о землю. После этого — как отрезало. Живет женщина более чем скромно, но несчастной себя не считает. В крошечном помещении киоска у нее одеяло, подушка-черепашка, шампунь, несколько вещей, кое-какая еда. Во многом справиться со своим грузом ей помогает религия – когда-то, еще в 90-е, она была членом одной из религиозных организаций. — Там я поняла главное — важнее всего любовь ко всему и всем. Наверное, так и осталась бы там, если бы муж не начал изменять с моей «духовной сестрой». После того, как я рассказала о случившемся своим братьям и сестрам и снова закурила на нервной почве, меня «ограничили в общении», а та женщина так и осталась для всех на хорошем счету. Я ушла. А вот моя дочь зато теперь состоит там. Когда Надежда в очередной раз пришла к порогу своей квартиры вместе с участковым, те же «братья и сестры» начали обвинять ее в бесчувственности и пытаться убедить в том, что к Анне нужно проявить сострадание. Пока Надежда вела свой рассказ, мимо киоска прошли две сектантки. — Вот они как раз, посмотрите! Подойдите к ним и спросите, где было их сострадание, когда я, бездомная, бродила по зимним улицам. К счастью, сейчас дело Надежды Силаевой наконец сдвинулось с мертвой точки. Племянница нашла ей адвоката, который в суде добивается определения порядка пользования квартирой. Но как жить рядом с такими людьми, которые тебя избивают и унижают? Не лучше ли остаться пускай в киоске, зато в спокойствии и с целыми костями? — Конечно, мне уже не нужна эта квартира. И не нужны эти люди. Но у меня есть любимый внук Петенька, — на этих словах у женщины выступают слезы, — и ему нужен дом, нужна бабушка. Его не отдают мне, потому что некуда, но я постоянно к нему приезжаю, постоянно мне звонят его учителя, воспитатели. Бывает, ворчу на него, а он посмотрит на меня и говорит: «Бабуленька, я так тебя люблю!». Когда будет решение суда, разменяю квартиру. Дочери пускай дают помещение хоть в где-угодно, а мы с Петенькой будем жить в Москве. А тут, представляете, мне звонит его учительница и говорит: «С Петей такие чудеса творятся, боимся сглазить! И писать, и читать так отлично начал!». Это все потому что я объяснила ему, как за него борюсь и, что когда мы будем жить вместе и он пойдет в обычную школу, нужно будет стараться и хорошо учиться. Вот он и старается. Анна с журналистами практически не общается: хлопает дверьми и сыплет угрозами. Зато закидывает мать душещипательными СМС-ками, где просит вернуться: «Мама, хватит врать. Ты моя мама и всегда я тебя любила. И мы не молодеем обе. И ты нужна мне всегда» (текст сообщения есть в распоряжении редакции). Когда, через несколько дней после трогательного послания, Надежда вместе с журналистами попыталась войти в квартиру, где в очередной раз сменили замки, все снова закончилось руганью и криками. Но это уже прогресс, на этот раз хотя бы обошлось без драк. Хочется верить, что у этой истории все же будет позитивный финал. И дело здесь совсем не в «квартирном вопросе» и даже не в эгоистке-дочери, а в том, чтобы получившая отдельное жилье женщина смогла бы забрать из детского дома своего любимого внучка, о котором у нее никак не выходит говорить без слез. Хочется верить, что у Пети появился настоящий дом и заботливая бабушка, а у Надежды — отдушина в лице родного человека после всей ее тяжелой жизни. Читайте также: Кто здесь хозяин: москвич избил и выгнал из квартиры мужа своей любовницы