Зерно победы и встреча перед боем: амурчане поделились воспоминаниями о войне
Первая пшеница
Валентина Инговатова (Лапкина) из Благовещенска:
- Мы, дети войны, рано взрослели. Полуголодные и полураздетые, как могли, помогали взрослым. В сенокосную пору переворачивали скошенное сено, сгребали его в валики. Ребята повзрослее перетаскивали эти валики к стогам, где женщины умело стоговали приятно пахнущую траву. В уборочную страду, плохо владея серпом, я сильно поранила палец на руке. Отправили в итоге на другое поле - дёргать лён и вязать снопы…
На всю жизнь запомнила морозный солнечный денёк, когда моя бабушка Катя, вернувшись с зернового двора в с. Средне-Орск Свободненского района, подала мне мешок с пшеницей урожая 1944 г.: «Это ты, Валька, заработала в колхозе!» В мешке было не более 30-40 кг зерна, но меня переполняла такая радость - моя пшеница тоже приближала День Победы!
И до сих пор (а мне сейчас 84,5 годочков) я помню осознание своей нужности семье, в которой я не дармовой хлеб жую, а заработанный своими руками в свои девять лет. До вечера я не выпускала из рук этот мешочек с пшеницей, дожидаясь, когда все домашние вернутся с работ.
Первыми пришли брат с сестрой - Макар и Матрёна (им было 14 и 15 лет). Бабушка, покормив их, стала отправлять к соседям, Демидовым, чтобы смолоть мою пшеничку на хлеб, ибо на тот момент муки в доме не было ни грамма. Дети оделись, а я в слёзы - прошусь самой смолоть свою пшеничку. И хоть дело было к ночи, да и ребята уставшие, всё же взяли меня с собой, благо Демидовы жили от нас буквально через три-четыре дома.
Нас встретила тётя Анна и моя подружка-ровесница Маруся. Хоть и оставляли меня ребята в избе поиграть с Марусей, пока они смелют пшеницу, я не согласилась и первой пошла за хозяйкой дома в чулан. Вижу странное сооружение из двух каменных валунов полуплоских, лежащих один на другом. К верхнему вертикально крепилась палка. Макар сказал, что её надо вращать, и приподнял меня, чтобы я попробовала. Но мне это оказалось не под силу - пришлось уступить.
Матрёна показала углубление в камне и поручила мне держать мешок с зерном, из которого она брала металлическим совочком пшеницу, и засыпать её в углубление. Макар взялся за рычаг: «Ну, с Богом!» и начал раскручивать верхний камень, а Матрёна всё сыпала зерно. Через некоторое время она подвела меня к желобку и показала, что стало с моей пшеницей благодаря этим двум камням. У меня в ладони оказалась какая-то белая масса. Я её лизнула, удивившись такому изменению зерна. Ребята сказали, что к утру бабушка испечёт вкусный хлебушек.
После этого я только и ждала, когда уже поскорее отнесём мешочек бабушке, чтобы она начала печь. Но как только мы вернулись, меня сморил сон. Поэтому сам процесс выпечки я проспала. Зато меня разбудил запах испечённого хлеба - мы с Матрёной всегда спали на печи…
Судьбоносное майское утро застало меня на уроке в школе. Узнав о Победе, мы, дети, срываемся с мест - и во двор, бросив на партах своё ученическое хозяйство.
Мчусь домой сообщить новость. На двери замок - значит, мама за городским кладбищем раскапывает делянку под картошку. Бегу туда: «Мама, победа пришла!» Мама, роняя лопату, тяжело падает на колени, загребая руками вскопанную землю, утыкается в неё лицом и издаёт такой дикий крик, что я от неожиданности останавливаюсь. Потом обхватываю её, плачущую, и реву вместе с ней: «Мамочка, что ты плачешь? Ведь война кончилась!»
Столько лет прошло, но я это без слёз вспоминать не могу…
«Прощай, Ваня!»
