Криостаз после смерти: стоит ли игра свеч?

Смертельно больная раком 14-летняя британка, имя которой не называется, незадолго до смерти выиграла единственную и самую важную в своей короткой жизни судебную тяжбу. Она добилась права на криогенную консервацию своего тела. Ее тело теперь будет храниться в глубокой заморозке до тех пор, пока наука не продвинется настолько, что сможет ее оживить. Впрочем, никаких гарантий столь счастливого исхода нет. Смогут ли ученые когда-нибудь оживлять замороженные тела, никто не знает. Тем не менее уже около 1250 человек согласились заплатить десятки тысяч долларов за призрачный шанс воскреснуть в отдаленном будущем. Насколько оправданы их надежды? Ведущий программы "Пятый этаж" Александр Баранов обсуждает тему с физиологом и научным журналистом Анной Петренко. Александр Баранов: Мы хотели сегодня поговорить о двух аспектах этой проблемы - научной и этической. Прежде всего, с научной или даже практической, технической точки зрения: насколько сложен процесс криостаза, как специалисты называют криогенную консервацию тела? Анна Петренко: Процесс на самом деле состоит из множества этапов, с практической точки зрения очень сложен и непонятно, насколько он сейчас успешен. Конечная цель заморозки тела пациента - чтобы его тело пролежало длительное время в глубокой заморозке, потом было оживлено. Собственно, первый этап - это заморозка тела. Многие участники и члены организации просто подписывают бумагу, что сразу после их юридической смерти они отдают свое тело в этот центр. Сразу после их смерти приезжают специальные люди, которые обкладывают их тело льдом, откачивают кровь, заменяют на криопротекторы - это специальная жидкость, которая помогает выдержать организму, сохранить его в холодной температуре. Потом тело забирается в хранилище. А.Б.: Человеческие органы имеют, насколько я понимаю, сложную внутриклеточную структуру. Я хотя не специалист, но тем не менее - если заморозить человеческое тело, а потом его разморозить, оно превратится в кашу, извините меня за цинизм. На самом деле внутренние органы не сохранятся. Что делается для того, чтобы сохранить органы на клеточном уровне, это ведь так сложно? А.П.: Как раз для этого адепты этой теории применяют криопротекторы. Главная опасность на клеточном уровне при замораживании - это образование внутриклеточного льда. Всем известно, что вода при заморозке расширяется, и, естественно, она просто разрывает все внутриклеточные структуры и клетки. Люди, которые верят в крионику, считают, что при замене криопротекторами эти структуры, то есть вся внутриклеточная вода, заменяется на криопротектор. Получается так, что все клеточные структуры оказываются замороженными без воды и их структура не нарушается. Некоторые делают заморозку мозга, считается, что, так как орган меньше, чем все тело на самом деле, что можно избежать каких-то глобальных повреждений, но личность человека при этом сохранится. А.Б.: Есть хотя бы какие-то успехи, которые говорят о том, что в принципе, может быть, в отдаленном будущем, но это будет возможно? А.П.: Есть некоторые научные предпосылки, что теоретически это могло бы работать. Во-первых, люди давно изучают процессы спячки и показывают, что в принципе при охлаждении процессы умирания клеток действительно немножко замедляются. Во-вторых, сейчас довольно популярная процедура, которая действительно работает, - это заморозка половых клеток - мужских и женских - например, ооцитов или спермы или даже эмбрионов на ранней стадии. Но никакие заморозки органов и тем более тел теплокровных животных, в том числе и человека, не были успешны. А.Б.: Я прочитал, что удалось ученым разморозить витрифицированный мозг кролика однажды, и что он подавал какие-то признаки жизни, жизнедеятельности. Вряд ли он был полностью восстановлен, но тем не менее ученые как-то с оптимизмом встретили итоги этого эксперимента. Это пока все, что я мог найти. А.П.: Да, к сожалению, насколько я знаю, это единственный опыт. Проблема в том, что, с одной стороны, действительно легче разморозить мозг, чем все тело. Если все синоптические структуры при витрификации сохранят свою структуру, то есть какая-то надежда на сохранение личности кролика или личности человека. Но, к сожалению, пока нет никаких научных данных, что в ближайшее время технология разовьется настолько, что появятся гарантии, что этот процесс будет успешен. А.Б.: Еще большой вопрос в том, на мой взгляд, что даже если мы сумеем полностью сохранять тело умершего человека, какие гарантии в том, что сохранится его личность? Личность связана с памятью, сохранится ли память в мозге? Даже если вдруг его оживят, человек проснется совершенно как новорожденный ребенок, ничего не понимая, не понимая, где он находится. Такой вариант тоже возможен, да? А.П.: Личность человека, как считается с научной точки зрения, закодирована именно в структурах мозга, в синоптических связях. Если они не будут нарушены, то действительно есть возможность, что человек проснется той же самой личностью, которой он и был. Но никаких, повторюсь, гарантий, что эти синоптические связи не будут нарушены, нет, потому что мозг - очень сложная структура, и нарушения могут происходить на самом микроскопическом уровне. А.