Супергерои села Невежкино. Зачем молодой горожанин переехал в деревню за 150 километров от Саратова
Борису Зозуле 26лет. Онродился иучился вСаратове. Пять лет назад уехал всело Невежкино Лысогорского района, почти за150 километров отобластного центра. «Былали ломка, тоска погородской жизни? Вот сейчас как раз страдаю. Четыре месяца ябыл набольничном, часто ездил вСаратов. Там музеи, театры, выставки. Достаточно сесть натрамвай, чтобы оказаться вцентре культурной жизни. Аздесь ясам должен еёорганизовать»,— говорит Борис. ВНевежкино онзаведует клубом. Собирает старинные песни, пополняет музей иготовит книгу поистории села.
«Меня вкаждом дворе знают даже собаки»
Музей занимает угловую комнату навтором этаже сельсовета. Управой стены— чугунки, прялки ипрочие древности. Улевой— артефакты последнего столетия. Карандаши вкартонной коробке снадписью «Спартак», гуашь вжестяных тюбиках. Пожелтевшая «Красная звезда» спередовицей «Кобстановке вАрмянской иАзербайджанской ССР». Как говорит Борис Зозуля, «всем этим смузеем поделились местные жители».
«Уменя дома есть самовар. Яего достаю, когда приходят гости. Чаепитие становится ритуалом, как вКитае. Разжигаем щепки, ждем, пока закипит вода. Вэто время можно представить, кто пил изэтого самовара много лет назад, как выглядел тогда мир вокруг. Когда наполняешь свою жизнь такими моментами, она становится богаче»,— уверен молодой человек.
Вмузейной экспозиции нашлось место горшку сглиняными черепками. Борис собрал осколки, гуляя подеревне. Каждая посудина когда-то считалась вНевежкино большой ценностью. Здесь небыло собственного гончарного производства. Кухонную утварь привозили изсел нынешней Волгоградской области (через Невежкино проходил проселочный тракт наКамышин).
Борис разворачивает только что полученную посылку: взеленом пакете— сероватая рубаха свышивкой. «Домотканая,— музейщик проводит пальцами поматерии. —Нехочу клюкву схохломой. Мне важно, чтобы вэкспозиции были именно подлинные вещи». Сто лет назад такую одежду носили мужчины вдеревнях награнице Воронежской иБелгородской областей. Музейщик нашел рубашку насайте сбесплатными объявлениями.
Сундук состаринными костюмами, пожертвованными жителями Невежкино, сгорел при пожаре вздании клуба почти 30 лет назад. Денег напополнение фондов усельского ДК, конечно, нет. Борис покупает новые экспонаты насвою зарплату, тоже очень скромную.
Краевед поясняет, что исконно саратовского народного костюма несуществует, ведь, посравнению сцентральной Россией, регион был заселен поздно, приезжими измногих областей. «Такаяже ситуация сустным народным творчеством. Например, язаписал вНевежкино песню «Ванька-ключник» (отрагической истории отношений княгини имолодого слуги,— авт.). Какой-нибудь фольклорист скажет: тоже мне находка, этоже 19 век, ничего удивительного. Адля наших мест это— ценность»,— говорит Борис.
Онобходит иопрашивает местных бабушек, «так что меня вкаждом дворе даже собаки знают». Жительницы рассказывают, что домашнее пение ушло изобихода споявлением радио. Борис уверен, что мало сохранить фольклорные записи вархивах. Онсам выучился играть нагармони ивместе сдругими увлеченными исполняет старинные мелодии.
Рогатина вруках вольного народа
Зозуля готовит книгу обистории Невежкино. Сбор материала затянулся на10 лет. «Проблема вмоем перфекционизме. Например, ямогу год искать отчество кого-либо изветеранов. Нехочу выпускать сырое издание»,— объясняет Борис.
Как онвыяснил вархивах, Невежкино основали в18 веке переселенцы изПензенской губернии. Местные земли принадлежали семье Нарышкиных. Спустя много лет после появления деревни землевладельцы вдруг выставили счет запользование участком иприслали казаков. Невежкинцы встретили ихсрогатинами иплатить отказались.
Крестьяне Невежкино всегда считались вольными (формально они принадлежали казне). Всоседних Больших Копенах (тогда село называлось Львово) жили крепостные. «Стех самых пор между селами есть некое соперничество. Жители Копен говорили, что уних лучше инфраструктура, ведь еще барыня-княгиня больше вкладывала всвое село. Смеялись над невежкинцами: вы, мол, голытьба, увас единственная кирпичная постройка— церковь. Зато вНевежкино, где издавна действовала крестьянская община, всегда присутствовал дух взаимовыручки, сплоченности. Мымаленький гордый народ»,— рассказывает краевед.
Посведениям 1914 года, вНевежкино жили больше 4 тысяч человек. Работали три мельницы, принадлежавшие поволжским немцам. Были открыты церковно-приходская итри земских школы. Учились даже девочки. Село было довольно эмансипированным:
«Насчитывалось больше 100 ткацких станков. Женщины могли выпускать ипродавать свою продукцию. Сейчас жительницы села, восновном, сидят надетских пособиях»,— отмечает собеседник.