Владимир Мормоль из с. Новопетровка Константиновского района:
- Эту историю мне рассказал фронтовик, уроженец нашего села Иван Семёнович Сорокин:
«Летом дело было, 1943 г. под Курском. Я тогда пехотинцем служил. Рыли мы как-то окопы в лесу на открытом участке. Вдруг смотрим - выезжают из леса 10 наших, советских танков. Судя по направлению, должны были мимо нас пройти. Танки все в мазуте - видно, досталось им в боях крепко. Из люка головной машины танкист в шлеме виднеется - тоже весь в пыли и мазуте. Равняются с нами, и вдруг этот головной танкист взмахом руки останавливает колонну, выпрыгивает - и ко мне: «Ванька!» Приглядываюсь - да ведь это Фёдор Мормоль, мой земляк, из моего же села! Обнялись. Начал я его расспрашивать, как да что. Вот, отвечает, гоним танки на ж.-д. станцию - отвоевались они уже: снарядов нет, горючка на исходе. Сдадим, тут же новые машины с боекомплектом получим - и снова в бои.
Мы с Фёдором уже прощаемся, вдруг наши танкисты кричат: с другой стороны леса появились немецкие танки, тоже с десяток, только новые. Тут мне дядька мой говорит: «Ну, прощай, Ваня!», крепко меня обнимает - и в свой танк. И наша колонна - прямо в лоб немцам.
Под Курском же фашисты в окружении были, а эта десятка, видать, прорваться хотела, да на наших нарвалась. А убегать немцы не стали: подставишь при развороте бок танка или зад - наверняка подбит будешь. Но враг же не знал, что в наших машинах лишь по одному водителю, и решили, видимо, будь что будет. А у немцев же экипажи в полном составе - посыпались они из своих танков, спасаться чтобы, а уж мы, пехотинцы, всех их посекли пулемётами и автоматами.
Страшная драка была: от наших и от немецких танков - груды горящего металла. Естественно, и землячок мой погиб… Иду я к одному раненому немцу, который пытается в меня из пистолета выстрелить. Забираю у него оружие - и в висок ему.
Подошли остальные мои ребята, осматриваем пистолет - «Вальтер», с гравировкой. Нашлись те, кто перевёл: именной подарок от главнокомандующего таковыми войсками вермахта Гудериана…
Я этот пистолет потом к себе в деревню привёз, долго хранил как трофей. Потом он в надёжные руки попал - к нашему офицеру-пограничнику…»
Поясню: Фёдор Мормоль - мой двоюродный дядька по отцу! И только от Сорокина я и узнал, как именно погиб дядя Федя! Помню, в детстве мне говорили про него: «Погиб смертью храбрых», бабушке ещё какая-то бумага приходила…
Да и Ивану Семёновичу история, конечно, в душу запала - не часто на войне бывало, чтобы вот так случайно встретились два земляка, из одной деревни - и простились навсегда.
Сорокин сам в конце войны воевал на самолёте - радистом-стрелком. Он же охотником был до войны, а в стрелки как раз таких брали. Так что немало ещё Иван Семёнович врагов положил из пулемёта.
Не менее славным фронтовиком был и мой отец, да и мне самому пришлось поучаствовать в так называемом вооружённом конфликте на острове Даманском в 1969 г. Но об этом отдельная история будет!
А из актуального: не для того мой двоюродный дядька сгорел в танке, защищая Родину, в том числе свою малую, чтобы действия/бездействие должностных лиц превратили нашу новопетровскую рощу в Амурском заказнике в пепел - не от пожаров, так от агрохимикатов. Вот какие безобразия сегодня творятся! А тот же Фёдор в родной природе когда-то жил - рос, любил. Тем более что роща - именная: в память Героя Советского Союза Василия Стрельцова, тоже уроженца Новопетровки. Так что те, кто уничтожает то, за что наши земляки гибли, должны понести наказание. Но об этом тоже в другой раз.