«Америке нужна революция перераспределения власти»

«По мере того, как средний класс сокращался, а города крошились на небольшие кластеры, состоящие из «благородных районов» вокруг городского ядра и вдоль основных метро и транзитных линий, в них стали жить и работать богачи из банковских, развлекательных и медийных компаний, а также журналисты и люди из академических кругов и искусства. Все те, кого я окрестил «творческим классом». Этот «первый город» окружен гораздо большим, но гораздо более разделенным «вторым городом», состоящим из относительно неблагополучных кварталов, большинство из которых находится далеко от центра — в прилегающих пригородах — в зоне жесткого малого бизнеса, где живут бывшие фабричные рабочие, торговцы и водители такси, большая часть из которых — иммигранты, из которых состояла когда-то «Нация Форда», — пишет известный американский публицист Ричард Флорида на страницах издания Politico. «Избирательные карты, которые Трамп так любит показывать посетителям Овального офиса, четко иллюстрируют какстрана разделилась в пространстве. Победа Клинтон в самых густонаселенных, богатых и прогрессивных «синих» городских прибрежных центрах была ошеломляющей. Большие размеры этих районов дали ей преимущество в народном голосовании. Но Трамп победил на Юге — в так называемом «солнечном поясе»; и в «ржавом поясе» — в пригородах и сельских районах. И получил большинство в Коллегии выборщиков. Избрание Трампа заставило нас почувствовать то, что, по всей вероятности, чувствовали его избиратели в течение долгого времени. В то время как победа Трампа частично была следствием застойной экономики и растущей экономической тревожности, это было еще и результатом растущего возмущения по поводу более открытых и «разрешительных» либеральных ценностей в отношении женщин, меньшинств, иммигрантов и ЛГБТ, которые уже стали характерной чертой наиболее процветающих городских районов страны. Если федеральное правительство, контролируемое республиканской партией, не будет помогать нашим городам, они, вероятно, будут вынуждены действовать против собственных экономических интересов, не говоря уже об интересах бедных, меньшинств, женщин, ЛГБТ и иммигрантов, и тогда нашим городам придется самим заниматься этой проблемой. У Клинтонов есть шанс создать новый Национальный совет городов, состоящий из мэров и урбанистов, который будут подчиняться непосредственно президенту, аналогично Совету национальной безопасности или Совету экономических советников. Проблема больше, чем Трамп. Трамп — это побочный продукт самого раскола, который привел его к власти. Городская политика — «мертвая лошадка» его администрации, но насколько лучше она была бы проведена при Клинтон? Хотя у нас и не было бы глубоких сокращений, на которых настаивает Трамп, мы вряд ли бы увидели что-то вроде той городской политики, которую я рекомендовал. Барак Обама понимал многочисленные аспекты городских проблем в Америке, однако во время его президентства не было сделано ничего. Суровая реальность заключается в том, что наше географическое, экономическое и партийное разделение слишком глубоко и слишком широко, чтобы можно было обеспечить какой-либо национальный консенсус в отношении городских проблем. Когда дело доходит до городской политики и многого другого, федеральное правительство не может быть средством достижения целей. Независимо от того, контролируется ли оно левыми или правыми, ни одна вертикальная стратегия и ни один «универсальный метод» не подойдет для удовлетворения желаний и потребностей страны, которая так географически, культурно и экономически разделена, как Америка. Большие города и мегаполисы, обширные районы, пригороды и сельские районы — это очень разные ареалы, с совершенно разными потребностями. Если мы когда-либо соберёмся перестроить наши города и нашу страну в целом, включая пригороды и сельские районы, есть действительно только один путь вперед — и он не может и не должен начинаться в Вашингтоне. Городские сообщества сами лучше всего знают, как решать свои проблемы и строить свою собственную экономику. На протяжении большей части XX-ого века великое разделение Америки проходило между Севером и Югом, а также городами и сельскими районами. Но теперь общество меняется на молекулярном уровне. Город за городом… политика становится все более концентрированной и, следовательно, более поляризованной. …Эти тенденции только усилились. Под сдвигом я имею в виду «кластерную силу» — основной импульс не только роста городов, но и инноваций и экономического роста. Природные ресурсы или даже великие корпорации не способствуют больше экономическому прогрессу, ему способствуют