Приднестровье остается зажатым между антироссийской Украиной и Молдавией, чьи отношения с Москвой тоже в последние годы складываются напряженно. В последние три года непризнанная республика пережила серию терактов, напряженность на границе, энергокризис после прекращения транзита газа через Украину, а также экономическую блокаду предприятий со стороны Кишинева. Как удается преодолевать многочисленные вызовы, искать путь к мирному урегулированию с Молдавией и даже в такой непростой обстановке отмечать 80-летие великой Победы в интервью ТАСС рассказал президент Приднестровья Вадим Красносельский.
—Здравствуйте, Вадим Николаевич. Спасибо, что выкроили для нас время. Мы с вами беседуем в канун праздника Великой Победы и знаем, что вы лично контролируете подготовку к этому празднику. И мой первый вопрос, конечно, будет связан с этим. Расскажите, как в Приднестровье отметят юбилей?
— Широко и красиво, как подобает отмечать праздник Великой Победы, с почтением наших предков. 80 лет — это дата отдельная, это юбилей. Еще живы ветераны, слава Богу. Поэтому чествуем ветеранов. Что касается Тирасполя — обновили полностью мемориальный комплекс памяти погибших, павших. Ну и, естественно, будем открывать музей, посвященный 80-летию Победы советского народа в этой страшной войне. "Бессмертный полк" и все остальные мероприятия — землянка, концерты — однозначно будут в программе.
—У вас было трудное время, пандемия, террористические угрозы — вы не проводили парады. Сейчас все-таки решили провести?
— Народ ждет этого. Люди хотят. Я получал, наверное, сотни просьб именно о проведении шествия "Бессмертного полка". В Приднестровье это всегда традиционно. Я уже об этом говорил не раз. Мы не прекращали память. Знаете, можно прекратить память, потом про нее вспомнить, потом опять что-то делать, потом опять что-то не делать. У нас — нет.
Поэтому для нас это исключительная традиция, которая зародилась еще, конечно же, во времена Советского Союза и продолжает жить и сегодня.
—Ваш дед воевал.
— Конечно.
— Сколько ветеранов в Приднестровье?
— Ветеранов у нас осталось, к сожалению, мало. Вот тринадцать человек. Это именно участники, конкретно участники боевых действий Великой Отечественной войны. Есть люди, которые приравненные — блокадники Ленинграда, работники тыла и так далее. Но именно участников Великой Отечественной войны — их мало. Они уходят. Они уже в возрасте преклонном. Но, тем не менее, еще бодрые. И духом бодрые, и мыслями бодрые. Нравится мне с ними говорить. Они рассказывают о своей судьбе. Они редко рассказывают о войне. Они говорят о жизни, они любят жизнь — это видно. И живут днем сегодняшним.
Что касается моего деда. Дед воевал в 1944 году. Принимал участие в Ясско-Кишиневской операции, чуть раньше — в других операциях. Закончил войну в Австрии. Вернулся домой, жил как все, работал в селе, на земле. Конечно, это история уже нашей семьи. Все его братья воевали — еще три брата воевали. Все вернулись с войны. Но это уже другая история, отдельная история.
—В Молдавии в последние годы стали открывать памятники румынским солдатам, погибшим в годы Великой Отечественной войны. Казалось бы, ничего предосудительного в этом нет — отдать честь павшим. Но общественность Молдавии все больше волнует то, что этих людей представляют зачастую как героев. Несмотря на то, что они воевали в рядах союзника Гитлера, маршала Антонеску, преступления которого были осуждены судом. Эти преступления недавно признал и Бухарест под давлением международной общественности. Как вы относитесь к этому?
— То, что ставят памятник военным, тем, кто воевал на той или иной стороне, в этом ничего страшного не вижу. Память — она говорит о том, что здесь был враг, и он погиб. Можно к этому по-разному отнестись и разные выводы сделать. Другой вопрос, с какой целью это делается. Либо с целью памяти, либо с целью идеологии. Разные вещи. Если с целью памяти, это нормально. Если с целью идеологии, именно нацистско-фашистской, это нехорошо. И с этим надо бороться. Мое мнение такое.
