Телефон давно перестал быть просто средством связи. Сегодня это личный архив, где хранится целая жизнь, в которой переписки и фотографии, заметки и рабочие документы, маршруты поездок и воспоминания в виде снимков. И именно этот архив все чаще становится предметом интереса на границе. Если раньше под досмотром оказывались чемоданы и ручная кладь, то теперь под пристальным вниманием — цифровая память, которая куда ценнее и уязвимее.
Юристы называют ситуацию правовой коллизией: правила защиты персональных данных и решения судов о неприкосновенности частной жизни не работают в зоне паспортного контроля. Государства объясняют такие меры заботой о безопасности, борьбой с терроризмом и контрабандой.
Именно поэтому споры о том, насколько оправдан «цифровой досмотр», становятся все более острыми. Одни считают его неизбежным условием безопасности, другие — вторжением в личное пространство, которое ничем не отличается от обыска дома. А пока политики и суды решают, где проходит граница допустимого, сама граница все чаще становится местом, где приватность заканчивается, едва начинается паспортный контроль.
Пограничная служба США (U.S. Customs and Border Protection - CBP) вправе проверять содержимое гаджетов без ордера и даже без каких-либо подозрений. Это стало возможным благодаря так называемому «исключению границы» — юридическому принципу, который дает государству расширенные полномочия в приграничной зоне.
На практике существует два типа проверок. Первая — базовая: сотрудник вручную пролистывает файлы и переписку. Вторая — продвинутая, когда устройство подключают к специальным системам, способным копировать и анализировать данные. Для такого уровня формально требуется больше оснований, но все же речь идет не о судебном ордере, а лишь об административном решении.
Правовая коллизия особенно заметна на фоне решения Верховного суда США по делу Riley v. California в 2014 году. Тогда суд признал, что полиция не может без ордера просматривать телефон задержанного. Однако на границе это правило не действует — именно «исключение границы» снимает эти ограничения. Апелляционные суды в разных округах выносят противоположные решения: где-то требуют индивидуального подозрения для «продвинутого» обыска, где-то разрешают все без ограничений. Так что единообразия в стране до сих пор нет.
Между тем количество таких проверок растет. По данным CBP, в 2024 году пограничники просмотрели почти 47 тысяч устройств, а весной 2025-го зафиксирован рекорд: почти 15 тысяч за один квартал. Формально это менее одной сотой процента от всех путешественников, но тренд очевиден — телефоны проверяют все чаще и все глубже.
В разных странах практика проверки гаджетов уже породила громкие истории. Так, в июне 2025 года в США разгорелся скандал вокруг 21-летнего туриста из Норвегии Мадса Миккельсена. По его словам, его не пустили в страну из-за мема с вице-президентом Дж. Д. Вэнсом, найденного на телефоне. Пограничная служба объяснила отказ тем, что на устройстве обнаружили фото самодельной курительной трубки, что вызвало подозрения в употреблении наркотиков. Молодого человека допрашивали о возможной контрабанде и даже брали анализ крови.
Еще один случай в США касался врача, возвращавшегося по визе H-1B. На его смартфоне нашли материалы с изображением лидеров «Хезболлы», которые он подписал как «симпатичные». Несмотря на то, что суд не квалифицирует такие публикации как террористическую активность, этого оказалось достаточно для депортации. CBP использовала находку как основание для отказа во въезде.
США не единственные, где пограничники вправе заглянуть в содержимое личных устройств. Похожие полномочия есть и у других государств, хотя рамки их применения и степень защиты прав граждан заметно различаются.
В Канаде таможенные инспекторы из CBSA официально могут проверять телефоны и ноутбуки путешественников. Более того, закон требует сообщить пароль от устройства — отказ может повлечь конфискацию техники и административные последствия. Но в последние годы канадские суды стали ограничивать эти полномочия. В деле Canfield апелляционный суд Альберты признал такие обыски неконституционными и потребовал внести поправки в законодательство, поскольку доступ к цифровым данным — это уже не то же самое, что досмотр чемодана.