сплоченные объединения талантливых людей. Свидетельства тому можно увидеть в экстремальной концентрации инновационной и экономической активности во всем мире. В 50 крупнейших городах мира и столичных районах проживает всего 7% населения Земли, они составляют 40% всей экономической «активности». Только 40 мегарегионов — созвездия городов и мегаполисов, таких как коридор Бостон-Нью-Йорк-Вашингтон, или связка Сан-Франциско-Пало-Альто-Сан-Хосе (Силиконовая долина) производят примерно две трети мирового экономического продукта и более 85% инноваций, и там живет около 18% населения. Один небольшой район в центре Сан-Франциско привлекает миллиарды долларов венчурного капитала к своим технологическим стартапам каждый год — больше, чем любая страна на планете, за исключением самих Соединенных Штатов. Кластеризация талантов и экономической активности благоприятствует инновациям и экономическому росту, но она же глубоко разделяет общество. Трамп — это, просто, конечный результат. Другая, забытая Америка, о которой говорил Трамп, где «ржавые фабрики разбросаны, как надгробные плиты по ландшафту нашей страны» — все это слишком реально. Трамп осторожно и точечно ударил Клинтон именно в эти труднодоступные места. Он набрал 61% голосов в сельской местности; он выигрывал в городах с населением менее 250 000 человек: 57% по сравнению с 38% у Клинтон, и в городах от 250 000 до 500 000 человек — 52% против 43%. В целом, Трамп выиграл более чем в два раза больше городов, чем Клинтон (259 против 122). Но Клинтон взяла самые большие и наиболее экономически эффективные муниципалитеты (и с большим отрывом). Она набирала от 55% голосов в городах с населением более 1 миллиона человек. Она победила в 8 из 10 крупнейших мегаполисов в Соединенных Штатах, на которые приходится более половины голосов. В общем, она забрала около 500 из 3000 районов Америки; но в этих районах Клинтон проживает более половины американцев, и они производят почти две трети объема производства… Избиратели некоторых районов, которые дали ему преимущество, могли бы легко поместиться на футбольном стадионе, и еще осталось бы немного мест. «Появляющееся демократическое большинство», которое предсказали писатели Рой Текшера и Джон Юдис в 2002 году, уже стало реальностью. Демократы действительно завоевали и по-прежнему имеют большинство голосов на национальных выборах, опираясь на огромный прирост среди нац. меньшинств. Но эти голоса сосредоточены в относительно небольшом числе синих анклавов; избирательная карта Америки — это виртуальное красное море. В 2016 году Трамп утверждал, что избирательная система работает против него, но это не так. Оглядываясь на Томаса Джефферсона, у Америки был уродливый уклон, с глубоко укорененной непоколебимой убежденностью в том, что крупные города — не двигатели благоденствия, которыми они бесспорно являются, но элитарные, расточительные и развратные, переполненные преступлениями и коррупцией, непродуктивные, зависящие от правительства с иммигрантами и меньшинствами. Эта предубежденность встроена в структуры законодательных собраний штатов и Конгресса, которые предоставляют непропорциональную власть избирателям из пригородных и сельских районов — нынешним республиканцам. Синяя Америка явно находится на пороге полного краха, и рост Трампизма угрожает многим ключевым составляющим ее успеха. Сокращение бюджета Трампа и отказ от Obamacare, а также от системы социальной защиты — все это приведет к тому, что она, вероятно, сильнее всего пострадает от собственных сторонников… Несмотря на все географические преимущества, которыми она пользуется, Красная Америка смогла принять свою новую повестку дня только поэтапно. Некоторые из недостатков связаны с некомпетентностью администрации Трампа и с сопротивлением, которое смогла собрать Синяя Америка. На следующий день после инаугурации Трампа 3,2 миллиона человек (1 из 100 американцев) вышли на протесты в 400-американских городах. По мере того как популярность Трампа проседает до рекордных минимумов, а его проблемы с Россией угрожают поглотить всю администрацию, демократы и «синяя Америка» питают надежды на то, что они смогут его свалить или, по крайней мере, вернуть Конгресс и принять свою — альтернативную — повестку дня. И даже если Трамп провалится через один или несколько месяцев, Америка останется в тупике. Синяя и красная Америка будут продолжать сражаться… Если наша страна настолько разделена, что ни одна из сторон не может победить, тогда, как же мы сможем выяснить, как сосуществовать? Смогут ли Синяя и Красная Америка учесть эти законные различия? Единственный способ сделать это — избавиться от власти нашего