Б.: Я встретился с двумя самыми разными теориями или школами мысли. Первая говорит о том, что легче сохранить тело, чем сознание. Другая говорит, что, может быть, сознание будет легче сохранить, чем тело, потому что мы можем все синоптические сигналы и связи как-то загрузить в компьютер, перевести в виртуальную реальность, и человек может в будущем как-то опять проснуться уже без своего тела, но полностью будет хозяином своего сознания - где-то сидеть на hard-drive, я не знаю где. Такой вариант, говорят, теоретически возможен. А.П.: На самом деле сейчас ведутся большие исследования именно по синоптическим связям мозга, насколько я знаю, называются "конигтон", ведутся уже лет восемь или семь. Проблема в том, что структура мозга реально очень сложная, и пока нельзя говорить о том, что можно взять и перенести всю информацию о мозге просто на какой-то носитель. Это будет занимать и огромное место, и пока просто у нас нет оборудования, технологии, чтобы это сделать, чтобы прочесть каждую структуру, которая заложена в мозге. А.Б.: С другой стороны, объем носителей растет гигантскими темпами, и в принципе возможность загрузить на hard-drive всех своих друзей и носить их в кармане - это замечательная возможность, с циничной точки зрения, конечно. Тут мы как раз переходим плавно к этической стороне этого дела. Как я понимаю, сейчас криофирмы торгуют надеждой, да? Ничего, кроме надежды, они предложить не могут. Может быть, даже не столько надеждой, сколько верой в научный прогресс. Если бы человек не верил в то, что в ближайшем или даже в отдаленном будущем наука достигнет такого развития, когда она сможет его оживить, он бы даже не стал на это тратить деньги, то есть мы имеем дело с торговлей верой. А.П.: Это да. А.Б.: Чем это отличается с этической точки зрения от религии, где в общем-то предлагают почти то же самое, но бесплатно? А.П.: Насколько бесплатно - это еще зависит... На самом деле в моем понимании здесь немножко происходит подмена понятий. Остается вера в бессмертие и то, что ты можешь опять увидеть близких тебе людей, которые уже умерли. С другой стороны, здесь с тебя берут довольно крупные деньги. Понятно, что гарантий нет ни в религии, ни в крионике, но здесь играют на чувствах людей, которые верят в науку, верят в медицину. Возможно, это с какой-то стороны даже циничнее. В принципе, сами представители компаний не дают никаких гарантий. Они не говорят, что люди будут оживлены, они пишут, что мы не можем гарантировать будущее, но они говорят, что у нас есть все предпосылки к тому, что это случится. Если просто посмотреть расценки их сайтов, то это очень интересная с финансовой точки зрения система. Там есть членство, люди могут уплачивать членские взносы каждый год, есть скидки студентам, есть скидки второму, третьему члену семьи, которого затащили, - затащили, наверное, не очень корректно, - вовлекли в эту сеть. На самом деле со стороны, по крайней мере, это выглядит как очень хорошо продуманная афера. А.Б.: Не знаю, афера это или не афера, но, действительно, с финансовой точки зрения она очень хорошо проработана. Учтен даже вопрос о том, на какие деньги человек будет жить, адаптироваться. Допустим, если я вдруг просыпаюсь через 300 лет совершенно как музейный экспонат, совершенно ничего не понимая, мне нужно будет, по крайней мере, школу опять закончить, чему-то научиться, на что-то жить. Интересно, что существуют фирмы, которые предлагают страховочные варианты. Страховки можно выплачивать в течение своей жизни. Часть этих денег вкладывается в какие-то долгосрочные вложения, там должны нарасти дивиденды, и человек, просыпаясь, получает какие-то средства к существованию. Дело доходит даже до этого. Я не знаю, правда, кто в это верит, но тем не менее такие предложения есть. Мне все-таки импонирует то, что идеологи этого движения достаточно откровенны. Один из них сказал, что "криостаз - это самое ужасное, что может вас ждать, хуже этого только смерть". Поэтому бедного человека заставляют выбирать между двух зол, и он, конечно, выбирает наименьшее, как он это понимает. А.П.: Да, будущие криопациенты как раз и говорят, что их пугает возможность быть сожженными или похороненными в земле, и что лучше они заплатят и у них будет какая-то надежда: их тело будет сохранено в том виде, в котором они есть, пусть без крови, но не будет ни захоронений, ни крематория. А.Б.: Это немножко эмоциональное отношение, мне кажется. Чисто практический вопрос: скажем, мне пообещали бы, что меня разморозят, когда наука уже достигнет определенного уровня, но в какой момент меня будут размораживать конкретно, ведь наука движется прогрессивно, понемножку? Как гарантировать то, что я не буду первым, что на мне не испробуют неудачно этот эксперимент? А.