—Давайте перейдем к делам приднестровским. Приднестровье в этом году пережило, наверное, самую тяжелую зиму за 35 лет своего существования. Поставки газа у вас сократились до 3 млн кубометров в день. Хватает ли этих объемов для восстановления экономики после зимнего кризиса? Ведется ли работа по наращиванию этих поставок?
— Сам год очень нестабильный в поставках газа. Сейчас мы перешли с отопительного сезона на летний период. По большому счету больших поставок газа не надо. Мы даже сейчас берем меньше 3 млн, этого достаточно — и для промышленности, и для людей. Спасибо Российской Федерации. Мы этот газ имеем. Но все равно, конечно, основной и гарантированный поставщик был "Газпром". Как только он ушел, так сказать, с поставки, в любом случае есть риски. Мы их знаем, мы работаем с российскими коллегами, чтобы не допустить срыва поставки. Сейчас все нормально.
Эта проблема похуже газового кризиса на самом деле, потому что это работа вдолгую, работа на перспективу, чтобы уничтожить всю нашу, по большему счету, тяжелую и крупную промышленность. Вот чем они и занимаются. Каким способом? Ну, способы разные. Это ограничение внешнеэкономической деятельности, закрытие банковских счетов, недопуск предприятий на рынок, обвинение в какой-то недобросовестной конкуренции, в том числе и попытки ввести какие-то двойные пошлины.
И у нас много таких предприятий. Это и "Молдавизолит", и "Электромаш", и "Потенциал", и ряд предприятий в Бендерах плюс к тому списку, и Молдавский металлургический завод, и цементный комбинат. Там работают коллективы. И коллективы остаются без работы, без заработка. Это все ложится бременем на бюджет — непоступление налогов в том числе. Поэтому это основная проблема. Газ даже может быть второстепенен в данной ситуации. Ограничительные действия со стороны Молдовы — они первостепенные. Кроме того, введенное еще в прошлом году двойное налогообложение, вот эти пошлины, которые забираются у наших предприятий, тоже ложатся бременем и на предприятия, и на людей в конечном итоге.
— Вы в своем ответе выразили благодарность России за помощь в преодолении кризиса. Но на днях вице-председатель Еврокомиссии Кая Каллас в ходе визита в Кишинев заявила, что Россия бросила Приднестровье на произвол судьбы. Об этом, кстати, говорят и в правительстве Молдавии. Вы согласны с такой оценкой?
— Нет, конечно. Это попытка использовать как раз энергию, газ как возможность и помощь в тех или иных интересах. Я хочу напомнить процесс, как он начинался и почему это произошло. Если говорить о глубине процесса: почему вообще возможна была именно такая ситуация? Всему виной как раз, может быть, даже не газ, а отсутствие переговорной площадки и обмена мнениями со стороны Приднестровья и Молдовы по данному вопросу. У нас не работает формат "пять плюс два" (Молдавия, Приднестровье, посредники от ОБСЕ, России и Украины, а также наблюдатели от ЕС и США) — об этом мы еще поговорим, — не работают встречи "один плюс один".
Я убежден, что были бы эти встречи, может быть, и не было бы газового кризиса. Плюс еще экономические отношения между "Газпромом" и "Молдовагазом" тоже не отрегулированы. Все это по большому счету повлияло на принятие тех или иных решений. И Приднестровье осталось без газа. Но этим незамедлительно воспользовалась Молдова, это 100%. Достаточно посмотреть на ту "веселую истерику", так ее можно назвать, в сети интернет, в СМИ, когда радовались происходящему в Приднестровье. Открыто радовались в надежде на то, что мы рухнем, что нам будет совсем тяжело, и мы как государство исчезнем.
Но они ошиблись. Потому что по себе судить-то не надо. Мы — приднестровский народ. Здесь, конечно, была роль и Европейского союза в урегулировании ситуации, и роль Российской Федерации. Мы благодарны Европейскому союзу за то, что с 1 по 10 февраля именно Европейский союз дал нам помощь в виде газа и мы могли в тот период времени стабилизировать ситуацию. А после 10 февраля, к сожалению, Молдова стала выдвигать дополнительные условия для поставки европейского газа. А какие условия? Давайте все-таки к ним вернемся. Что они имели в виду? Это, первое, остановка всей промышленности и повышение тарифов в 10 раз для нашего населения. Понимаете?