неработающего национального государства и отдать ее городам и населенным пунктам. Как говорят теперь и справа, и слева: Америке нужна революция перераспределения власти. Бенджамин Барбер в своем эссе 1992 года в Atlantic «Джихад против МакМира» предвосхищает неизмеримые последствия корпоративного глобализма и рост популизма, он утверждает, что в то время как Трамп вышел из Парижского климатического соглашения, города и мэры должны быть механизмами продвижения борьбы с изменением климата и, в конечном счете, власти демократов во всем мире. Когда я говорил с ним прошлой зимой, незадолго до его смерти, Барбер утверждал, что города — это не просто бастионы гражданского сопротивления в эпоху Трампа, а структурный противовес федеральной власти. «Существует институциональное и конституционное убежище для сопротивления, — сказал он, — [оно теперь] определяется городами, в которых есть ресурсы, деньги, граждане и власть, чтобы что-то делать. Это не просто «он делает, мы протестуем», — говорит писатель. «Это конфронтация национальной и городской власти». Когда я спросил Барбера, что произойдет, если Трамп добьется своего обещания наказать эти города-убежища и отменит федеральные субсидии, он предложил действительно радикальный ответ: «Если это произойдет, — сказал он, — города должны начать удерживать свои налоги». Он добавил, что города — Глобальный парламент мэров — могут стать своего рода локальной версией Организации Объединенных Наций, основанной для того, чтобы позволить руководителям городов решать такие важные проблемы, как изменение климата, иммиграция, пандемия, неравенство и терроризм; и они должны согласиться обеспечить финансирование «городов-изгоев» и компенсировать любой ущерб в виде сокращений, которые администрация Трампа может им нанести. То, что он предлагал, было не чем иным, как своего рода «городским аннулированием», отражением нападок Трампа на космополитную Америку. Справа идет аналогичный аргумент. В своей книге «Разрушенная республика» Юваль Левин из National review тоже указал на необходимость передачи власти на местный уровень. В беседе с Atlantic республиканский сенатор из Юты Майк Ли также отметил, что федерализм был разработан именно для того, чтобы управлять нашими разногласиями. «В Конституции уже говорится о том, что географические и политические различия будут иметь место… что люди могут обращаться к правительству и говорить о том, как они видят его роль, что они хотят от своего правительства, что они готовы доверить правительству и что не готовы. «Когда вы уважаете федерализм… вы даете большему количеству людей в Америке [возможность] получить больше того, что они хотят от правительства, и меньше того, чего они не хотят». Консерваторы, превозносящие до этого достоинства перераспределения [власти] на протяжении десятилетий, могут теперь называть подобные тенденции прогрессистов своего рода «упадническим федерализмом». Либералы проиграли на голосовании в ноябре и теперь хотят перехитрить федеральное правительство? — После стольких лет строительства [своей повестки] в Вашингтоне? На самом деле, именно левые исторически были самой благоприятной основой для сильного централизованного административного государства, в основном для обеспечения системы социальной защиты и столь трудно завоеванных прав женщин, меньшинств, ЛГБТ и других маргинальных групп. Столетие назад сильное федеральное правительство действительно было необходимо для финансирования инвестиций в инфраструктуру, которая была необходима для создания единой страны и преодоления взяточничества и патронажа, которые были столь распространены в крупных городах. Но Трамп перевернул все это вверх дном. Теперь федеральное правительство угрожает отменить эти права и ослабить или отменить эти программы. Сегодня города — это не просто наши экономические двигатели, но модели прагматичного, эффективного управления и самые стойкие гаранты наших основных прав. Именно поэтому растущий хор таких прогрессистов, как Лаура Тайсон, бывший председатель Совета экономических советников во время администрации Клинтона, Брюс Кац из Института Брукингса и новый декан Йельской юридической школы Хизер Геркен говорят о новом «прогрессивном федерализме». Некоторые были более едкими. В издевательском письме к красной Америке, напечатанной в New republic писатель Кевин Бейкер предложил «виртуальное отделение синих». «Мы сдаемся», — написал он. «Вы победили. Отныне мы считаем идеал, на котором основаны Соединенные Штаты, мертвым и погребенным… Мы вернемся к идее федерального правительства… так же, как и вы призывали всех делать долгие годы… Мы превратим Blue America в мировой инкубатор