В1918 году Невежкино разграбил отряд анархистки Маруси Косовой. Историки досих пор спорят отом, кем была атаманша. Поодним сведениям, девушка выросла всемье русского офицера. В16 лет, влюбившись, бросила гимназию, сбежала издома, апозже связалась среволюционерами. Некоторые биографы, ссылаясь навоспоминания современников онеобычной внешности иповедении Маруси, считают ееЛГБТ-персоной.
Среди воюющих Косова была неменее известна, чем Нестор Махно. Вгоды Гражданской войны действовало несколько отрядов воглаве сженщинами, которые подражали Марусе или даже выдавали себя заКосову. Вотряде Маруси была нетолько конница, ноибронепоезд сартиллерией. Втечение нескольких лет анархистка сражалась против белогвардейцев, аиногда— ипротив большевиков, но, восновном, посвидетельствам очевидцев, занималась грабежами мирного населения.
ВНевежкино отряд Маруси вывез семенное зерно из«гамазея»— амбара, где хранились общинные запасы.
Несколько месяцев спустя Косову арестовали вСаратове поподозрению вподготовке анархистского бунта. Местные большевики нерешились расстрелять популярную героиню революции ипод конвоем отправили вМоскву. Столичные товарищи тоже нерешились. Позже анархистку, уехавшую вСевастополь, повесили белые.
В30 километрах отНевежкино находились немецкие колонии Франк, Вальтер иКольб (местные называли ихпросто «колонки»). Созданная после революции Область немцев Поволжья особенно страдала отчастей Красной Армии, которые занимались втылу «самоснабжением», ипродотрядов. Большевики считали немецкие колонии «кулацкими гнездами», поэтому обязательства попродразверстке были здесь гораздо жестче. Например, село Франк должно было сдать государству 93 тысячи пудов зерна— в31 раз больше, чем соседняя Александровка (поколичеству жителей ипахотных земель деревни были равны).
В1919 году немецкие крестьяне начали возмущаться. Любопытно, что эти выступления называют «женскими бунтами»— воглаве протеста встали отчаявшиеся домохозяйки. Весной 1921-го почти вся Область немцев Поволжья (это больше 200 сел) натри недели оказалась вруках восставших.
Старожилы Невежкино называли эти события «Лопатинской войной». Наборьбу спротестующими прислали регулярные части Красной Армии, пулеметы идаже пушки. Ограничиваться только восставшими колониями солдаты несобирались. ВНевежкино они невошли потому, что местные жители собрали денежный выкуп. ВБольших Копенах красноармейцы повесили телеграфиста. ВоФранке расстреляли 18 человек, которые неимели прямого отношения квыступлениям. Командир отряда написал вотчете, что показательную казнь провели «навсякий случай».
Зозуля рассказывает, что 1932–1933 годы вэтой местности были урожайными: «Голод был создан искусственно. Чтобы сохранить какие-то продукты для своей семьи, жители тайком разбивали огороды влесах. Известен случай, когда старушка съела весь урожай вишни изсвоего сада, лишьбы неотдавать государству, иумерла. Люди, лишенные имущества, ели ужей илягушек изМедведицы».
Под раскулачивание попадали семьи, укоторых была лошадь. Невежкинцы неохотно вступали вколхоз. Как говорит Борис, втовремя здесь даже сочиняли невеселые частушки натему коллективизации иголодной смерти. Одну изжительниц арестовали зато, что она обозвала соседа «сталинской головой».
«Кто-то изжителей деревни написал Михаилу Калинину жалобу наколхоз сословами: «Надень очки, люди хлеба невидят». Жалобщика вычислили покрасивому почерку. Имоказался волостной писарь Нестор Лобанов. Его отправили втюрьму. Старожилы говорят, что там онзаболел тифом ибыл похоронен еще живым»— рассказывает краевед.
«Хочется понять, зачто была так сурова государственная машина?»
Настене музея висит черно-белая фотография— группа крестьян исвященник угроба (вселах существовала традиция фотографироваться напохоронах). Зозуля увидел этот снимок вбиблиотеке, когда приезжал вНевежкино вгости кбабушке идедушке. Тогда Борис учился вСаратове вправославной гимназии. «Фотография чем-то меня зацепила. Язадумался: что стало сэтим батюшкой? Это превратилось внастоящее расследование на10 лет».
Священника звали Александр Перов. Онприехал вНевежкино после того, как арестовали предыдущего настоятеля— его родного брата Николая. Грамотных вселе осталось мало, ибатюшке дали дополнительную работу— счетоводом вколхозе. Вгоды репрессий насемью сдевятью детьми наложили налог— пять тонн картошки вгод. Затем Александра Перова арестовали заантисоветскую агитацию.
