«В нагнетании администрацией Трампа напряжённости вокруг Венесуэлы и лично президента Н. Мадуро отразились и изменение ситуации в мире, и сохранение у США имперских амбиций, и внутреннее противоборство в администрации Трампа, и влияние личных амбиций американского президента на принимаемые решения, и возвращение исторических бумерангов».
Сообщения о том, что по распоряжению президента США Дональда Трампа были прерваны переговоры между делегациями США и Венесуэлы о мирном разрешении назревающего конфликта и деэскалации ситуации, не то чтобы вызвали удивление, но дали изрядную пищу для размышлений.
В нагнетании администрацией Трампа напряжённости вокруг Венесуэлы и лично президента Н. Мадуро отразились и изменение ситуации в мире, и сохранение у США имперских амбиций, и внутреннее противоборство в администрации Трампа, и влияние личных амбиций американского президента на принимаемые решения, и возвращение исторических бумерангов.
Самое простое было бы связать прекращение переговоров с тем, что Трамп осознал, что в этом году с Нобелевской премией мира может не получиться (лауреаты должны быть объявлены в четверг) и можно не сдерживать себя в проявлении своей имперскости. Хотя в этом может быть некая толика истины.
Думается, что истоки действий Трампа более глубоки.
Начнём с того, что без абсолютного доминирования в Латинской Америке США едва ли могут претендовать на статус бесспорного глобального лидера. И не было более явного свидетельства ослабевания возможностей США не просто в мире, но в своей сфере внимания, чем неспособность сместить президента Н. Мадуро.
Напомним, что попытки сместить Мадуро стартовали в 2019 году, когда президентом был именно Д. Трамп. Так что в какой-то мере он доигрывает свою же «повестку» первого срока. Подобно тому, как президент США Джордж Буш — младший завершал незаконченный разгром Ирака, начатый его отцом. И в этом важная черта американской политики — необходимость завершения незаконченного дела как условие продолжения построения «мира по-американски». Другой вопрос, что для Буша-младшего разгром Ирака был ключом ко второму сроку и способом прикрыть выползающие наружу неприятные подробности дела 11 сентября 2001 года. Трампу тоже есть что прикрыть и каких внутриполитических целей добиться. И это не только «дело Эпштейна». Трампу нужно укреплять образ Верховного главнокомандующего для того, чтобы не возникало сомнений в тех приказах, что он будет отдавать своей армии.
Любопытное обстоятельство: от США переговоры с официальными представителями правительства Венесуэлы вёл Ричард Гренелл — доверенное лицо Трампа с большим, но неоднозначным опытом дипломатической деятельности. Но, как свидетельствует большинство источников, решающим голосом для выхода из переговоров было мнение М. Рубио — известного ястреба, руководителя Госдепа. Институт оказался важнее идеологической близости. Впрочем, как всегда в американской политике. И вероятно, эта тенденция будет проявляться и по другим направлениям.
Интервенция в Венесуэлу выглядела как наиболее лёгкий для США способ доказать свою глобальную мощь и готовность переломить неблагоприятные для Америки тенденции последних лет.
Хотя думается, что и для Трампа очевидно, что едва ли интервенция в Венесуэлу, даже если она будет проведена в формате «маленькой победоносной войны», облегчит Трампу решение внутриполитических задач. А если интервенция пойдёт по негативному сценарию?
В Белом доме подобный сценарий допускают. Но важное отличие ситуации вокруг Венесуэлы от прежних американских интервенций в Латинскую Америку в том, что никогда раньше после операции в заливе Свиней (17—19 апреля 1961 года) нагнетание обстановки и наращивание сил не были столь длительными. Обычно американская интервенция в страны Латинской Америки готовилась и осуществлялась молниеносно. Примером тому интервенции на Гренаде (1983 год), в Панаме (1989—1990 годы), даже высадка войск на Гаити (1994 год). Сейчас подготовка к интервенции ведётся уже больше месяца.
И тем не менее переговоры о добровольном уходе Мадуро от власти были прерваны лишь на днях. Похоже, Трамп не до конца уверен в потенциале американских военных и стремился напугать венесуэльского президента американской мощью, чтобы тот сам покинул свой пост. Но венесуэльский лидер не испугался, что очень огорчило Трампа. Это не первый раз, когда лидер латиноамериканской страны не пугается американского давления. Но первый раз, когда ему дают столь длительное время, чтобы подготовиться к отпору.
Это в какой-то мере стиль Трампа: не просто провести военно-силовое действие, а получить максимум имиджевых дивидендов, в идеале — сделать так, чтобы весь мир был ему благодарен за это. Поэтому так старательно, хотя и неубедительно, выстраивается линия борьбы с наркокартелями. Ранее интервенция в Латинскую Америку не требовала глубокой проработки объяснений «дипломатии канонерок». Это свидетельство социально-демографических изменений в американском обществе, которые Белому дому приходится учитывать.
Сегодня никто уже не скрывает, что речь идёт о попытке поставить под контроль венесуэльскую нефть, без которой вряд ли можно осуществить планы Трампа по превращению США в углеводородную сверхдержаву. Вашингтон нуждается в гарантированных поставках венесуэльской нефти по низким ценам на НПЗ в США, чтобы максимизировать экспорт сланцевых углеводородов. Это и есть главная стратегическая цель администрации Трампа, куда более важная, нежели Нобелевская премия мира.
Но и здесь есть нюанс: ключевым «нефтяным» вопросом в регионе является судьба богатого углеводородами и другими полезными ископаемыми (например, медью) спорного региона Эсао, на который претендуют Венесуэла и Гайана. В нём активно действуют уже сейчас американские нефтедобывающие компании. Но если посмотреть на всё это чисто географически, то происходящее до боли напоминает ситуацию вокруг сектора Газа, тоже являющегося ключом к нефтегазовым месторождениям Восточного Средиземноморья.
Не является ли стратегической целью интервенции США в Венесуэлу перевод этого региона под американский протекторат, подобно тому, как псевдомеждународный, а по факту американский протекторат конструируется Трампом вокруг Газы?
Правда, всё это уже в американской политике в Латинской Америке было: по схожей модели конструировалась американцами Панама. Причём делалось это при президенте США Теодоре Рузвельте, которому Д. Трамп стремится подражать и который — вот сюрприз — был лауреатом Нобелевской премии мира за посредничество в заключении Портсмутского мира между Россией и Японией.
Всё это свидетельствует, что с американским интервенционизмом, прикрывавшимся наличием неких либеральных ценностных ориентиров, покончено. На геополитическую арену выходят старый добрый американский ресурсный империализм и «дипломатия канонерок».
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.