Илья Пономарев: «Присоединения Крыма — это удар ножом в спину нашему соседу»

Когда в 2014 году российский парламент принимал решение об аннексии украинского полуострова Крым, только один депутат осмелился голосовать против. Илья Пономарев (Москва, 1975), начал свою деятельность в КПРФ, затем перешел в «Справедливую Россию». Он работал на олигарха Михаила Ходорковского, но потом, как и многие другие, разочаровавшиеся в «путинизме», влился в ряды «Левого фронта», не оставляя в то же время свой бизнес в сфере технологий. Но проголосовав «против» в ходе обсуждения вопроса о присоединении Крыма, он был переведен из ранга диссидента в категорию «предателя»: его имя и его лицо появились в агитлистках на улицах Москвы, а затем против него был начат и судебный антикоррупционный процесс, что заставило его уехать в США, а затем и эмигрировать в Киев. Украинская столица казалась надежным местом до тех пор, пока его товарищ Дениc Вороненков, депутат от российской компартии, который также искал убежище на Украине, не был убит прямо на улице в марте прошлого года. Он умер, изрешеченный пулями, как раз когда направлялся на встречу с Пономаревым, который вот сейчас и принимает корреспондента газеты «Мундо» на заднем дворе одного из киевских ресторанов. Десяток телохранителей сопровождают его повсюду и перекрывают улицу, когда он позирует для фотографии во время интервью. «Мундо»: Я беру интевью у предателя? Ведь так о нем меня информировали плакаты на московских улицах. Илья Пономарев: Настоящий предатель это Владимир Путин и его банда. Если тебя называют предателем, значит ты идешь правильным путем. Когда я в первый раз увидел эти плакаты мне захотелось заплатить за них, я выглядел на них как звезда рок-музыки. — Главная провинность Ильи Пономарева: голосование в одиночестве против аннеексии Крыма в 2014 году. А были ли, по вашим ощущениям, и другие депутаты, разделявшие вашу точку зрения? — Была небольшая группа депутатов — Валерий Зубов, Сергей Петров и Дмитрий Гудков,- с которыми мы обычно голосовали схожим образом. Мы обсуждали с ними этот вопрос, и все они не советовали мне голосовать «против». Все мы понимали, что голос «против» мог принести нам большие проблемы, но, возможно, именно я терял меньше других, кроме того, это могло впоследствии принести мне больше пользы на Западе. У Петрова было хорошее место в автомобильной компании, Зубов был болен раком (он уже скончался), и он мог потерять медицинскую страховку, а Дмитрий Гудков хотел продолжать свою карьеру. Я понимал всех троих. Они могли многое потерять. — Предвидели ли вы, что могло произойти потом? Крым был предвестником войны. — Аннексия принесла проблемы россиянам: санкции и обнищание населения. И вместо сдерживания Североатлантического альянса, это привело к приближению НАТО к нашим границам. — Но Москва всегда сможет утверждать, что люди в Крыму проголосовали за присоединение. — Этот референдум не был организован должным образом. Как человек левых взглядов, я верю в право народов на самоопределение. Но в Крыму это был просто большой обман: референдум был проведен не до, а после российской оккупации и с присутствием значительного числа вооруженных сил иностранной державы. Не было времени на организацию предвыборной компании за или против, и таким образом различные точки зрения не были должным образом представлены. Для того, чтобы вернуть Крым, нам следовало бы провести другой референдум: со временем может оказаться, что большинство крымчан готовы вернуться в состав Украины. — Почему, по вашему мнению, Москва решила не присоединять Донецк и Луганск? Там ведь также голосовали за отделение от Украины. — С самого начала здесь был другой подход. Иностранные обозреватели считают, что российская политика всегда осуществляется по воле и решению Путина и в соответствии с его точкой зрения. Но в данном случае не верно ни одно из этих правил. Путин прекрасный тактик и великолепно приспосабливается к обстоятельствам. Все произошедшее в Крыму не имеет никакого отношения к вопросам