Игорь Додон: Санду играет со спичками там, где все полито бензином

— 28 сентября в Молдавии пройдут парламентские выборы. Каким вы видите политический расклад?

— У нас меньше чем через месяц начинается избирательный период. Эти выборы намного важнее, чем президентские. Президентские тоже были важными, но у нас парламентская форма правления, поэтому у президента реальных полномочий нет. То есть президент без парламента — это хромая политическая утка. Это все понимают. Мы видим, что Европейский союз через разные заявления и визиты в Молдову уже непосредственно включается в избирательную кампанию. Мы знаем точно, что [председатель ЕК] Урсула фон дер Ляйен поставила задачу победить любой ценой и сохранить власть, желательно единоличную, [президенту Молдавии] Майе Санду. Поэтому важнейший вопрос с учетом падения рейтинга действующей власти: что будет делать оппозиция? По всем опросам, рейтинг действующей власти не больше 25%. Он упал минимум вдвое по сравнению с тем, что было четыре года назад. У оппозиции — 65–70% доверия и готовность голосовать за разные партии. Основой вопрос: как оппозиция между собой будет договариваться, как будет выстраивать единую стратегию, чтобы не допустить массовых фальсификаций со стороны действующей власти.

— Как идет этот процесс?

— Я бы разделил оппозицию на две большие группы. Есть оппозиция проевропейская, которая, в принципе, говорит о тех же вещах, что и нынешняя власть. Крупнейший игрок на этом поле — блок "Альтернатива", у нее 10–12% поддержки. И основная оппозиция — это левоцентристские силы, левоцентристский фланг, это около 40%. Основной вопрос: как пойдут на выборы левоцентристские силы, потому что центристы, блок "Альтернатива", там объединились — нынешний мэр Кишинева, бывший премьер, бывший наш кандидат в президенты Стояногло. Они создали блок "Альтернатива", который выступает за ту же европейскую интеграцию, но под другим соусом. У них есть определенный потенциал. С ними мы, социалисты, ведем переговоры. Есть общее видение, как мы должны работать в диаспоре, чтобы не допустить массовой фальсификации. У всей оппозиции, даже недружественной, с которой мы конфликтовали, сейчас единая цель — чтобы PAS, действующая партия власти, не получила большинство. Со всей оппозицией мы эти разговоры ведем. Но самый важный, самый еще неизвестный элемент для всех — как пойдет на выборы левый фланг.

На левом фланге есть несколько серьезных игроков. Основной, конечно, Партия социалистов, которую я возглавляю. Мы идем вторые по рейтингам после нынешней власти. Есть и другие игроки, которые тоже имеют свой потенциал. С другими игроками, такими как коммунисты, партия экс-башкана Гагаузии Ирины Влах, партия бывшего премьер-министра Молдовы, мы сейчас ведем переговоры о том, чтобы объединить усилия в рамках избирательной кампании. Будет это единый блок или отдельное участие, мы будем принимать решение, исходя из тех рисков и законодательных норм, которые принимает нынешняя власть. Нынешняя власть боится объединения, поэтому поставила очень жесткие ограничения по формированию блоков. Но тот факт, к примеру, что мы здесь на форуме в Питере встречаемся вместе, вот эти четыре партии, проводим встречи с нашими российскими партнерами, — это четкий, ясный сигнал левоцентристскому электорату, что мы приняли решение как минимум об объединении стратегий в рамках избирательной кампании. Я думаю, что где-то к 14 015015 июля будет понятно, как пойдет на выборы левый фланг. Мы считаем, что должны объединить усилия. Если пойдем все отдельно, часть левого электората проголосует за разные партии, которые не пройдут в парламент. Это будет плюсом для партии власти.

— Предположим, партия власти не получит большинство на выборах. Кто может составить правящую коалицию?

— Определенные переговоры, конечно, уже начались. Сейчас рано об этом говорить, потому что задача номер один — чтобы PAS не получило большинство. Согласно опросам, они не получают. Дальше нужно договариваться, создавать парламентское большинство и назначать правительство.

— После президентских выборов Санду обвинили в фальсификации голосования. Удастся ли властям и в этот раз повторить тот же трюк?

— Эти выборы экзистенциальные для всех, включая Санду. Выборы прошлого года она сфальсифицировала. Это все понимают, даже внешние наблюдатели. Появляется все больше доказательств, что внешнее финансирование было активно использовано в поддержку Санду, тот же USAID. Были заявления администрации президента США Дональда Трампа о том, что в Молдове сотни миллионов долларов были использованы на влияние на политические процессы. Безусловно, как только поменяется парламентское большинство, для Санду наступят очень непростые времена. Начнутся расследования, все больше людей будут готовы давать показания. Санду понимает эти риски, ее куратор уже пытается увеличить полномочия президента в парламентской стране. Они принимают закон для того, чтобы дать Совбезу неограниченные полномочия. Это антиконституционно. Понятно, что следующее парламентское большинство все это аннулирует. Назначает сейчас членов Конституционного суда из своих партийных рядов для того, чтобы через КС отменять законы либо блокировать какие-то действия следующей власти. Но с этим тоже можно бороться. У нас есть опыт при Плахотнюке. Он тоже в 2019 году назначил своих руководителей и судей в КС, но они все в течение месяца после того, как Плахотнюк потерял власть, ушли в отставку.

