Atlantic Council (США): европейские корни Восточной Украины и миф Путина о Русском мире
С весны 2014 года президент России Владимир Путин ведет на Украине гибридную войну, чтобы не дать стране сойти с кремлевской орбиты. Эта нетрадиционная кампания включает в себя военные, экономические, дипломатические и информационные методы. В основе всего этого лежат исторические претензии России на значительную часть современной Украины. Путин даже не пытается скрыть своего презрения к украинской государственности. Наоборот, он утверждает, что Украина всегда была исконной российской землей и будет ею впредь, нравится это украинцам или нет. Последние шесть лет Путин неоднократно утверждал, что оккупированный Донбасс на востоке Украины — важный элемент российского национального наследия. В пресловутой речи в апреле 2014 года, ознаменовавшей следующий этап войны на Украине после захвата Крыма, он заявил, что Донбасс никогда не был украинским и был необъяснимым образом передан Советской Украине в 1920 году. «Бог знает почему», — развел руками Путин. Совсем недавно на ежегодном пресс-марафоне в декабре 2019 года Путин назвал Донбасс «исконными русскими землями, которые никогда не имели никакого отношения к Украине». Избирательный взгляд на прошлое, может, и соответствует путинским политическим целям, но более тщательного изучения не выдерживает. На самом деле украинское присутствие в спорном регионе Донбассе на востоке Украины тянется веками, а европейские корни этого региона высмеивают попытки Кремля выставить его священной российской землей. Упрощенческое изложение Путина скрывает картину гораздо более сложную. Веками Донбасс и восток Украины входили в «Дикое поле», обширную полосу слабозаселенных пограничных территорий, которые простирались через украинские степи, отделявшие славянские государства на севере от Крымского ханства и Османской империи на юге. В конце шестнадцатого века правители Речи Посполитой признали права украинских казаков заселять Донбасс до реки Дон. В восемнадцатом веке на фоне русско-турецких войн туда хлынули новые волны переселенцев, а российская царица Екатерина Великая соблазняла вновь прибывших земельными наделами. Большинство поселенцев были украинцами, но приезжало немало русских, румын, сербов, венгров и немцев, а также этнических греков из соседнего Крыма. Таким образом Донбасс стал одним из самых космополитических уголков Российской империи. В Донбассе и сегодня проживает значительное греческое население, главным образом в Мариуполе и вокруг него. Следующим поворотным моментом в развитии Донбасса стала промышленная революция XIX века. Благодаря богатым минеральным ресурсам регион стал важным европейским центром, куда устремился новый поток искателей счастья и промышленников со всего континента. Многие усмотрели параллели между взрывным ростом Донбасса и экспансией на запад в Северной Америке, — российский автор Александр Блок даже назвал регион «Новой Америкой». Многие крупные города Донбасса своим происхождением обязаны международным специалистам, привнесшим в регион свое ноу-хау. Самый известный пример — Донецк, ныне крупнейший город Донбасса и центр российской оккупации. Основателем Донецка был британский металлургический магнат Джон Хьюз (John Hughes). Будущий Донецк он основал в 1869 году. Поначалу поселок даже назывался Юзовка в его честь. Хьюз был далеко не первым британским промышленником, который оставил свой след в Донбассе. В 1795 году его земляк Чарльз Гаскойн (Charles Gascoigne) и немец Густав Хартманн (Gustav Hartmann) основали две фабрики, из которых впоследствии вырос город Луганск, столица другой российской сепаратистской республики на востоке Украины. Вокруг британских и немецких промышленников сложилась крайне космополитическая среда, где действовали и представители других западноевропейских стран — Франции, Италии и Бельгии. Бельгийское присутствие было настолько заметным, что Донбасс какое-то время считался основным фактором развития ее экономики. Работали в Мариуполе и американские промышленники. Взрыв международной промышленности в Донбассе в XIX веке сказался на демографическом составе региона. Однако по царской переписи 1897 года регион остается преимущественно украинским. Это единственная перепись за всю дореволюционную эпоху, и ее данные не оставляют от смелых исторических утверждений Путина камня на камне. По переписи 1897 года, население Екатеринославской губернии, которая охватывала бóльшую часть современного Донбасса, включая Донецк и Луганск, составляло 2,1 миллиона человек. Большинство из них, 68,9%, были украинцами. Русские составляли лишь 17,3%. Та же картина наблюдалась и в сельской местности. Население Мариупольского района, насчитывающее 254 056 человек, было почти на 50% украинским, при этом наряду с русскими (35 691) было немало немецких, греческих, еврейских и татарских общин. В свете этих цифр всякие попытки опровергнуть исторические связи Украины с Донбассом обречены на провал. Эти факты остаются в значительной степени неизвестными — как внутри Украины, так и за ее пределами. В последние годы осведомленность постепенно улучшается благодаря возродившемуся интересу к истории региона. Тем не менее космополитическое прошлое Донбасса по-прежнему омрачено ошибочными русоцентрическими стереотипами, которые вписываются в геополитическую повестку дня Кремля. Хотя украинские корни и европейский характер досоветского Донбасса не вызывают сомнений, но в последующие десятилетия после русской революции этот регион претерпел глубокие изменения. Многие украинцы из сельской местности стали жертвами сталинского голода 1930-х годов, который унес миллионы жизней и изменил демографический ландшафт Донбасса. Кроме того, начиная с 1920-х годов в регион хлынула масса людей со всего СССР — работать на многочисленных шахтах и промышленных предприятиях. Так, население Донецка выросло с 106 тысяч в 1926 году до 700 тысяч к концу 1950-х годов. «Советизации» Донбасса в дальнейшем способствовали волны сталинских репрессий 1930-х годов, которые непропорционально ударили по нерусским этническим группам. Украинцы как самая многочисленная группа пострадали сильнее всех. Греческие, немецкие и польские общины региона тоже были обескровлены. Кроме того, украинские, греческие, немецкие и другие европейские топонимы исчезли с карт Донбасса, — их заменили типичные советские альтернативы. Эти попытки стереть историю Донбасса оказались удивительно успешными. В результате к 1991 году регион предстал этаким бастионом русскоязычной Украины с ярко выраженной советской идентичностью, которая отражала многонациональный состав населения с корнями по всему бывшему СССР. Ничто из этого еще не сделало нынешнюю войну на Донбассе неизбежной. Независимая Украина несет на себе часть вины — за то, что не занималась развитием Донбасса и оставила регион на откуп Партии регионов и другим пророссийским политическим силам. Однако до кремлевского вмешательства мало кто мог предположить, что пророссийские политические симпатии региона приведут к вооруженной борьбе. Гибридная война России против Украины умело использует демографические преобразования двадцатого века, превратившие этнически разнообразный регион с украинским большинством в преимущественно русскоязычную зону, отличающуюся мощной советской ностальгией и прокремлевскими настроениями. Называя Донбасс частью «Русского мира», Путин полагается на массовое незнание истории Донбасса, игнорируя ключевые аспекты комплексного развития региона. Подлинная история Донбасса явственно указывает на его глубокие европейские корни и прочные связи с западным миром. Повышение осведомленности об этом может стать шагом к противодействию путинским манипуляциям, подрыву российской гибридной войны и реинтеграции оккупированных территорий с остальной Украиной. Альвидас Медалинскас — бывший литовский депутат. Политический аналитик при Университете Миколаса Рёмериса в Вильнюсе и заместитель председателя неправительственной организации «Донбасские ворота» в Мариуполе.
