Курс против России и Китая приведет к маргинализации Литвы – китайский политолог

Глава МИД Литвы Кястутис Будрис призвал не забывать о «серьезной угрозе» со стороны Китая. В опубликованной ранее программе нового литовского кабмина говорилось о стремлении возобновить дипломатические отношения с Пекином. Однако министр заявил, что в документе были «утеряны некоторые формулировки». А президент страны Гитанас Науседа одновременно говорит, что «не видит проблем» в желании улучшить отношения и что «не видит сигналов китайской стороны о действительно искренней готовности» к этому. При этом именно литовская сторона спровоцировала разрыв, открыв в 2021 г. представительство Тайваня. К чему приведет такая политика официального Вильнюса, в комментарии «Евразия.Эксперт» проанализировала исполнительный директор Института стратегического сотрудничества между Китаем и Россией при Университете Цинхуа (ИССКР) Ван Ци.

– Госпожа Ван, Литва долгие годы «специализируется» на раздувании российской угрозы в Евросоюзе. Теперь она взялась за раздувание антикитайских настроений в ЕС. Как заявил президент Литвы Гитанас Науседа по итогам саммита ШОС, «Встречи в Китае показывают, что антидемократические силы не заинтересованы в мире». Чего добивается Вильнюс?

– Этот вопрос затрагивает один из наиболее спорных аспектов внешней политики Литвы. Действительно, Литва уже давно рассматривает Россию как главную угрозу своей безопасности и активно выступает в ЕС и НАТО за усиление обороны восточного фланга. Существуют различные интерпретации по поводу того, делается ли это специально, для преувеличения угроз с целью получения финансирования, но результатом стало привлечение дополнительных ресурсов в сферу безопасности. В настоящее время Литва распространяет подобную практику на политику в отношении Китая, начиная разжигать антикитайские настроения в ЕС.

Потенциальные краткосрочные выгоды с точки зрения Литвы – это смещение фокуса и усиление собственной позиции. На фоне конфликта между Россией и Украиной Литва, акцентируя угрозу со стороны Китая, пытается частично отвлечь внимание международного сообщества от России, одновременно укрепляя свой имидж «трезвого» и «ответственного» члена ЕС и НАТО, особенно в вопросах согласования позиции по Китаю с ключевыми союзниками, такими как США.

Подобно раздуванию угрозы со стороны России, акцент на угрозе со стороны Китая может служить обоснованием для увеличения бюджета на внешнюю политику, информационную войну и даже косвенные военные нужды, особенно в таких сферах, как «экономическая безопасность» и «устойчивость цепочек поставок». Внутри страны такая жесткая внешняя позиция, особенно в отношении двух крупных соседей – Китая и России, легко находит поддержку среди части населения и политических сил, способствуя консолидации внутреннего консенсуса.

– К каким последствиям может привести такая политика Литвы?

– Внутри ЕС уже существуют разногласия по поводу политики в отношении Китая. Слишком радикальная риторика и действия Литвы могут усугубить противоречия между государствами-членами, вызвать трения, особенно с теми странами, которые заинтересованы в стабильных экономических отношениях с Китаем или предпочитают более прагматичный подход – например, Германия, Франция, Венгрия. Это ослабит способность ЕС действовать как единое целое и подорвет его дипломатический авторитет. Другие члены ЕС могут счесть заявления Литвы «преувеличенными», что снизит доверие к ее будущим предупреждениям.

Слишком частые и резкие «диссидентские» выступления, даже если они совпадают с позицией США, могут раздражать другие государства-члены ЕС, что приведет к маргинализации Литвы по некоторым вопросам и потере доверия и поддержки союзников. Если союзники Литвы начнут воспринимать ее стратегию раздувания угроз как способ выбить финансирование или привлечь внимание, ее долгосрочная эффективность снизится. Партнеры могут стать более осторожными, сомневаться в достоверности информации или медлить с распределением ресурсов.

Подобная провокационная риторика также неизбежно ухудшит отношения между Литвой и Китаем, что затруднит любые будущие коммуникации и координацию, даже в случаях общих интересов.

Кроме того, Литва уже понесла значительные экономические потери из-за своей политики в отношении Китая. Дальнейшая эскалация противоречий с Китаем может привести к потере дополнительных инвестиций и рыночных возможностей, особенно учитывая, что поиск альтернатив внутри ЕС не всегда прост.

Короче говоря, Литва пытается скопировать свою стратегию в отношении России и применить ее к отношениям с Китаем. В краткосрочной перспективе это может принести ей некоторые политические и ресурсные «преимущества», однако такая стратегия сопряжена с существенными рисками. Конечный результат будет зависеть от реакции других ключевых членов ЕС, эволюции международной геополитики и возможной корректировки стратегии самой Литвы.

