Globes (Израиль): Путин прикидывается другом и подрывает Израиль
Герберт Макмастер (H.R. McMaster) прослужил советником США по национальной безопасности при президенте Дональде Трампе 14 месяцев. Он сменил на этом посту Майкла Флинна (Michael Flynn), который продержался всего 24 дня. Выяснилось, что Флинн, офицер в отставке, солгал вице-президенту США Майклу Пенсу (Mike Pence). Флинн признал себя виновным в даче ложных показаний ФБР в связи с расследованием российского вмешательства в выборы 2016 года. Макмастер — рассудительный человек. В армии США его считают мыслителем. Он не просто генерал, но и автор книг и оратор. Когда ему предложили пост в службе национальной безопасности, он по-прежнему носил военную форму и решил, что его военной карьере настал конец. Так и получилось. Однако на посту советника по национальной безопасности Макмастер продержался чуть больше года. С действующей администрацией Трампа скучать не приходится. На смену Макмастеру пришел Джон Болтон (John Bolton), посол США в ООН при администрации Джорджа Буша-младшего, неоконсерватор и сторонник войны в Ираке. Позже его сменил военный юрист Роберт О'Брайен (Robert O'Brien) — и пока держится уже четыре с половиной месяца. Покинув Белый дом в апреле 2018 года, Макмастер не общался с американскими СМИ — ни в США, ни за их пределами. Он не из тех, у кого стараются взять интервью, и уж точно он — не медийная персона. После отставки он работал в Гуверском институте войны, революции и мира при Стэнфордском университете. Когда он приехал на интервью в Тель-Авив, на экране рядом с нами крутились кадры, как Джон Болтон вспоминает слова Трампа о том, что тот планирует заморозить 400 миллионов долларов помощи Украине, пока ее президент не возбудит расследование против Хантера Байдена (Hunter Biden), сына бывшего вице-президента США и кандидата в президенты от демократов Джозефа Байдена (Joe Biden). Скандальная история Болтона просочилась в прессу в критический момент, когда сенат рассматривал вопрос о вызове Болтона для дачи показаний. «Глобс»: Когда вы только прибыли, мы видели, как Болтон выступает по телевизору, рассказывая о своей новой книге. Вы были советником по национальной безопасности до него. Не планируете ли вы опубликовать свои мемуары? Макмастер: У меня скоро выйдет книга, но не такая, как у Болтона. Он пишет о крупных вызовах национальной безопасности и дает рекомендации на будущее. Моя книга называется «Поля сражений — битва за свободный мир» («Battlefields — The Struggle to Defend the Free World»), а ее лейтмотив — необходимость действовать эффективнее на конкурентных театрах. В книге рассматривается влияние России и Китая как ревизионистских держав, пытающихся изменить миропорядок. В книге также рассматриваются транснациональные угрозы — например, глобальный джихад, войны на Ближнем Востоке и влияние Ирана. — Ваша предыдущая книга о Вьетнаме вышла когда вы еще были действующим офицером. Вы писали о людях из администрации, не боясь жесткой критики в адрес высшего генералитета, командующего армией и их советов тогдашним конгрессменам, президенту и министру обороны. А что ваша нынешняя книга, в ней столько же критики в адрес нынешней администрации и ее предшественников? — Во всяком случае, это мое намерение. В книге критически рассматривается внешняя политика США и политика национальной безопасности и затрагиваются ошибочные предпосылки, на которых они строятся. В книге я утверждаю, что за нашей внешней политикой стоит эмоциональное сопротивление, но при этом она перешла от несбыточного оптимизма относительно способности США отстаивать и продвигать свои интересы в сотрудничестве с союзниками к более пессимистической концепции и осознанию того, что проблемы неизменны и неразрешимы. Именно через эту призму должны оценивать настоящие проблемы, разбираться в них и рассматривать все, что связано с современной эпохой. — Расскажите, что произошло? Всем крайне любопытны действия администрации Трампа, смена советников по национальной безопасности, как вообще делается политика, когда людей постоянно меняют — и еще ликвидация Сулеймани. — Личных историй я пока раскрыть не могу. Но могу сказать, что за первый год мы заложили основы перемен в политике в отношении Китая и России. Многие из этих перемен были неизбежны, и я склонен полагать, что эти основы не потеряют актуальности и для будущих администраций. Ясно, что в 2003 году, после вторжения в Ирак, многие в администрации Буша недооценили