Кто прославил Рудольфа Абеля?
Комплиментов множество: «гений советской разведки», «русская акула», «мастер шпионажа», «великий импровизатор»… Так каков же он, легендарный разведчик Рудольф Абель?
ОПЕРАЦИЯ «БЕРЕЗИНА»
…Среди немцев, «выписанных» из Германии русским князем Александром Куракиным в XVII веке и поселенных в Ярославской губернии, оказались и прародители Генриха Фишера. В начале XX столетия он, народоволец, находившийся под присмотром полиции, счел за благо уехать вместе с юной женой Любочкой в Англию. Здесь в 1903 году у них родился сын. Нарекли его Вильямом в честь великого Шекспира.
Из родительской характеристики: «Вилли рос молчуном, упорным в достижении целей, исключительно честен и правдив». В 16 лет поступил в Лондонский университет. Однако в 1920 году учебу пришлось бросить: семья вернулась в Россию. Вилли через пять лет призвали в Красную армию. Его зачислили в радиотелеграфный полк Московского военного округа, где он получил профессию радиста. Она и предопределила судьбу юноши. В 1927 году попал в ОГПУ - Особое государственное политическое управление. После подготовки он, уже женатый на выпускнице Московской консерватории Елене Лебедевой, дважды выезжал в Европу, где работал на полулегальном положении. В 1929-м у них родилась дочь Эвелина.
А в 1939 году лейтенанта ГБ Фишера вдруг уволили. «Внятных объяснений этому нет, - поясняют в Службе внешней разведки, - тяжкое для чекистов было время, около 20 тысяч их расстреляли. Так что Вилли, немцу, родившемуся и выросшему в Англии, можно сказать, еще сильно повезло…»
Вспомнили на Лубянке о нем, в совершенстве владевшем английским, немецким и французским, а также высококвалифицированном радисте, в грозном 1941-м. Фишер попал в 4-е разведывательно-диверсионное управление под начало известного чекиста Павла Анатольевича Судоплатова. Лишь недавно СВР рассекретила материалы той поры. Оказывается, Вильям проявил себя во время операции под кодовым названием «Березина». Летом 1941 года наши завербовали пленного немецкого подполковника Шерхорна. Он передал в Берлин легенду, будто вместе с крупной группировкой сражается в тылу советских войск. Просил помощи. Гитлеровцы поверили и стали забрасывать на территорию Белоруссии оружие, боеприпасы, десятки тонн продовольствия, а также перебросили 22 разведчика с радистом (их после приземления, конечно, сразу же арестовали).
Фишер руководил действиями Шерхорна. До конца войны немцы верили в легенду, сочиненную Судоплатовым. Гитлер отметил «заслуги» Шерхорна, то есть Фишера, военным орденом - Железным крестом. А Сталин наградил Вильяма Генриховича за операцию «Березина» орденом Красной Звезды.
В ноябре 1948-го Вильям Фишер под оперативной кличкой Марк выехал в США. Новому резиденту советской разведки предстояло воссоздать ее структуру, распавшуюся, в частности, из-за перебежчиков в стан врага. И он сумел сделать это в короткий срок.
Была холодная война, но США готовились к горячей. Марк получил документальные свидетельства стратегических планов военщины. Но главной его задачей была добыча сведений о ядерных объектах и ходе создания американцами атомной бомбы. Материалы, переданные в Москву, помогли советским ученым-ядерщикам как минимум вдвое сократить и сроки изобретения нашего ядерного оружия, и финансовые затраты на его разработку.
ПРЕДАТЕЛЬСТВО ФИННА
Имя советского агента Рудольфа Абеля мир узнал в июле 1957 года. В то утро Марка арестовало ФБР. Сотрудник этого ведомства проболтался: «Мы знаем, что вы - советский полковник». О присвоении очередного звания незадолго до этого Центр сообщил в специальной радиограмме. Ее принял радист Хейханен, финн по национальности, присланный Центром в конце 1952 года. И Марку сразу стало понятно, кто предал его.
При аресте Вильям назвался именем своего друга - Рудольфа Абеля. Это был сигнал Центру: утаил настоящее имя, отказался от сотрудничества со спецслужбами, а значит, не выдал коллег.
15 ноября 1957 года суд вынес вердикт - 30 лет тюрьмы. В США надеялись, что советский агент одумается в тюрьме под гнетом тягот и начнет сотрудничать с ФБР, раскроет имена своих агентов. Кроме того, его решили приберечь для возможного обмена на своих провалившихся шпионов.