П.: Гарантий, к сожалению, никаких нет. Тем более у многих пациентов, которые идут на замораживание, уже присутствуют неизлечимые болезни. Они умирают с надеждой на то, что, когда их будут размораживать, параллельно у них эти болезни вылечат, например какую-то редкую форму рака. Понятно, будет какая-то очередь людей, которые умерли от старости, которые умерли с какой-то болезнью, которую нужно излечить дополнительно к оттаиванию. Никаких гарантий за тот период, когда вы будете заморожены, естественно, никто дать не может. Это все выглядит немножко как профанация потому что человек, который уходит на заморозку, никак не может контролировать, что его ждет в будущем: в какой момент будет заморожен, и если он когда-нибудь будет разморожен, что его ждет там, будет ли действительно какая-то помощь от фирмы и какой мир ждет впереди. Никаких гарантий нет, и будущее очень смутное. А.Б.: Я так понимаю, что эти фирмы по сути дела эксплуатируют состояние человека, когда ему уже не до деталей, когда он может сделать самый простой выбор, когда он уже в предсмертном состоянии. Конечно, тут с этической точки зрения много вопросов, но есть многие люди, которые уже в молодом возрасте готовы начать выплачивать эти взносы, которым в принципе нравится этот вариант. Есть еще большие оптимисты, я обнаружил их в интернете сегодня. Эти люди верят в так называемый "закон ускоряющейся отдачи". Это закон, согласно которому научно-технический прогресс ускоряется по экспоненте, и, значит, лет через 30-40 могут появиться медицинские технологии, которые позволят совершенствовать биологические системы, наши организмы и не только предотвращать болезни, но поворачивать вспять старение. Эти люди верят в то, что замороженный человек, который через 100-200-300 лет будет разморожен, может совершенно чудесным образом встретиться со своими родственниками, которые все это время жили на самом деле, успешно борясь со своей старостью с помощью прогрессивной медицины. Таким образом, получается такой happy ending. Это совсем завиральная теория или теоретически это тоже возможно? А.П.: На самом деле тема старения сейчас волнует все научное сообщество. Было даже подано несколько прошений во Всемирную организацию здравоохранения, чтобы перевести старение в разряд болезни, а не рассматривать его как естественный процесс. Очень много ученых считает, что действительно старение можно будет замедлить и рассматривать это как процесс, для которого можно найти лекарство. С другой стороны, для людей, которые верят, что действительно после заморозки они могли бы встретиться со своими родственниками, я бы в первую очередь задумалась о себе, а не о родственниках. Может быть, родственники действительно в это время будут жить дольше и более здоровыми, но то, что человека заморозят и разморозят успешно, у меня вызывает гораздо больше скепсиса. Тем более непонятно, что будет с популяцией Земли, если все будут жить гораздо дольше и при этом будут люди, которых заморозили 40-50 лет назад, как уже случилось с первыми пациентами, и сколько вообще будет людей на Земле в это время. А.Б.: Не знаю, если бы меня заморозили и разморозили через 200 лет, я бы сошел с ума. А.П.: Тогда, может быть, не надо пробовать. А.Б.: Да, я думаю, что люди, которые надеются на то, что их излечат в будущем через 100 лет от их нынешних болезней, вполне могут получить новые, когда они проснутся. Действительно, эти фирмы согласны с тем, что люди могут столкнуться с серьезными психологическими проблемами, которые тоже нужно будет лечить. На самом деле, я думаю, что как в любом, даже в каком-то завиральном процессе, даже в псевдонаучном или околонаучном, есть какие-то позитивные зерна, потому что работа в этой области вполне может привести к каким-то хорошим побочным результатам. Необязательно мы сможем действительно замораживать, а потом размораживать через 100 лет успешно людей, но вы уже рассказывали о том, что существует уже сейчас возможность хранения спермы с возможностью оплодотворения даже через 10-20 лет и так далее. Как вы думаете как физиолог, чего мы можем ожидать здесь в качестве, может быть, каких-то побочных успехов физиологии? А.П.: Самым позитивным побочным эффектом такой технологии могла бы быть заморозка органов. Поскольку процессы трансплантации сейчас отнюдь не находятся на высшем уровне и много проблем с донорством органов или их пересадкой, если бы удалось замораживать органы, хранить их какое-то время при очень низких температурах, например, в жидком азоте, потом возвращать их к жизни, чтобы они в организме реципиента функционировали, то это было бы просто прекрасно. А.Б.: Я тоже так думаю, это был бы огромный прорыв в физиологии, в медицине. С другой стороны, я думаю, что как только медицина, наука сможет этого добиться, количество фирм, которые занимаются криогенной консервацией, возрастет тоже в геометрической пропорции, потому что у людей появится еще большая надежда, что их смогут заморозить целиком и потом успешно разморозить. А.П.: К сожалению, вполне такое может быть. А.Б.: Так что на горизонте, возможно, очень большой бизнес нас ждет. Спасибо огромное. Анна Петренко с нами была сегодня, физиолог и публицист по вопросам науки. ____________________________________________________________ Загрузить подкаст передачи "Пятый этаж" можно здесь.