трудности, которые возникнут после падения Саддама Хусейна и его режима, равно как и необходимость стабилизации Ирака. Уход из Ирака в 2011 году был решением неудачным, потому что отрицательно сказался на всем регионе. Поэтому за первый год работы администрации Трампа мы создали программный документ, который отражает интересы США и их союзников. Это можно заметить по победе над ИГИЛ (запрещенная в России террористическая организация — прим. ред.) и долгосрочной политике по Сирии, хотя не все исполнялось точно или последовательно. Этот документ называется «Стратегия национальной безопасности США в 2017 году». В частности в этом документе мы описали кардинальные изменения в отношении Китая. От политики сотрудничества с Китаем мы перешли к тому, чтобы рассматривать его как конкурента. Этот документ впервые признает, что Коммунистическая партия Китая — при президенте Си Цзиньпине особенно — не намерена содействовать экономической свободе и переходу от авторитарного государства к рыночной экономике. На Ближнем Востоке мы поставили стратегические цели — разорвать круг насилия между группировками и помешать Ирану достичь своих устремлений, то есть помешать им выставить на границе с Израилем армию-посредника. Пример тому — усиление «Хезболлы» и ее военного потенциала. А еще — поддержка ХАМАС и «Исламского джихада» (запрещенная в России организация — прим. ред.) в Газе. Иран создал в регионе вплоть до Афганистана марионеточные силы и расположил их таким образом, чтобы непосредственно угрожать Израилю. Увы, Израиль, не делая ничего, чтобы навязать России какие-либо условия, сам невольно помогает Ирану достичь этих целей. А Путин является в Яд Вашем и выдает себя за друга Израиля, хотя он каждый день подрывает безопасность Израиля, развязывая руки Ирану. Почему Израиль сотрудничает в области технологий, научно-исследовательских разработок, кибербезопасности и деловых инициатив со страной, представляющей для его кибербезопасности наибольшую угрозу? — Может быть, потому что сейчас США ушли из региона — или они есть, но бессильны что-либо изменить. — Просто поразительно, откуда взялись эти разговоры, будто США покинули регион, ведь тому нет никаких доказательств. Это неверно, и этого не происходит. Решения по поводу агрессии Ирана нет ни у кого. Одно дело — США делать больше самим для своих союзников. И совсем другое — просить о помощи, одновременно помогая нашим врагам и подстрекая их. Я полагаю, что это неразумно. — Американская политика полна противоречий. С одной стороны, в администрации Трампа говорят: «Поставим Иран на колени с помощью жестких санкций». С другой, призывают Рухани к переговорам. Есть требования, высказанные Помпео. Кроме того, говорят о выводе американских войск из Сирии и Ирака. Но в таком случае Иран сможет создать сухопутный коридор в этот регион. Какая политика США имеется в виду? Кто знает? Израиль сбился с толку, а ведь ему надо позаботиться о себе. — Разве подыгрывание Путину поможет Израилю? Разве это стратегия? Я понимаю, что Израиль хочет застраховаться на случай полного ухода Америки из региона, но ведь этого не происходит, и этого даже за время работы администрации Обамы не произошло. Эта стратегия Израиля, Саудовской Аравии, Эмиратов и других стран основана на выдуманном страхе, что США полностью выведут войска [из региона]. Но если вы посмотрите на стратегию Ирана, то она как раз весьма последовательна. США сейчас впервые с 1979 поставили Иран перед выбором — он хочет, чтобы его считали нормальным государством или террористическим? Дело не в одном Обаме, ложные иллюзии по поводу Ирана питали администрации и Картера, и Рейгана, и Буша-старшего, и Клинтона. Каждая из них полагала, что отправит эмиссаров утихомирить Иран, заключит с ним сделку, чтобы те стали умереннее, поскольку будут зависеть от сделок и ощутят на себе преимущество хороших отношений с США — однако отношения с Ираном лишь ухудшаются. А каждая следующая администрация полагает, что есть реформаторы, светлые представители власти в Иране- вроде министра иностранных дел Зарифа. Ядерное соглашение с США и европейскими державами и совместный всеобъемлющий план действий основаны на тех же предпосылках. Рухани и Зариф никакого авторитета не имеют. Еще одна ошибочная предпосылка насчет Ирана — будто там есть внутренняя напряженность между силами революционными и более умеренными. Мы занимаем примирительную позицию к умеренным и реформаторам и надеемся, что они будут накапливать