прогрессивных программ, в лабораторию универсального дохода, высокоскоростной железнодорожной системы и бесплатных государственных университетов. Мы сосредоточимся на том, чтобы привести в порядок наш собственный дом, в то время как ваш пришел в негодность…» Это все растущее пространственное неравенство становится очень сильно заметно в нашей политике, и Трамп — это конечный результат. Сразу после выборов я обратился к своему главному критику Джоэлу Коткину, сотруднику Университета Чепмена, с разговором о необходимости передачи и расширения полномочий на местах. Коткин писал о необходимости усиления «локализма» как противовеса тому, что он называет «неофеодализмом» — это при том, что именно я родом из более прогрессивного лагеря. Тем не менее, мы оба согласны с тем, что передача полномочий и расширение прав и возможностей на местах являются ключом к преодолению наших политических разногласий. Это понимание очень реальных различий между городскими, пригородными и сельскими районами и необходимости предоставления возможности местным сообществам и лидерам самостоятельно решать свои проблемы, без федерального вмешательства. Тот факт, что бывшие враги, такие как Коткин и я, смогли договориться по этому вопросу и стать настоящими коллегами, соавторами и друзьями, сигнализируют о том, что это именно та область, где возможен реальный двухпартийный консенсус. Уменьшая ставки на национальный уровень, перераспределение — это, пожалуй, единственный возможный способ, благодаря которому Красная и Синяя Америка смогут уважать различия друг друга и сосуществовать. Хотите снизить налоги? — Хорошо, но вам придется жить и с меньшим количеством сервисов, потому что синие города больше не будут субсидировать вас. Не нравится Obamacare? — Хорошо, вам не нужно ее принимать. Но незастрахованные люди, которые живут в ваших красных штатах, будут знать, кто виноват в их тяжелом положении. Не любите трансгендеров? — Прекрасно, сделайте свои красные города бастионами трансфобизма, но не навязывайте свою нетерпимость всем нам. Мы можем соглашаться или не соглашаться с этим, но обеим сторонам необходимо быть готовыми жить с последствиями. Либеральные города будут держать свои налоговые доллары дома и тратить их по своему собственному усмотрению. Полвека назад экономист Чарльз Тибу предложил, чтобы мы голосовали ногами: выбирая сообщества, которые наилучшим образом отвечают нашим потребностям. Означает ли это, что подобное «перераспределение» только усугубит наше и без того расплывчатое пространственное неравенство, увеличив разрыв между «победителями» и «проигравшими»? Естественно, поддаваться страху — это гонка на дно. Перераспределение почти наверняка приведет к дальнейшей географической сортировке, поскольку крупные работодатели переместятся из красных районов в синие, чтобы продолжать привлекать лучшие таланты со всего мира. Но со временем такая конкуренция заставит многие юрисдикции поднять ставки, чтобы привлечь инвестиции и построить более сильную экономику и зарабатывать что-то в свою налоговую казну. Это сила «конкурентного федерализма», изложенная такими мыслителями, как Дженна Беднар, политический теоретик из Мичиганского университета, и Майкл Греве, профессор права в Университете Джорджа Мейсона. Перераспределение, по их мнению, поощряет конкуренцию за таланты и инвестиции и стимулирует инновации в политике и экономическом развитии. Тенденция проявляется в обоих направлениях: в то время как синие города и муниципалитеты идут по дорогостоящему маршруту (с высоким налогом), Солнечный южный пояс (Sun Belt), и ржавый (Rust Belt) с их пригородными районами, могут также использовать свои преимущества по стоимости и конкурировать. Крупные, плотные синие города имеют более высокие темпы инноваций, производительности и заработной платы, но они также страдают от более высоких расходов на жилье и более высокого налогового бремени. Разбросанные по стране красные города выигрывают от более низких расходов на жилье и соответственно более легкого пути к американской мечте о собственном жилье. Может быть, это избито — говорить, что кризис ужасная вещь, от которой нужно избавиться, но президентство Трампа — решающий кризис и реальная возможность переделать как наше городское, так и наше национальное управление. Во времена «Нового курса» Франклин Д. Рузвельт создал новый вид партнерства между федеральным правительством и городами. Пришло время сделать это снова, но на этот раз в более широком масштабе, и наоборот [от городов к правительству]. Это, может быть, единственное, что может спасти нас от нас же самих», — пишет Ричард Флорида на страницах издания Politico.