Теперь о том, как бороться с фальсификацией. Давайте напомним, что Майя Санду — первый президент в истории Молдовы, против которого проголосовали люди внутри страны. Она проиграла выборы в стране нашему кандидату. По нашей информации, по сравнению с президентскими выборами, когда они сделали вбросы 300 тыс. бюллетеней, у них сейчас задача стоит — 500 тыс. Поэтому на каждый избирательный участок мы, Партия социалистов, будем делегировать по два наших представителя. А в целом от всей оппозиции будет, я думаю, до 10 наблюдателей на каждом избирательном участке за рубежом. Их там около 250. Думаю, что, к сожалению, повторится ситуация прошлого года, когда будет очень много участков на Западе и только один или два участка в России. При том, что количество, к примеру, наших граждан с правом голоса в Италии — 250 тыс., и там открывают более 60 участков. В России 350 тыс. — открывают только два участка. Понятно, что они боятся голосования здесь. Но у нас есть определенные идеи, чтобы граждане Молдовы, которые здесь находятся, тоже смогли если не напрямую проголосовать, то позвонить родственникам, запустить процесс, чтобы они активно участвовали в этой избирательной кампании. Есть и другие инструменты. Например, мы хотим на каждом избирательном участке сделать онлайн-трансляцию, чтобы предупредить ситуацию, когда человек голосует несколько раз, и зафиксировать вбросы. По всему этому спектру мы работаем очень активно.

—Перед президентскими выборами молдавская оппозиция пыталась увеличить число избирательных участков в РФ. Сейчас будет?

— Конечно. Мы как парламентская партия, как парламентская оппозиция обращались во все структуры, даже через суд. У нас на каком-то этапе был успех, но потом МИД сказал, что у них нет работников в России, и на основании этого открыли только два участка. Будем добиваться всеми нашими инструментами того, чтобы открыть побольше избирательных участков в Российской Федерации. Есть еще одна проблема.

— Перейдем к экономической ситуации в Молдове, она сейчас непростая. Как вы ее охарактеризуете?

— Экономика Молдовы в коме. Неумелое, непрофессиональное правительство и те, кто отвечают за экономические процессы, привели к тому, что у нас практически нет роста. У нас второй год подряд идет падение экспорта промышленности сельского хозяйства. Это обусловлено несколькими факторами. Первый основной — антироссийские санкции, к которым Молдова с триумфом присоединилась. Они везде хвастаются, что приняли 80% антироссийских санкций. Это убивает экономику, потому что, конечно, это привело к удорожанию энергоресурсов. И конкурентоспособность наших товаров, которые производятся на базе дорогих ресурсов, конечно, упала. Внутри страны мы теряем рынок за счет импорта, и, безусловно, мы теряем внешние рынки. Второй фактор — недружественные акции со стороны Молдовы, в результате которых РФ практически заблокировала доступ молдавских товаров на российский рынок. Вслед за этим пришел запрет на наш транспорт, то есть наши автоперевозчики не могут заезжать на российскую территорию. В таких условиях у Молдовы нет никаких шансов.

— На ПМЭФ удалось с кем-то побеседовать?

— Мы провели несколько очень важных встреч с министром экономики, с руководством Минэнерго и с руководством Минсельхоза РФ. Мы договорились о том, что сразу после парламентских выборов, после которых, как мы надеемся, сформируем другое правительство, один из первых визитов премьер-министра должен быть в Российскую Федерацию. Может быть, даже первый, потому что у нас сейчас самая сложная ситуация именно в отношениях с Россией. Нужно садиться и обсуждать абсолютно все. Вот с Минэнерго мы обсуждали, как вернуться к прямым поставкам газа из России. Мы сейчас закупаем российский газ, но через посредника — намного дороже. С Минсельхозом мы обсуждали, как вернуться на российский рынок, есть наработки, но для этого нужно победить на парламентских выборах. Что нужно делать, мы знаем, открытость со стороны России мы увидели прямо на форуме. Нам сказали, что, как только у нас будет возможность повлиять на процессы в Молдове, мы найдем пути решения. Даже с учетом того, что транзит газа через Украину сейчас невозможен, можно найти другие пути через тот же "Турецкий поток". Нам нужно 2 млрд кубометров в год. Это не такие большие объемы. Можно найти решение, чтобы вернуть стратегическое партнерство с Россией. Это повлияет сразу и на экономику.

— Я правильно понимаю, что европейский рынок не стремится принимать молдавские товары и заменить собой российские?

