Как автор «Тихого американца» предсказал Украине независимость

В 1987 году в Киеве, в Союзе писателей Украины в особняке Либермана на Банковой улице, писатели, журналисты — все, кому посчастливилось в этот день там собраться, встречали редкого гостя — английского писателя Грэма Грина.

«Непринужденность внутренняя и внешняя, изысканность жестов и манер, глубина и интенсивность мышления, оригинальность и выразительность речи поражают нас… Великий писатель и человек редкостный. Видеть его, сидеть рядом с ним — все равно что побыть рядом с вечностью», — с восторгом описывал впечатления от встречи с мэтром журналист Александр Сизоненко в статье издания «Зеркало недели» от 1998 года.

Почему Грина принимали с таким радушием и восхищением? Его любил советский читатель: в 1950–1960-е годы в СССР романы Грина оперативно переводили и издавали, поскольку автор выступал как «диссидент Западного мира», сочувствующий коммунистическим идеям.

И вообще фигура яркая: успел послужить в британской разведке, дружил с агентом Кимом Филби, работавшим на Союз, побывал во множестве экзотических стран, где полыхали конфликты, поднимал в книгах вечные, мучительные вопросы веры.

В СССР Грин прежде всего прославился как автор шпионского детектива «Наш человек в Гаване» — о кровавых курьезах в работе западной разведки на Кубе — и романа «Тихий американец» — о действиях США в Южном Вьетнаме. Более глобально этот роман — об угрозе, которую несут люди со «светлыми лицами», декларирующие либеральные идеи. Заглавный герой романа — обаятельный молодой идеалист, сотрудник гуманитарной миссии США Пайл, в действительности являющийся агентом спецслужб. Американцы пытаются создать в стране «третью силу», в противовес коммунистам и французским колонизаторам, и организуют серию террористических актов.

«Война требует жертв. Они неизбежны. Жаль, конечно, но не всегда ведь попадаешь в цель. Так или иначе, они погибли за правое дело. Можно даже сказать, что они погибли за Демократию», — так комментирует происходящее Пайл.

Таким образом Грин стал известен как противник варварских методов, за счет которых Запад привык утверждать свое господство в мире.

Стоит отметить, что сам британский писатель, как типичное дитя западной цивилизации, страстно любил новизну и экзотику и всеми силами старался избежать скуки будничной жизни. К примеру, служить в разведке он пошел, рассматривая это как приключение. И порой его оценки событий были слишком эмоциональны и противоречивы.

Однако Грина действительно глубоко волновали поднимаемые темы, и он, несомненно, был противником насилия, хищнической политики, вседозволенности властей. Писатель не раз подчеркивал, что нет цели, которая оправдала бы любые средства.

В СССР во время холодной войны его произведения встретили на ура. Грин несколько раз посещал Советский Союз, он сдружился с музыковедом и телеведущим Святославом Бэлзой, которому давал интервью для «Литературной газеты», и приезжал в том числе для того, чтобы повидаться с ним и другими друзьями.

При этом к коммунистическому режиму он относился неоднозначно: то хвалил его достижения, то осуждал тоталитаризм. Одно время его книги оказались в СССР под запретом, поскольку Грин поддержал писателей Андрея Синявского и Юлия Даниэля, высказывался он в поддержку и других советских диссидентов.

В эпоху перестройки и гласности издания возобновились, и Грина пригласили вновь посетить Советский Союз. Чем он и воспользовался, выбрав для визита экзотические для иностранца Сибирь и Украину.

Почему Украина? Возможно, прежде всего Грина тянуло сюда из-за литературного «родства» с польско-английским писателем, уроженцем Бердичевского уезда Киевской губернии Джозефом Конрадом, которому он, по его словам, вначале подражал. Конрад тоже описывал захватывающие подробности жизни в колониях и моральный выбор, стоящий перед европейцем.

На встрече с киевлянами, описанной Сизоненко, Грин перечисляет привычный набор стереотипов, связанный с Украиной у каждого иностранца:

— Днэпр… («Днiпро», — подсказал писатель Григорий Штонь.) В этом изумительном слове много экзотики: я вижу скачущих всадников в бараньих шапках, с волчьими шкурами на плечах, и кони ржут, и пики блестят, и обнаженные сабли сверкают. А город синеет в дымке древности, и золотом отливают далекие соборы и храмы, влекущие красотой и богатством, и кочевников, кажется, не остановит в завоевательном порыве даже сама история.

Нелегко расставаться с таким прекрасным городом, давшим миру великого Гоголя. (Простим Грину эту неточность.)

Грина волновали и проблемы экологии. На киевской встрече он с горечью упоминает о катастрофе на Чернобыльской АЭС:

— Чернобыль, которого страшится весь мир… Это величайшее горе планеты… Мир гибнет от нашей расточительности и промышленной деятельности. Только объединившись по доброй воле, ислам, православие, католики и протестанты, верующие и атеисты могут спасти нашу планету от гибели, людей — от голода, эпидемий, энергетического кризиса, а наше сообщество — от вселенского позора!

Слова о необходимости объединиться перед общими для человечества вызовами звучали бы актуально и сегодня, спустя более тридцати лет.

Но готовы ли сотрудничать разобщенные государства, вдобавок раздираемые внутренними противоречиями? На примере той же пандемии коронавируса, перед лицом которой страны, казалось бы, должны забыть о разногласиях и соперничестве, мы видим, что нет.

На Украине при этом регулярно происходят природные катастрофы, на зеленой энергии наживаются олигархи, а многие политики не устают позорить страну на международной арене. Что касается промышленности — развал промышленности, может, и сказался положительно на экологии, но это слабое утешение.

Наконец, Грин сказал и то, что многие в аудитории были рады услышать:

— Я, свободный человек, отягощенный почтенным возрастом и обремененный огромным жизненным и политическим опытом, уверяю: государственная независимость Украины — не за горами!

Писатель признался, что любовь к Киеву пустила корни в его душе, и напоследок искренне пожелал слушателям всего наилучшего. Но его напутствиям не суждено было сбыться.

— Желаю вам всем, чтобы ваша прекрасная родина Украина стала свободной, демократической, процветающей державой. А вы и весь украинский народ были счастливы. Без Чернобылей. Без ураганов, землетрясений и потопов. И без гражданских войн.

В марте 1991 года Грин умер. В этом же году распался СССР и Украина стала отдельным, независимым государством. Еще более независимым, по мнению части ее граждан, — в 2004 и 2014 годах.

Насколько это соответствует реальности, судить самим украинцам. Хорошо, если они еще помнят и читают книги Грэма Грина.