силы, однако побеждают неизбежно революционеры, а другие оказываются в тюрьме или вовсе покидают страну. — И как вы объясните отношение Трампа — желание встретиться и одарить их ни за что? — Встреча с иранцами — отнюдь не подарок. Наоборот, она поставит их в оборонительную позицию. Они покажутся слабыми перед собственным народом и перед европейцами. Что США действительно следует делать совместно с Израилем, Европой и арабскими странами — так это раскрыть всему миру глаза на Иран и показать, что весь мир сотрудничает, чтобы не дать ему нападать на людей по всему Ближнему Востоку. Вместо этого мы корим себя: «Может, это наша вина, ведь мы же отказались от ядерной сделки». Нет, никакая это не наша вина, что Иран взрывает танкеры в Персидском заливе, обстреливает ракетами страны Персидского залива, атакует наши базы и нефтяные месторождения. Это вина Ирана. Эта легенда устарела, и президент Трамп как раз предложил поговорить с ними и показать, кто они на самом деле. Это поставит их перед выбором: ведите себя как нормальная страна, иначе мир будет считать вас террористическим государством. — Это вы предложили устранить Сулеймани в 2017 году? — Об этом я говорить не могу. Откуда вы это взяли? — Я читал, будто вы предложили этот шаг президенту Трампу еще в 2017 году, но он ответил, что такого не будет, пока иранцы не убьют гражданина США. — Где вы это прочли? Кто вам это сказал? Никаких тайн уже не осталось, безумие какое-то. Я не хочу об этом говорить, но скажу, что на посту советника по национальной безопасности у меня сложились прекрасные отношения с Меером Бен-Шаббатом, главой совета национальной безопасности Израиля. Он настоящий профессионал. Мне очень понравилось с ним работать. Моя работа заключалась в том, чтобы предоставить президенту варианты, и как только он примет решение — помочь в их реализации. В моем раннем исследовании о войне во Вьетнаме я пришел к выводу, что немало бездарных решений были приняты из-за того, что президенту представили мало вариантов [развития событий]. Советники дали президенту лишь то, что он сам хотел услышать. Я настоял на том, чтобы президент получил вариантов побольше. Я запустил процесс, который расширил возможности президента, и мы разработали стратегию по важнейшим проблемам. В отношении Ирана мы решили, что он стал страной, которую ничто не сдерживает, — меры США в ходе своей 40-летней гибридной войны они учли. Я прочитал несколько статей после убийства Сулеймани: они нас обвиняют — дескать, обострили ситуацию. Нет, на самом деле все было с точностью до наоборот. Убийство Сулеймани стало первым шагом на пути к деэскалации войны, которая не прекращается с 1979 года, и этот человек и его доверенные лица убили более 600 наших солдат в Ираке. Он сам напросился. На мой взгляд, этот шаг давно назрел. — Нас поражает, как легко при нынешней администрации меняются люди: министр обороны, госсекретарь, глава администрации Белого дома, главный представитель и четыре советника по национальной безопасности. Израильтяне спрашивают себя, достаточно ли ответственны люди в Вашингтоне, которые принимают сложные решения, и заслуживают ли они доверия. Трамп израильтянам очень нравится, но что происходит с его помощниками? — Полагаю, события в администрации отражают политическую ситуацию в США. Поляризация растет. Я не знаток обществоведения, но противоречия в США растут, и причиной тому недовольство правительством и то, насколько это некоторым на руку. К этим крайностям людей приводят глобальные экономические изменения, сокращение числа рабочих мест — все это создает определенную политическую атмосферу, в том числе внутри самих партий. Но мы ведь еще не дошли до израильского уровня поляризации, или как? (смеется). — Как вам кажется, в президентстве Трампа есть что-то особенное или исключительное? — Это результат и следствие политической обстановки в США. Американское общество поляризовано — во многом из-за недовольства правительством. Глобализация и выведение рабочих мест из американской глубинки усугубили злобу и разногласия. Это примета времени, и у нас характерный для своего времени президент, какого выбрал народ. — Сейчас Трамп представил мирный план [урегулирования израильско-палестинского конфликта], но США снова «пропали без вести», ведь палестинцы разорвали контакты с США еще в декабре 2017 года. Если США намерены как-то разрешить конфликт, но одна из сторон не разговаривает, это означает, что с Ближнего Востока США по сути