— У нас упал экспорт не только в Россию, СНГ, у нас падает экспорт в страны ЕС. Например, те 200 тыс. тонн яблок, которые мы поставляли в 2019 году в Россию, в Европу не ушли. Мы просто потеряли здесь и ничего не получили там. Наши объемы агропромышленного комплекса ЕС не освоит. У них там свои проблемы. У них проблемы с украинской продукцией, проблема с молдавскими яблоками и вином и так далее. Для нас этот рынок тоже очень важен, но он не может заменить рынок СНГ. Когда власти Молдовы полностью отказались от контакта с Россией, ушли с площадок СНГ и ЕАЭС, которые мы активно использовали в свое время, конечно, это ударило по всем секторам экономики и по социалке тоже.

— Почему на данный момент заморожены переговоры с Приднестровьем и какую они несут угрозу для безопасности Молдавии?

— Я думаю, что нынешние власти не способны вести переговоры с Приднестровьем и не готовы к политическому урегулированию приднестровской проблемы. Политическое урегулирование означает объединение страны, простыми словами. Во-первых, они боятся 500 тыс. жителей Приднестровья, из которых как минимум 300 тыс. имеют право голоса. Они за нынешние власти не проголосуют, то есть политически им это невыгодно. Второе. Я не исключаю, что на Западе нет интереса к политическому урегулированию. Почему? Чтобы оставить возможность какой-то новой горячей точки, в которую может быть вовлечена Российская Федерация. Открытие второго фронта — украинцы давно об этом говорят. Это второй аргумент, почему никакого диалога нет. И третье. Они же начали экономическую блокаду Приднестровья не в этом году. В этом году был серьезный энергокризис. Они это начали несколько лет назад введением новых таможенных пошлин, блокированием импорта в Приднестровье тех же медикаментов. Этими экономическими и силовыми методами пытаются навязать Приднестровью, чтобы регион пошел на полную уступку в двусторонних контактах. Это ни к чему хорошему не приведет. Когда я был президентом, у меня было семь или восемь встреч с Вадимом Красносельским. Я всегда говорил, что Приднестровье без Молдовы не выживет. И украинский кризис, и энергокризис начала этого года показали, что Приднестровье очень сильно зависит от Кишинева. Поэтому при следующей власти, которая будет этой осенью, один из стратегических вопросов, что нужно начинать обсуждать и решать, — это политическое урегулирование приднестровской проблемы, но с нынешней властью это невозможно.

— Если все-таки партия власти удержит власть и попробует решить приднестровский вопрос силовым методом, народ Молдавии поддержит это решение?

— Нет. Никто, кроме какого-то ядерного электората. Но и те еще подумают, не поддержат такие силовые сценарии, потому что все понимают, к чему это приведет. Пример Украины это показал. Народ Молдовы точно категорически против. У нас подавляющее большинство граждан выступают за нейтралитет Молдовы, военный нейтралитет, экономический нейтралитет, который, к сожалению, мы потеряли за годы правления Майи Санду. Мы потеряли экономический нейтралитет, когда приняли решение присоединиться к санкциям. Мы потеряли военный нейтралитет, когда через Молдову поставляются товары двойного назначения для ВСУ. И тем более, когда начинаются военные учения со странами НАТО на территории Молдовы. Учения с НАТО планируются на территории Молдовы даже в сентябре, когда у нас выборы. Если кто-то скажет, что это случайность, я не верю в такие случайности. Майя Санду играет с огнем. Вокруг все разлито бензином, а она играет со спичкой. Еще раз хочу воспользоваться возможностью и сказать, что Майе Санду и [премьер-министру Молдавии] Дорину Речану, если их толкают на военные сценарии, лучше подать в отставку. Иначе они войдут в историю как предатели, которые допустили вовлечение нейтральной страны в военные действия. Но исключать, что Санду и Речан пойдут по этому сценарию, сегодня никто не может. Их заявления последних недель о том, что Россия готовит переброску 10 тыс. солдат в Приднестровье, не успокаивают, а, напротив, создают чувство страха.

— Что нужно для дипломатического урегулирования приднестровского конфликта, чтобы два берега Днестра объединились мирным путем?

— Нужны адекватные люди во власти в Молдове. Мы готовы к этому.

— Напоследок давайте затронем еще одну горячую для Молдавии тему — Гагаузскую автономию. Каковы причины нынешней напряженности между Кишиневом и Комратом?

— В Гагаузии всегда голосовали против PAS. Это не новость, что башкан Гагаузии выступает против политики нынешней власти в Кишиневе. У нас были хорошие отношения с Гагаузией. Когда я был президентом, башканом там была Ирина Влах. У нас были отличные отношения. При нынешней власти это невозможно. К чему это может прийти? Как-то упразднить Гагаузию не получится, это написано в нашей конституции. Ужать какие-то полномочия — они это пытаются делать, но через Конституционный суд некоторые полномочия удалось сохранить. Перейти в какую-то горячую фазу, как это было в начале 90-х… Мы были тогда на грани войны в Гагаузии. Я думаю — давайте так — я надеюсь, что в Кишиневе понимают, что ни к чему хорошему это не приведет. Поэтому до парламентских выборов серьезного давления на Гагаузию, я думаю, ждать не стоит. Что будет после, если нынешняя власть сохранится? Будут очень серьезные проблемы.

— Рискнут пойти на упразднение Гагаузской автономии?