Краевед видел вматериалах дела фамилии доносчиков, нонесчитает нужным ихназывать. «Уменя вроду были арестованы, оболганы, сосланы, расстреляны пять человек. Мне хочется узнать, зачто была так сурова государственная машина, например, кЕлизавете Филипповне, моей прапрабабушке? Она работала банщицей. В1937 году ейдали 10 лет по58-й статье— просто потому, что вмолодости она жила наКВЖД,— говорит Зозуля. —Интересныли мне телюди, которые еёоклеветали? Ихуже нет вживых, аихпотомки невиноваты».
Чтоже делали сплоченные жители Невежкино, которые так гордились своей кирпичной церковью илюбили доброго батюшку? После ареста Перова заболела его младшая годовалая дочка. Мать пошла кпредседателю колхоза попросить молока (корову, теленка идомашнюю утварь усемьи врага народа отобрали). Всенях председателя женщина увидела свое пианино. Нанем лежала разделанная туша свиньи. Молока женщине недали. Малышка умерла.
Всего отголода умерли трое издевяти детей. Старшим неразрешили учиться.
«Люди незлые, просто легко внушаемые. Начальство убеждало людей, что ихвчерашние соседи— враги, сними нужно бороться, это правильно, даже если страдают дети,— объясняет Борис. —Мыидосих пор остаемся уязвимыми для пропаганды, сострашной легкостью отбрасываем человечность».
Краевед был уверен, что священник Перов был убит. Ездил вМоскву наБутовский полигон. «Ходил сксерокопией фотографии, пытался найтиего. Там настендах— тысячилиц! Все похожи: борода, очки, скуфья». Изучал похозяйственные книги, метрические записи, архивы саратовской епархии иФСБ, посылал запросы втелепрограмму «Жди меня», надеясь найти потомков Перова.
Наконец вжурнале московской патриархии обнаружился некролог. Взаметке говорилось, что Александр Перов скончался в1965 году вВолгограде. «Упоминалось, что его отпевали вКазанском кафедральном соборе, азатем отнесли гроб стелом накладбище. Раз «отнесли», значит, похоронили недалеко. Янашел накарте ближайшее ксобору кладбище»,— рассказывает Зозуля. Территория оказалась огромной изаросшей. Неравнодушная жительница Волгограда вызвалась помочь краеведу ицелый день ходила покладбищу, пока ненашла могилу.
Женщина оставила укреста записку. Таким способом удалось связаться справнуками Перова. Оказалось, что онсмог пережить лагерь ипосле освобождения нашел свою семью.
Зозуля отвез намогилу венок отжителей Невежкино. «Почему это важно?»— переспрашивает Борис удивленно. Медленно, уверенно объясняет: «Потому что это историческая справедливость».
«Показываю родные развалины, уехавшие плачут»
Вовремя Великой Отечественной нафронт ушли 525 жителей Невежкино. Ихфамилии синициалами указаны насельском памятнике. Зозуля хочет большего. Проверяет электронные базы данных. Пишет запросы вархив минобороны. Оказывается, что внекоторых случаях выяснить судьбу солдата мешала опечатка штабного писаря, ошибившегося водной букве.
Втолстой белой папке собраны записи обуроженцах Невежкино, вернувшихся свойны снаградами. Втрех черных— отех, топогиб, попал вплен ипропал без вести. «Сколько женских судеб было сломано. Женщины садились натрактора, таскали неподъемные тяжести. Несколько лет вселе небелили избы, незажигали повечерам лампы, чтобы непривлечь бомбардировщики, летевшие кгороду»,— говорит краевед.
Старожилы рассказывали ему, как после победы мимо села вели военнопленных. Увидев, какие они худые, жительница вынесла для них миску сквашеной капустой. Спохватившись, что забыла дать ложку, убежала визбу. Нопленные заминуту расхватали еду руками.
Как жила деревня после того, как победители вернулись домой? Электричество вНевежкино провели в1972 году. Газ— в1980-х. Дорогу— 50 километров дотрассы— недоделали досих пор.
Сейчас вовсем селе попрописке осталось около 500 человек. Реально живут чуть больше 300.
Борис переехал вНевежкино пять лет назад, чтобы ухаживать зазаболевшими бабушкой идедушкой. Держит маленькое хозяйство, сад, огород.
«Деревню почему-то считают черной дырой. Амне хочется здесь жить. Это место, где нетак быстро сойдешь сума, как вгороде. Вгороде один пассажир маршрутки может запросто послать другого, потому что больше никогда неувидит. Здесь люди небросаются словами, умеют жить вместе»,— говорит Борис.
Помимо работы вДК, молодой человек ведет всоцсетях группу села. «Часто пишут те, кто отсюда уехал. Просят показать, как сейчас выглядят ихродные дома. Яделаю фотографии. Часто оказывается, что отдорогого человеку места остались развалины. Люди плачут,— рассказывает Борис. —Многие горожане интересуются историей, жизнью глубинки. Яготов каждому провести личную экскурсию. Яхочу, чтобы как можно больше людей поняло: деревня незаслуживает пренебрежительного отношения».
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ Хоккей, храм, музей Фермер в седьмом поколении развивает село.