— Ну, это сложно понять. Ведь если люди в Приднестровье останутся без доходов, вероятно, Молдавия была бы вынуждена взять их на себя?
— Они могут рассуждать как угодно, но оставить людей без работы и повысить им тарифы в десятки раз… Извините, это просто издевательство над самой помощью. Так помощь не предлагают. Естественно, мы были вынуждены не принимать эту помощь.
—Вы очень важную деталь упомянули. Отсутствие площадки для переговоров. Майя Санду стала первым президентом Молдавии, который не встречается с руководством Приднестровья. Это тоже странно. Хотя кто-то мудрый сказал, что все войны оканчиваются за столом переговоров, от этого никуда не деться. Почему не получается, на ваш взгляд, возобновить переговорный процесс?
— Да тут все очень просто на самом деле. Есть нежелание молдавской стороны сесть за стол переговоров. Вот и все. Я напомню, что если взять саму историю переговорного процесса, то он начался после боевых действий в 1992 году. Вначале он проходил в виде встреч высших должностных лиц Молдовы и Приднестровья, потом появился формат "три плюс два", "пять плюс два" (посредники от ОБСЕ, России и Украины, а также наблюдатели от ЕС и США) и так далее. И это стало такой международно признанной площадкой для решения тех проблем, которые возникают на левом и на правом берегу.
Важно, что при принятии решений они подкреплялись протокольными решениями сторон и, самое главное, имплементировались в действующие законодательства и Приднестровья, и Молдовы. Вот это был шаг как раз к тому, к чему, в принципе, надо идти — когда законы становятся, скажем так, одинаковые что с правого, что с левого берега. Но в 2019 году по инициативе молдавской стороны данный формат был свернут. Итоговый документ в Братиславе не подписан. Была возможность переподписать его в ноябре того же года. Молдавская сторона на это не пошла. И формат "пять плюс два" подвис. Потом пандемия, потом действия.
И сейчас я не вижу желания молдавской стороны и, наверное, европейской стороны возобновить данный формат. Делают ссылки на сложные отношения между Россией и Украиной. Хотя, на мой взгляд, это некорректно. Я объясню почему. У нас здесь, в Приднестровье, существует миротворческая миссия, она действует. Есть механизмы миротворческой миссии. Один из механизмов — это Объединенная контрольная комиссия (ОКК). Вот в ней каждый четверг, каждую неделю заседают представители Приднестровья, Молдовы, ОБСЕ, России и Украины. Они сидят за одним столом, рассматривают одни и те же документы и их подписывают. Понимаете?
То есть это наглядный пример, когда российских и украинских коллег можно посадить за стол переговоров при решении тех или иных проблем. Приднестровье — это совсем другой конфликт. Он имеет совсем другую историю. Стороны по большому счету это понимают и поддерживают миротворчество здесь, в Приднестровье. Поэтому формат "пять плюс два" можно собрать. Тем более, в ОКК люди военные, а при формате "пять плюс два" работают дипломаты. В чем проблема вообще? Все это искусственно. Я убежден, что этот формат можно собрать. Просто нет желания, так сказать, видеть в нем Приднестровье. А что касается позиции президента Молдовы Майи Григорьевны Санду… Я ее принимаю такой, какая она и есть, и, в принципе, обсуждать нет желания.
— Вы упомянули дипломатию. Глава МИД Приднестровья Виталий Игнатьев говорит, что опасается ездить в Кишинев. Многие приднестровские чиновники опасаются ездить в Кишинев из-за принятого там закона "о сепаратизме", возможных провокаций, каких-то осложнений. И это, безусловно, вредит переговорному процессу. Скажите, обсуждается с Кишиневом эта проблема? Они реагируют на то, что вы говорите, что так нельзя вести переговоры, когда человека могут схватить, арестовать?