Я много лет копил материалы об Абеле. Решив написать о его судьбе, обратился в Службу внешней разведки с просьбой предоставить новые данные о нем. А мне в ответ предложили встретиться с его дочерью: «С весны до глубокой осени Эвелина Вильямовна, как, бывало, и отец, живет в Подмосковье в дачном поселке Челюскинский».
И вот мы в поселке. Кругом высятся дворцы за высоченными кирпичными и железными заборами. Вдруг вижу: между ними приютился домик - махонький, приземистый, за прозрачной сеткой-рабицей. Хозяйка пригласила к столу. Я включил диктофон.
- Этот домок достался нам в наследство от дедушки. Генриху Матвеевичу, как и другим старым большевикам, в 1920-е годы выделили в сосновом лесу 36 соток. Дачи возвели типовые, скромные, размером 7 на 9 метров. В наше время новые хозяева участков поставили дворцы, один круче другого. Нам с двоюродной сестрой Лидией это не по карману. Спасибо СВР - в год столетия папы капитально отремонтировали его любимую обитель. Теперь домик и греет, и выглядит красавцем.
- Вы знали, где он?
- Папа сказал нам: «Еду в командировку». Мы знали, что служит в разведке, значит, за границу. Спрашивать нечего - не скажет.
- Когда его арестовали, вам сообщили сразу?
- Нет, я узнала случайно. В нашей прессе о задержании разведчика Абеля не писали. А зарубежные - изо дня в день. Моя однокурсница по институту иностранных языков работала в НИИ, дотошно изучала иностранные газеты и журналы. Добывала информацию о технологических ноу-хау. Однажды она, не раз видевшая нас с папой, позвонила мне и попросила приехать. Вынесла из института журнал, хотя это было строго запрещено, раскрыла… и я обомлела, увидев заголовок «Суд над советским полковником Абелем» и фото папы.
Уезжая, он передал нам блокнот с номером телефона на первой странице: «Звоните в экстремальной ситуации!» Позвонила, пригласили на встречу. Сотрудник КГБ коротко рассказал, как да что, и тут же дал надежду: мол, и у нас, и в ГДР отбывают срок американские шпионы, возможен обмен.
РАЗВЕДКА – ДЕЛО НУДНОЕ
10 февраля 1962 года к мосту на границе между ГДР и Западным Берлином с двух сторон подъехали автомобили. Из одного вышел Абель, из другого - Пауэрс, американский летчик, сбитый под Свердловском 1 мая 1960-го. Его и еще двух провалившихся шпионов после долгих переговоров СССР и США договорились обменять на Рудольфа Абеля.
- Вы сразу же встретились с ним?
- Мы приехали в Берлин 8 февраля. Поселили нас в доме в деревне Карлсдорф. Были в состоянии радостного ожидания долгожданной встречи. Но сотрудник КГБ развеял нашу радость, сказав, что, возможно, это всего лишь провокация американцев и обмен не состоится. Мама разревелась. Для успокоения наших нервов нас отправили на шопинг. Вернулись, а возле дома уже стоял автомобиль, в нем сидел папа…
- Объятия, поцелуи, слезы радости?
- Нет, ничего киношного при встрече не было. Молча смотрели друг на друга. Поразила худоба папы. Он сильно постарел после кратковременного отпуска, когда приезжал на побывку домой.
- Абель…
- Да что вы заладили: Абель, Абель… Папа злился, когда его так называли. Говорил: «Я - Фишер Вильям Генрихович!» Нам говорил, мол, вот как прилипло чужое имя.
- Я как раз хотел спросить, как Абель отнесся к появлению двойника?
- Рудольф Иванович с женой летом обычно жил здесь. Всем хватало места в домике. Виделись они в последний раз, когда папа приезжал на побывку. В 1955-м дядя Рудольф, как я его звала, скоропостижно скончался от сердечного приступа.
А папа, заядлый курильщик, умер на 68-м году жизни 15 ноября 1971 года от рака легких. Но даже после смерти его настоящее имя не было рассекречено. Сотрудники КГБ уведомили нас, что похоронят папу на Новодевичьем кладбище как Рудольфа Абеля. И тут мама восстала: «Вы хотите лишить меня даже могилы мужа!» Лубянка отступила от своего намерения. Урну с прахом отца после кремации мы поместили в фамильный склеп у стены Донского монастыря. На памятнике из черного камня под портретом папы крупно выгравировано: «Фишер Вильям Генрихович». А ниже в скобках: «Абель Рудольф Иванович».
…Звучит с диктофона хрипловатый, как у многих курильщиков, голос Эвелины Вильямовны, а ее уже нет в живых. На памятнике фамильного склепа рода Фишер на Новом Донском кладбище стало одним именем больше.
Юрий Махрин,
кандидат исторических наук.
Фото автора и
из личного архива Э. Фишер