Александр Герцен, второй русский диссидент
Незаконнорожденный сын Ивана Алексеевича Яковлева, капитана Измайловского лейб-гвардии полка, прославившегося личной встречей с Наполеоном в 1812 году в занятой французами Москве и доставлением Александру I мирных предложений императора, и немки Генриетты-Вильгельмины-Луизы Гааг, по-русски Луизы Ивановны, Александр рос в обстановке амбивалентности с младенчества. Отец привез его мать в Москву и признал отпрыска – но не дал ему своей фамилии. Так "обида" на аристократию зародилась в юнце с самого детства. Хотя в целом отец относился к нему хорошо, дал домашнее образование и хлопотал об устройстве на службу, то есть получении чина, с 11 лет. По бумагам, которые подправил отец, Герцену (выдуманная отцом фамилия от немецкого слова "сердце") было на тот момент 14 лет. Он имел шансы стать обычным чиновником – но вольнодумие и недовольство существующими порядками пересилили. Советским школьникам также рассказывали легенду о двух отроках – Александре Герцене и Николае Огареве, впечатленных восстанием декабристов и поклявшихся друг другу на Воробьевых горах бороться за свободу. Трудно сказать, сколько в этом предании правды, но само оно красиво. Взрослея, Герцен обрел крайне левые (по меркам того времени) политические взгляды (антимонархические): мечтал о преобразовании общества революционным путем. Он проявлял непокорность еще в студенчестве. В Московском университете сложился даже кружок Герцена-Огарева, генерировавшие различные акты неповиновения, вроде изгнания из студий нелюбимых профессоров. За многие подобные акции в совокупности вскоре после окончания университета Герцена сослали в Пермь, затем в Вятку. Жестокость наказания мы бы назвали сомнительной – ссыльного определили на службу в канцелярию губернатора! – но Александр Иванович все равно был недоволен. Герцен жил в эмиграции с 1847 года – и за границей и скончался в самом начале 1870 года в Париже. Покинув Россию сравнительно молодым человеком, он никогда не прерывал с нею ментальную связь, писал великое множество работ, критикующий российский политический строй и общественную жизнь, и выпускал революционный еженедельник "Колокол" в 1857—1867 годах. К слову, он обладал недюжинным коммерческим талантом и сумел политическое издание превратить в бизнес. За поругание своей страны издалека Герцен прослыл "вторым русским диссидентом", если первым считать князя Курбского. На деле, конечно, добровольных изгнанников, покинувших Россию из-за несогласия с политикой ее правителей, было намного больше. Но далеко не все так "прогремели". Кстати, "Колокол", по слухам, читали в России все, начиная с царя. После того, как журнал поддержал польское восстание 1863 года, в нем разочаровались многие образованные читатели на родине. Проведенная в 1861 году отмена крепостного права тоже способствовала падению интереса к "Колоколу". Но своей писчей деятельности Герцен не оставил по гроб жизни. Она была не такой уж и долгой – всего 58 лет – и весьма несчастливой в личном плане. Преследовавшие его с детства неудачи и потери близких людей выработали у Герцена особую "философию случая", согласно которой, человек не решает ничего в этом мире, являясь заложником случайностей. Русский религиозный философ Василий Зеньковский, тоже эмигрант, составил двухтомную "Историю русской философии", в которой целая глава была отведена философии Герцена. Понятно, что в СССР эту книгу не читали и тезисы Герцена о бессилии человека перед судьбой не преподавали. В целом показательно, что вклад Герцена в литературу, философию, публицистику в социалистической парадигме терялся за его революционными воззваниями. Но сейчас самое время обратиться к иному наследию Герцена. Скажем, его огромная художественно-автобиографическая хроника "Былое и думы", охватившая добрую половину XIX века, события в России и Европе и практически всю жизнь "диссидента", по сей день считается одним из ключевых произведений русской литературы XIX века. С позиции сегодняшнего дня можно сказать, что это был идеальный образчик метода автофикшна, заложивший все его каноны и показавший возможности. Александр Иванович закончил писать "Былое и думы" за два года до смерти. Труд выходил по частям. Последняя, самая пикантная, про отношения с семьей другого революционера-демократа, Георга Гервега, увидела свет, когда Герцен уже был в могиле. В честь юбилея со дня рождения Герцена портал "Год литературы" опубликовал два посвященных ему материала. Статья Фёдора Косичкина "Сердцу не прикажешь" рассказывает биографию Герцена с малоизвестными "финансовыми" подробностями. Интересна и статья Ольги Шашковой, директора РГАЛИ , с длинным названием "Мыслитель, философ, практик революции, писатель, педагог, оппозиционный журналист – кто Вы, господин Герцен?". На этот вопрос автор отвечает с привлечением архивных документов. Впрочем, на него каждый думающий читатель может попробовать дать собственный ответ. Александр Герцен бы оценил посмертное внимание к своей персоне.