— Кишинев прекрасно осведомлен обо всех ограничениях. Прекрасно, наверное, знает свой закон "о сепаратизме", прекрасно знает те ограничения, которые введены в аэропорту Кишинева. Что касается господина Игнатьева, в его отношении наложены специальные ограничения. И об этом все прекрасно знают. И из-за этих ограничений господин Игнатьев территорию Приднестровья покинуть не может на сегодняшний день. Это сделано искусственно.
Я не буду называть бенефициаров, так сказать, этого замысла, но тем не менее сделали так, чтобы Игнатьев, по сути дела, был максимально отодвинут от переговорного процесса. Главный переговорщик, глава внешнеполитического ведомства отодвинут от переговорного процесса. Это, конечно, стопроцентная схема, стопроцентный алгоритм, который достиг своей цели на самом деле. Поэтому я предлагаю снять все ограничения, чтобы господин Игнатьев свободно перемещался и был прямым участником переговорного процесса. Это нормально.
—В Молдавии в сентябре будут парламентские выборы. На президентских выборах в прошлом году было немало жителей Приднестровья, которые, имея молдавское гражданство, ездили в Молдавию и голосовали. Но они столкнулись с различными провокациями. Была история с "минированием" моста в Рыбнице, потом и другие препятствия на участках. Возможно ли открытие избирательных участков в этом году на левом берегу?
— Для этого у нас есть специальные механизмы, у нас есть своя Центральная избирательная комиссия. Если последует запрос, мы его рассмотрим. А что касается провокаций, которые имели место быть, на мой взгляд, их надо было очень грамотно расследовать и сделать выводы, найти виновных и, естественно, наказать за данные провокации тех или иных лиц. Не знаю, сделано это или не сделано. Что будет — посмотрим. Но, однозначно, есть риск новых провокаций на выборах.
— Оппозиция в Молдавии критикует власти за наращивание расходов на вооружение, на курс на сближение с НАТО, вопреки прописанному в Конституции нейтралитету.Молдавские СМИ сообщают о планах увеличения численности армии и о новых закупках вооружения. Скажите, руководство Приднестровья видит угрозу в наращивании этого потенциала?
— Любой сосед, когда другой сосед вооружается и тратит на армию больше положенного, увеличивает количество личного состава, формирует те или иные спецподразделения, конечно, обеспокоен. Это касаемо не только Приднестровья. Когда рядом на границе кто-то вооружается, это всегда вносит нервозность и всегда есть мысли: "А зачем?" Мы, конечно, отслеживаем, какие виды вооружений получает Молдова — летальные, нелетальные, наступательные, оборонительные и так далее, — и делаем свои выводы в этой части.
С другой стороны, тоже есть понимание, что, когда, по сути дела, на границе идет война между Россией и Украиной, совсем близко, конечно, такое государство, как Молдова, должно думать о своей безопасности. Но в пределах допустимого. Конечно, нас нервируют эти совместные учения с НАТО, совместные подразделения румынско-молдавские и так далее. И это все увеличивается кратно. Мы отслеживаем, задаем вопросы. Но молдавское руководство говорит исключительно о мире: то есть армия армией, а в общем приднестровскую проблему будем решать исключительно мирными способами. Я надеюсь, что они останутся при своих мнениях. Я тоже надеюсь только на мирное решение приднестровской проблемы.
—Недавно в интервью с премьером Молдавии Дорином Речаном один украинский журналист высказал мнение, оно также часто высказывалось политологами и политиками на Украине, что Киев мог бы помочь Молдавии решить приднестровскую проблему силовым путем и высвободить свои вооруженные силы, расположенные здесь на границе для сдерживания Оперативной группы российских войск в Приднестровье, которую они по-прежнему называют 14-й российской армией. Речан ответил ему, что Молдавия заинтересована решать приднестровскую проблему только мирным путем. На ваш взгляд, угроза военного вмешательства со стороны Украины существует? Она реальна или это больше разговоры? Ну, учитывая то, что у вас еще была серия терактов в 2022 году?
