Супруги Будановы из ЛНР мечтают вернуться в уцелевший дом

Со Светланой Ивановной мы встретились в центре гуманитарной помощи беженцам из Донбасса по улице Крымской. Сюда ежедневно приходят люди, вынужденно покинувшие родные места из-за эскалации ракетных и артиллерийских обстрелов нацбатальонов и армии Украины. Разговорились, обменялись телефонами, а на днях приехали к их с супругом временному месту жительства в станице Анапской, чтобы записать честный рассказ о событиях 2014–2022 годов и об их отношении к ним. Сегодня, когда грохот орудий заглушает даже голоса политиков, мнение простых работящих жителей Луганской народной республики звучит до крайности редко. Поэтому послушаем людей Донбасса без комментариев и обобщений и постараемся понять и судьбы их, и суть событий. Дважды беженцы Я всю жизнь проработала сменным мастером на машиностроительном заводе в городе Стаханове. Мой муж, Александр Егорович Буданов, отработал там же до пенсии сварщиком. Это наши родные места – к западу от Луганска. Вплотную к нам – города Первомайск, Кировск, Брянка, где была линия соприкосновения. Неподалеку Северодонецк, Лисичанск, Алчевск. Это экономически развитый промышленный регион, и новой киевской власти нужны были не мы, а именно территории. Начиналось все весной-летом 2014 года, но поначалу это была каша: стихийное народное возмущение, когда деятели майдана стали называть нас людьми второго сорта. Потом редкие автоматные очереди, какие-то передвижения боевой техники. Но с осени того же года обозначилась линия фронта, и нас стали регулярно обстреливать с позиций ВСУ. Мы далеки от политики, простая рабочая семья: муж, жена, дочь Татьяна, ее муж Саша. У нас две уже взрослые внучки – Настя и Алиса. Помню первое свое ощущение от ракетного налета: страх и ужас. Его не передашь словами, это ощущается физически, до дрожи. Словно внутри вверх-вниз ходуном ходит чувство опасности – привыкнуть к нему невозможно! Постепенно притупляется реакция на авиационные и артиллерийские обстрелы, потому что вскоре на слух научились различать типы и калибры снарядов, а также кто и куда ими бьет. Конечно, жили в полной растерянности. Прислушивались к вою орудий, немало ночей провели в подвале своего дома, который обустраивали всю жизнь. Этот дом по улице Штеровской, рядом с автостанцией, – единственный капитал, что у нас есть. Я тогда была уже на пенсии, а муж еще трудился на заводе. Мы граждане Украины, родных в России у нас нет. Куда ехать? Вот и ждали, когда ситуация нормализуется. Но когда рядом с нашим домом начали рваться снаряды, стены дома не раз секло осколками, стали собирать пожитки. Последней каплей стало массовое убийство ни в чем не повинных мирных людей. Прямо в центре Стаханова. Их тела буквально разорвало на куски, мы соскребали останки тяпками, чтобы предать их земле. Били также и по окраинам. Полностью разбомбили детский сад. Самый пик войны – январь-февраль 2015 года, тогда бендеровцы стали поливать нас из «градов» – совершенно жуткое оружие, звук ракет напоминает шелест с протяжным свистом. И каждый раз, услышав его, жмешься к земле, ждешь, когда к тебе прилетит. Тогда очень многие бежали от войны. Предприятия закрывались, зарплаты не стало, с пенсией тоже все непонятно. Выживали за счет огорода и закаток в подвале. Все чаще приходилось там прятаться в страхе. И на фоне беспрерывных обстрелов решили ехать. Сначала дочь с зятем и детьми, потом мы с мужем – хроническим гипертоником. Бежали на Кубань, откуда родом мои предки. Бабушка моя – кубанская казачка, дед из дончаков. Девичья фамилия моя – Макарова. Конечно, мы русские люди. Но, если честно, в Луганской области на национальности не делились. И вміємо говорити українською мовою. Моя старшая внучка блестяще окончила школу с обучением на украинском языке. Со всеми жили душа в душу. И до сих пор понять не можем: за что нас так невзлюбили в Киеве? Добрались сначала до Луганска, потом на поезде до Ростова-на-Дону. А там вспомнили, как отдыхали когда-то в Анапе, насколько востребованы там рабочие руки в летний сезон, и направились к вам на море, где оформили временное убежище, получили полис медстрахования и устроились официально в детский санаторий «Глобус». В этой же здравнице получили комнату для проживания, временную регистрацию и трудились не покладая рук, наслаждаясь миром и спокойствием. Проработали мы в Анапе три летних сезона. Дом оставили на попечение соседей. Созванивались, переживали. А когда вернулись на родину осенью 2018 года, застали его посеченным осколками, с забитыми окнами. Благо сосед помог заделать цементным раствором пробоины в крыше. Стали жить у себя в Стаханове. Стояло относительное затишье. Мы оформили гражданство ЛНР, получили новые паспорта. Регулярно выплачивалась пенсия в российских рублях. Искренне завидовали крымчанам, добившимся сначала независимости, а потом проголосовавшим за присоединение к России. Все ждали, что и наш Донбасс станет русским, так как точно знаем: этого желает большинство наших жителей и не просто мечтает – сражается за нашу мирную и свободную жизнь. Я-то своего мужа в ополченцы не отпустила, не то у него здоровье, чтобы воевать. Но зять Александр к силам самообороны примкнул, сейчас на передовой, защищает родную Луганщину. Все опять повторилось в 2020-м и 2021 году. Вновь активизировались «нацики», диверсанты. Усиливались обстрелы, в том числе жилых кварталов города. Мы уже научены горьким опытом: в курсе, что войск с обеих сторон стало еще больше, а оружие – мощнее. И как только услышали призыв об эвакуации, сразу начали собираться. 