В Европе подходы отличаются. Например, в Великобритании при пересечении границы сотрудники могут запросить доступ к телефону или аккаунтам в соцсетях, и отказ иногда оборачивается задержкой или даже отказом во въезде. В Нидерландах известны случаи, когда путешественников просили подтвердить цель визита, показав фото или переписку.
Израиль давно практикует выборочные проверки телефонов, особенно у приезжающих из определённых стран или регионов. Гостям могут предложить показать фотографии, контакты или переписку в мессенджерах, чтобы убедиться в их благонадежности.
В Австралии законодательство также позволяет конфисковывать и просматривать устройства на границе. Скандал разгорелся несколько лет назад, когда выяснилось, что офицер погранслужбы тайно использовал телефон путешественника и даже отправил с него SMS — случай закончился дисциплинарным расследованием.
В Китае полномочия пограничных органов еще шире. Иностранцев нередко просят показать содержимое мессенджеров или установить на устройство специальное приложение для контроля.
В 2018 году Новая Зеландия стала одной из первых стран, где закон прямо обязывает путешественников предоставлять пароль от телефона или ноутбука при пограничном досмотре. Поправки к закону о таможне (Customs and Excise Act 2018) дали пограничной службе право требовать разблокировку устройства и проводить так называемые «цифровые обыски».
Механизм выглядит так: если у инспектора есть «разумное подозрение», что на гаджете могут храниться данные, связанные с нарушением закона, он вправе потребовать доступ. Отказ обойдется дорого — предусмотрен штраф до 5 000 новозеландских долларов (около 3 000 долларов США) и возможная конфискация устройства до завершения проверки.
Правозащитные организации назвали нововведение «цифровым стриптизом», подчеркивая, что сегодня телефон хранит гораздо больше личной информации, чем чемодан или бумажные документы. Критики закона уверены, что даже наличие «разумного подозрения» не защищает граждан от произвольного вторжения в частную жизнь.
Правительство же настаивает, что меры нужны для борьбы с терроризмом, контрабандой и онлайн-преступлениями. При этом сами проверки относительно редки, и пограничники утверждают, что используют их «точечно».
Таким образом, проверка цифровых данных на границе становится общемировой тенденцией. Отличие лишь в том, насколько государство готово балансировать между интересами безопасности и правом человека на приватность. Если в США и Канаде этот баланс пытаются отстаивать через суды, то в ряде стран закон напрямую ставит государственный контроль выше цифровой неприкосновенности.
В 2024 году ТАСС
о серии случаев, когда российские пограничники отказывали во въезде гражданам Таджикистана и Узбекистана из-за содержимого их смартфонов и подписок в интернете. Поводом становились переписки, просмотренные видеоролики и каналы в соцсетях с экстремистскими, террористическими либо проукраинскими материалами.
Так, гражданину Таджикистана Дилшоду А. закрыли въезд после того, как на его устройстве нашли подписки на YouTube-каналы радикальных исламских проповедников, запрещенных в России, а также антироссийский контент. Похожая ситуация произошла с гражданином Узбекистана Акмалжоном Б., который интересовался религиозными блогами с экстремистской риторикой и видео о террористической деятельности. Пограничники сочли его интерес потенциальной угрозой.
В ряде случаев поводом для отказа становились проукраинские подписки или личные переписки с критикой российских силовых структур. Некоторые путешественники пытались удалять сообщения перед контролем, но безрезультатно — данные все равно фиксировались.
Как отмечал ТАСС, усиление контроля последовало после теракта в «Крокус Сити Холл» 22 марта 2024 года. За полтора года около двух десятков граждан Таджикистана и Узбекистана обжаловали запрет на въезд, но все иски суды отклонили, признав действия пограничников законными и обоснованными.