— Я уверен, что этот журналист вряд ли возьмет в руки оружие и пойдет куда-то воевать. Приднестровье никому не угрожает — это первое.
Никогда Приднестровье не бряцало оружием. В принципе, с начала 2022 года у нас, по большому счету, отношение не поменялось. Мы миролюбивое государство, мы никому не угрожаем. Это против нас были совершены теракты и в 2022 году, и в 2023 году, и в 2024 году. Это не только 2022 год. И теракты весьма резонансные. Вот если бы этот журналист покопался бы и назвал бы заказчиков этих терактов, один из которых должен был состояться против миссии ОБСЕ, я бы ему пожал руку, сказал бы большое спасибо. Но он же этого не сделает. Это ж не в списке его задач.
Что касается войны здесь, я с первых дней говорил о том, что война в Приднестровье — это прямое столкновение России и НАТО. Я в этом не сомневаюсь ни на секунду. Здесь все очень близко. Здесь есть интересы и Румынии, члена НАТО, и Российской Федерации. Здесь проживает 220 тыс. граждан Российской Федерации. Здесь миротворцы России осуществляют миротворческую миссию на основании международного мандата. Этот мандат дает им право защищать и себя, и местное население, независимо от гражданства.
Поэтому те люди, которые говорят о возможной провокации, так называемой помощи, так сказать, Молдове в Приднестровье, на самом деле толкают Молдову просто в хаос, в огонь и в кровь. И, наверное, они должны это понимать. Может, это выгодно кому-то на сегодняшний день, но я думаю, что Молдове никак не выгодно. Поэтому господин Речан правильно сказал, и я его поддерживаю, что все вопросы между Молдовой и Приднестровьем надо решать исключительно мирными способами. У нас кровавая история тоже была. Возвращаться в этот хаос мы не должны.
То, что происходит на территории Украины, меня совершенно не радует. Я об этом тоже говорил. Это война. И она тоже закончится за столом переговоров. Нет сомнений — при тех или иных процессах. С чем я согласен, что данная война на бумаге закончиться не может. Надо договариваться с людьми. Это тяжелый процесс. Я буду очень рад, когда это все закончится.
—Вадим Николаевич, а вот утверждения некоторых украинских журналистов и политологов об угрозе со стороны тысячного контингента российских войск, миротворцев — существует эта угроза действительно?
— Любой человек, который осведомлен о миротворцах, которые находятся именно в Приднестровье, отлично понимает, что, по большому счету, наступательных вооружений у них нет. А как без наступательных вооружений наступать? Никак. Этот контингент предназначен исключительно для обороны и выполняет именно эти функции. Поэтому все эти рассказы о том, что мы куда-то там собираемся наступать, это все провокации чистейшей воды на самом деле. Те, кто находится в штабах, в генеральных штабах, в том числе и в Украине, отлично понимают их возможности. И на самом деле отдают, наверное, не эмоциям возможность проявить себя, а здравому смыслу.
—Гагаузская автономия сегодня переживает непростой период взаимодействия с Кишиневом, конфликтный. В Комрате жалуются на то, что Кишинев урезает полномочия автономии. Осуществляется давление на ее руководство. Арестовывают, не выпускают из страны. Молдавская оппозиция утверждает, что ситуация в Гагаузии служит очень плохим примером для приднестровского урегулирования. Каково ваше мнение на этот счет?
— Учитывая все происходящие события, я глубоко убежден, что безопасность приднестровских граждан, проживающих именно здесь, их права, их свободы, право на язык в том числе, на ведение предпринимательской деятельности и так далее, прямо пропорциональны нашей независимости. Только мы сможем гарантировать безопасность — не Кишинев. Кишинев себя проявил по отношению к Гагаузской автономии. Видно, как они действуют, нарушая свою же конституцию и свои законы. Поэтому, конечно, мы отслеживаем те процессы, которые происходят вокруг Гагаузии. И нам совершенно это не нравится. Потому что мы проецируем все эти варианты на себя, на Приднестровье, и лишний раз убеждаемся в правоте своей позиции, позиции независимости Приднестровья.
— Вадим Николаевич, спасибо вам за интервью.
— Спасибо.