удалились. Это больше похоже на политический маневр для Нетаньяху. Да, Кушнер и Гринблатт действительно над ним поработали, но политика все губит. — Палестинская проблема — это проблема долгосрочная, которая требует долгосрочного решения, и я думаю, что в последние годы вариантов остается все меньше. Жизнеспособность решения с двумя государствами снижается. Одна из причин — недоверие палестинцев администрации Трампа, но есть и другие, например, расширение поселений и жизнестойкость палестинского государства. Речь идет не только об отношениях США с палестинцами, но и о слабости самих палестинцев. Найдется ли другая сторона, которая согласится обеспечить соблюдение соглашения? — Как слабость ПНА выгодна США? — Нет, США она отнюдь не выгодна, ведь если палестинская сторона настолько слаба, мы имеем лишь разрушение, как в секторе Газа, и некоторые группы пользуются этой слабостью, чтобы конфликт не прекращался никогда. Эти группы заодно с организованной преступностью, а жители Газы продолжают страдать. Посыл палестинскому народу такой: надежда на будущее есть. Я надеюсь, что план [Трампа] нацелен на тех руководителей, которые решатся содействовать мирному разрешению конфликта. Трамп принял трудные и спорные решения. Неважно, согласен я с ним или нет. Мы представили ему варианты, включая признание Иерусалима столицей Израиля. Это обещал каждый президент, начиная с Картера, но никто своих обещаний не выполнил. Когда это сделал Трамп, все были в шоке. Он человек, который слов на ветер не бросает. Еще одно препятствие у него на пути — это прославление страданий беженцев. Он счел это препятствием миру, поэтому убрал эту тему со стола и набросился на Ближневосточное агентство ООН для помощи палестинским беженцам и организации работ (БАПОР), целую организацию, которая только этим и занимается. Именно поэтому они с ним не разговаривают. — Действия администрации в отношении Украины заставили нас задуматься — а может, Израилю тоже стоит принять мирный план Трампа? Ведь иначе он и нас может лишить помощи. — США чрезвычайно привержены безопасности Израиля, в этом не должно быть никаких сомнений. Полагаю, что если мирное урегулирование сработает, кто конкретно находится в Белом доме, перестанет иметь значение. Всякий поддержит процесс, которого захочет правительство Израиля и Палестинская администрация. Если Израиль не захочет двигаться вперед и если этого не захотят палестинцы, смысла в любом случае не будет. США играют роль посредника и координатора. Поэтому важно, чтобы США доверяли обе стороны. Я надеюсь, что палестинцы видят преимущества этого предложения и доверяют США. — Последний вопрос. У вас репутация ученого и автора книг по военной стратегии. Генерал-лейтенант Кочави посоветовал офицерам Армии обороны Израиля читать побольше книг, чтобы стать хорошими военными. Каковы ваши литературные рекомендации? Как военный со стажем, что вы порекомендуете читать израильским офицерам? Об этом вопросе мы Макмастера не предупреждали, но он, вне всяких сомнений, стал самой приятной частью интервью. Даже не глядя в экран мобильного телефона, он быстро назвал ряд книг по памяти. Авторов он вспомнил не всех, но «Гугл» заполнил пробелы. — Сам я сейчас читаю «Кремлевскую зиму» (Kremlin Winter) Роберта Сервиса (Robert Service) — это о Путине. Еще одна хорошая книга — «Вся кремлевская рать» Михаила Зыгаря. По Китаю я рекомендую «Чудесную страну и Поднебесную» (The Beautiful Country and the Middle Kingdom) Джона Помфрета (John Pomfret). Еще о Китае, я рекомендую книгу «Третья революция» (The Third Revolution) о Си Цзиньпине, написанную Элизабет Экономи (Elizabeth Economy). Есть отличная книга о ситуации в Сирии и на Ближнем Востоке вообще — «Асад, а не то мы сожжем страну» (Assad Or We Burn the Country) Сэма Дагера (Sam Dagher). Другая книга об этом регионе — «После ИГИЛ (запрещенная в России организация — прим. ред.)» (After ISIS) Сета Францмана (Seth Frantzman). А если хотите почитать об Иране, я рекомендую «Сумеречную войну» (The Twilight War) Дэвида Крайста (David Crist). Напоседок посоветую книгу Нила Фергюсона (Niall Ferguson) «Площадь и башня» (The Square and the Tower). Макмастер — гость 13-й Международной конференции Института исследований национальной безопасности, которая проходит 28-30 января в Тель-Авивском университете. Среди участников конференции — старшие администраторы и высокопоставленные военные, политики, законодатели мнений и ученые из Израиля и из-за рубежа.