геополитики, связанной с НАТО. Это было просто напросто наказание Украины за переворот на Майдане и одновременно послание россиянам, говорящее о том, что никакая революция не будет успешна, а всегда будет приносить лишь проблемы. Нужно было показать, что Путин всегда одерживает победы и никогда не проигрывает сражений. Все это было сделано по внутрироссийским причинам, и ничего более. А сработало, потому что украинцы не контратаковали в Крыму, что, по моему мнению, было ошибкой. Все это воодушевило некоторых российских бюрократов на повторение подобных экспериментов в надежде упрочить свое положение. Сергей Иванов, бывший в то время главой Администрации президента, очень ревновал к Владиславу Суркову, который (вместе с министром обороны Шойгу) был одним из архитекторов идеи присоединения Крыма. Константин Малофеев, человек очень богатый, но у которого возникли какие-то проблемы со своим бизнесом, решил поддержать военное вторжение на востоке Украины. Иванов увидел в этом возможность реализацию своих планов и помог коммерсанту решить его проблемы. Это оказалось удачным для обоих. Для этой миссии был выбран Игорь Стрелков, бывший начальником службы безопасности Малофеева, а последний и оплатил своими деньгами взятие Славянска. В этом деле были замешаны и такие украинские олигархи, как Ринат Ахметов в Донецке и Александр Ефремов в Луганске, которые хотели показать свою значимость для новых правителей в Киеве. Было много людей, заинтересованных в этой войне, и Путин принял этот план, который начал выполняться как бы сам по себе. Его первоначальной целью было предложить затем мир на востоке Украины в обмен на признание законной аннексию Крыма. Он хотел создать угрозу разделения страны, но на деле вышло так, что украинцы еще сильнее объединились в своих патриотических чувствах. — Россия также дорого заплатила за присоединение Крыма. — Крым — это, конечно, не легкая ноша, но для Путина — это еще и политический капитал. Для большинства русских это российская территория. Наши люди никогда не понимали, что с распадом СССР Крым остался в руках украинцев. В 1991 году мы ведь могли договариваться об альтернативных решениях: например отдать Крым Украине, но без территории Севастополя. Однако предпочли подписать другое соглашение. И то, что мы сделали в итоге, это ведь как вонзить нож в спину нашему самому близкому соседу и родственнику. — Запад также «предал» Москву. Он обещал ей, что НАТО не будет расширяться далее на восток. — Это политика. Где этот договор в письменном виде? Если бы я был западным лидером, то действовал бы совершенно по другому: у России была возможность занять место в сообществе западных стран сразу же после распада СССР, и я бы поддержал некое подобие «плана Маршалла» для нее. — Злодейское убийство Вороненкова, такого же левого депутата, как и вы, показывает, что и вдали от России не так уж и безопасно. — Денис был человеком системы. Есть нечто общее между членами российского парламента: они занимают позицию в какой-то сфере политической деятельности — образование, например, о чем постоянно и честно заботятся… Ну а остальное их не трогает, по другим вопросам они голосуют так, как им сказано, это не их проблема. И таких депутатов много в российском парламенте, причем люди в общем и целом очень достойные. Вороненков и был таким. — Крым — это дело президента. — Крым — это нечто контролируемое президентом, и Вороненков голосовал как часть системы. Он никакой позиции не занимал. Уже затем, когда он понял, что система его отвергла и убедился in situ в реальном положении дел на Украине, он начал размышлять и у него появилось собственное мнение. У системы же свои собственные нормы: она допускает существование оппозиции. Но в России не надо бросать вызов системе. Да, ты можешь не повиноваться, критиковать решения правительства. КПРФ находится в оппозиции, но это не оппозиция Путину, а оппозиция правительству. То есть некая оппозиция в определенных пределах. А мы хотим поломать эти традиции, и для этого есть разные варианты.