Если общая жесткая позиция ЕС в отношении Китая усилится, действия и заявления Литвы могут быть восприняты более благосклонно. В противном случае, если в ЕС возобладает стремление к стабилизации отношений с Китаем, «подстрекательская» позиция Литвы может обернуться против нее самой.

– Несмотря на политические заявления, литовские политики ощущают экономический эффект от снижения уровня отношений с Китаем. Но возможно ли восстановление двусторонних экономических связей без изменения политической линии Вильнюса?

– Это очень реальная и сложная проблема. Литовские политики уже ощутили негативное влияние ухудшения отношений с Китаем на свою экономику, что в основном проявляется в сокращении торгового оборота, замораживании или потере инвестиционных проектов, а также исключении из регионального экономического сотрудничества под эгидой Китая. При условии, что Вильнюс не изменит свой политический курс, то есть, продолжит придерживаться своей позиции по тайваньскому вопросу, вероятность восстановления экономических отношений между Китаем и Литвой крайне мала. По крайней мере, в краткосрочной перспективе возврат к докризисному уровню практически невозможен, и вот почему.

Во-первых, Китай рассматривает тайваньский вопрос как ключевой интерес и красную линию. Разрешение Литвы для Тайваня открыть «представительство с официальным статусом» напрямую задело эту линию. В таких условиях экономические отношения трудно отделить от политической позиции. Для Китая возобновление экономических связей с Литвой было бы косвенным признанием одностороннего изменения статус-кво с ее стороны, что политически неприемлемо.

Во-вторых, Китай уже принял конкретные контрмеры, такие как исключение некоторых литовских товаров из системы ускоренного таможенного оформления (включая отказ признавать сертификаты происхождения в рамках ВРЭП), ограничение или запрет на импорт отдельных продуктов из Литвы (например, янтаря, мясных и молочных изделий), а также отзыв части инвестиционных проектов или приостановку их одобрения. Эти меры не являются временными – они напрямую зависят от позиции Литвы. Пока эта позиция не изменится, отмена санкций маловероятна.

В-третьих, Китаю необходимо показать как внутри страны, так и на международной арене свою твердость в вопросах ключевых интересов. Если в относительно небольшом кейсе с Литвой Пекин пойдет на уступки и восстановит экономические связи, это может быть воспринято как слабость, что подорвет его позиции в более чувствительных вопросах – например, по Южно-Китайскому морю или Синьцзяну. Поддержание серьезности тайваньского вопроса имеет для Китая стратегическое значение.

В-четвертых, Литовское правительство и политическая элита понимают, что при сохранении текущего курса не стоит ожидать быстрого восстановления экономических отношений с Китаем. Вероятно, они уже рассматривают экономические потери как «цену» за свою внешнеполитическую принципиальность. Вопрос в том, оправдана ли эта цена и как долго ее можно будет выдерживать.

В-пятых, возобновление экономического взаимодействия после ухудшения отношений между странами обычно требует политических сигналов о готовности к диалогу или хотя бы смягчения позиций. Однако в данном случае ни одна из сторон не демонстрирует даже намека на уступки по ключевым разногласиям. Литва, судя по всему, предпочитает держаться своей линии в рамках ЕС и искать поддержку у союзников, а не искать пути примирения с Китаем.

– То есть, без каких-либо компромиссов о восстановлении сотрудничества с Китаем Вильнюс может забыть?

– Конечно, полностью исключать все возможности тоже нереально. Могут сохраняться или медленно возобновляться некоторые крайне маргинальные торговые операции, не затрагивающие политически чувствительные вопросы, но это нельзя назвать «восстановлением экономических отношений» даже с натяжкой. Также может увеличиться объем торговли через третьи страны, но это не является прямыми экономическими отношениями между Китаем и Литвой. Если пройдет достаточно длительный период, произойдут кардинальные изменения в международной обстановке или внутриполитическая ситуация в Литве изменится, положение может стать иным. Однако в краткосрочной перспективе такая вероятность крайне мала.

В целом, пока Литва не изменит свою позицию по тайваньскому вопросу, перспективы восстановления экономических отношений с Китаем, особенно до докризисного уровня, остаются мрачными. Экономические связи по-прежнему остаются заложниками политических разногласий. Экономическое давление, которое испытывает Литва, подтверждает решимость Китая ставить политические принципы выше экономических выгод. Для Литвы это фактически стратегический выбор и его последствия, которые требуют всесторонней оценки и принятия на уровне внутренней политики, экономики и общества страны.