19 февраля за свой счет на рейсовом автобусе отправились прямиком в Анапу. По старой памяти. Выходит, опять мы с мужем беженцы. Уже во второй раз… От унижений – к геноциду Конечно, не раз обдумывали вариант перебраться в Россию. Заполняли документы на российское гражданство. Но не успели – помешала война. Я знаю, многие сегодня встревожены, знаю, что в России у людей разное отношение к происходящему. Однако война на Донбассе на самом деле длится уже почти восемь лет. Она у нас не прекращалась все эти годы. Начиналось все с запрета родного языка, с навязывания нам новой администрации, ее законов, курса «нацификации» страны. А когда народ Донбасса восстал, проголосовал за независимость и избрал свою власть, на нас посыпался вал оскорблений: ватники, русня, колорады… Многие так называемые политики призывали нас истреблять, вешать – по примеру гитлеровских оккупантов. А потом перешли от слов к делу, обрушив на наши народные республики тонны мин и снарядов. Есть выражение «Лишь бы не было войны!». Мы его изнутри выстрадали. Когда осенью 2014 года начались обстрелы соседнего Первомайска, то люди прибегали к нашему автовокзалу в домашних тапочках и халатах, только бы уехать подальше от сыпавшихся на головы снарядов. До сих пор в памяти такая картина: уже вечер, транспорта в Луганск нет, а идти домой этим людям, нашим землякам, страшно – а вдруг «нацики» уже на их улицах?! Так мы с мужем пустили к нам ночевать человек, наверное, десять. А на следующее утро пришли еще десятки людей из соседних городов. Мест в автобусах, естественно, не хватило. Тогда руководство ополчения подогнало кузовной «КамАЗ», отрытый, но с железными рамами. И людей в него набилось столько, что стояли вплотную друг к другу, лишь бы спастись. Впереди колоны БТР с пулеметчиком на броне, затем автобусы и грузовики, а замыкал еще один пулеметный расчет. И это было только началом дальнейших жутких испытаний! Нет, терпение у людей давно выжжено этими обстрелами на уничтожение. Веры киевским властям никакой! Все президенты Украины после майдана ­– и Порошенко, и Зеленский – не нашли для нас ни единого слова сочувствия, более того, призывают всех несогласных уезжать из страны! Что он за политик такой, Зеленский, если своим же гражданам указывает на дверь? Куда нам уезжать? Мы у себя дома! Всю жизнь работали на благо своего города и страны, надеялись на спокойную старость, а теперь в 65-70 лет являемся беженцами. Нет, мы обязательно вернемся домой! Здесь нам, конечно, хорошо, спокойно, мы много гуляем в эти дни по Анапе, наслаждаемся мирной жизнью. Отношение к нам доброжелательное, приветливое. Оформили заявление на материальную помощь в 10 тысяч рублей, но пока не получили. Есть поддержка по линии общественных организаций, штаба по оказанию гуманитарной помощи, за что мы очень вам, россиянам, благодарны. Как в материальном отношении, спрашиваете? Слава Богу. Ведь мы, наученные горьким опытом, готовились, откладывали средства на возможную эвакуацию. Еще в декабре прошлого года выходили во двор и прислушивались: вроде далеко стреляют! И всё решали: ехать, не ехать? А когда со стороны Первомайского днем и ночью пошли массированные обстрелы (а привыкнуть к ним невозможно!), схватили «дежурные» сумки – и на вокзал. Пока, слава Богу, особо ни в чем не нуждаемся, хотя возраст такой, что здоровье дает сбой, особенно у мужа: повышенный сахар, давление. Пенсия поступает на карточку в ЛНР. Здесь мы ее, к сожалению, снять не можем. Устроились на квартире у хороших знакомых, но очень рассчитываем, что военная операция скоро завершится и мы вновь вернемся в свой Стаханов. Посмотрите, в каких тяжелейших условиях нашим бойцам приходится делать эту неблагодарную, но такую нужную работу. Жаль, в 2014–2015 годах не воспользовались возможностью вслед за Крымом войти в состав России. Пожалели солдат Украины, выпустили их из Дебальцевского и других «котлов». Надеялись, что гуманное отношение будет взаимным. Как же мы тогда ошибались. Нет, обратно теперь уже не отыграть. За многие годы мы окончательно поняли, кто для нас настоящий друг, а кто лютый враг. Нельзя повторять ошибки, допускать продолжения политики истребления жителей Донбасса. И надеяться мы можем только на Россию. Она единственная опора нам и защита.