Сталинградская битва стала одним из основных сражений Великой Отечественной, по итогам которой стратегическая инициатива перешла к Красной армии. Победа далась РККА нелегко: понадобилось более полугода ожесточенных боев, чтобы сломить волю сильного и хорошо подготовленного противника, который к тому же оказался значительно многочисленнее, чем ожидалось. В чем заключалась тактика Красной армии, которая помешала 6-й армии Фридриха Паулюса быстро захватить Сталинград? Почему вермахту не удалось деблокировать свои окруженные войска? Из-за чего генерал Василий Вольский просил Сталина отменить контрнаступление? По каким причинам добивание германских дивизий в кольце шло медленно? «Лента.ру» вспоминает ход событий.

«Угрюмые лица, съежившиеся от холода фигуры»

2 февраля 1943 года в 12 часов дня с нескольких сторон началось наступление дивизий 62-й, 65-й и 66-й армий Донского фронта генерала Константина Рокоссовского. Его войска атаковали последний очаг германской обороны в Сталинграде — северную группировку, основу которой составлял 11-й армейский корпус под командованием генерала Карла Штрекера.

Немцы обороняли территорию, включавшую Сталинградский тракторный завод имени Ф. Э. Дзержинского, большую часть артиллерийского завода «Баррикады», одноименные рабочие поселки и район правого берега реки Мечетки.

Командующий 62-й армией генерал Василий Чуйков отмечал:

Южная группировка во главе с командующим 6-й армией фельдмаршалом Фридрихом Паулюсом под ударами 21-й, 57-й и 64-й армий РККА капитулировала еще 31 января.

К четырем часам дня 2 февраля организованное сопротивление немцев в Сталинграде прекратилось. В Берлин была послана заключительная радиограмма: «11-й корпус до последнего солдата боролся с мощным противником, имевшим многократный перевес в силах. Да здравствует Германия». К Волге потянулись бесконечные вереницы немецких и румынских солдат и офицеров — в плен попало более 91 тысячи человек, в том числе 24 генерала и один фельдмаршал.

Представитель Ставки Верховного главнокомандования на Донском фронте главный маршал артиллерии Николай Воронов вспоминал: «Угрюмые лица, съежившиеся от холода фигуры в длиннополых шинелях темно-зеленого цвета. У многих поверх ботинок или сапог были одеты большие, плетенные из веревок или даже из соломы боты, головы обмотаны платками, шарфами или просто тряпками. Бесконечные колонны этих незадачливых "завоевателей" мне сразу напомнили знаменитую картину Верещагина об отступлении французской армии в 1812 году».

В тот же день на рабочий стол одного из руководителей люфтваффе фельдмаршала Эрхарда Мильха легло донесение с борта самолета-разведчика: «В Сталинграде не наблюдаются никакие боевые действия». Мильх потребовал перепроверить сведения и приказал послать транспортные самолеты для сброса грузов окруженным войскам Паулюса, не зная о его капитуляции.

Около десяти часов вечера фельдмаршал получил неутешительные сведения: «Противовоздушная оборона очень сильна, обнаружить котел с воздуха уже невозможно, равно как и определить, с какой стороны ведется артиллерийский огонь, с вражеской или с нашей. Со всех сторон через город тянутся части противника как на лошадях, так и на машинах. Кругом хаотично взлетают сигнальные ракеты разных цветов и систем».

3 февраля по радио выступил министр пропаганды Третьего рейха Йозеф Геббельс, который сообщил: «Высшее командование вермахта заявляет, что битва за Сталинград закончена. Верная своему долгу 6-я армия фельдмаршала Паулюса полностью уничтожена превосходящими силами противника». В Германии был объявлен трехдневный траур.

На этой трагической для нацистов ноте завершилось многомесячное сражение, которое начиналось для Советского Союза весьма драматически.

«Сопротивлялись до конца»

В мае 1942 года разразилась катастрофа под Харьковом — армии Юго-Западного фронта под командованием маршала Семена Тимошенко были окружены и разгромлены. Общие потери составили 270 тысяч бойцов и командиров, в том числе 170 тысяч — безвозвратно. Немцы прочно завладели стратегической инициативой, начав группой армий «А» наступление на Кавказ, а группой армий «Б» — на Сталинград.

В составе группы армий «Б», которой командовал генерал Максимилиан фон Вейхс имелись две немецкие полевые армии, одна германская танковая, итальянская и венгерская. Действия своих наземных сил поддерживал 4-й воздушный флот под руководством генерала Вольфрама фон Рихтгофена. Непосредственно на Сталинград наступала 6-я армия генерала Фридриха Паулюса, одного из разработчиков плана нападения Германии на СССР.

Первые залпы Сталинградской битвы прозвучали в 17 часов 40 минут 16 июля 1942 года, когда передовой отряд 147-й стрелковой дивизии из состава 62-й армии генерала Владимира Колпакчи наткнулся в районе хутора Морозов на неприятельскую артиллерийскую засаду. В ходе скоротечного боя пять советских танков уничтожили врага и без потерь отошли к своим.

22 июля немцы переправились через Дон у Цимлянской, а 23 июля Паулюс силами 14-го танкового и 8-го армейского корпусов смял правый фланг армии Колпакчи. В излучине Большого Дона разгорелись ожесточенные бои. Разгром 62-й армии предотвратил контрудар 13-го танкового корпуса полковника Трофима Танасчишина, однако двум советским стрелковым дивизиям и танковой бригаде несколько дней пришлось драться в окружении.

Прорыв обороны на подступах к Калачу-на-Дону, от которого до Сталинграда было 75 километров, заставил советское командование ввести в сражение только что сформированную 1-ю танковую армию генерала Кирилла Москаленко. Ее натиск отбросил 14-й танковый корпус вермахта на несколько километров от переправы через Дон.

Сталин был недоволен действиями Колпакчи, которого охарактеризовал как «очень нервного и впечатлительного человека». Вождь заменил его генералом Антоном Лопатиным, дав в помощь 4-ю танковую армию генерала Василия Крюченкина.

5 августа Ставка образовала Юго-Восточный фронт под командованием генерала Андрея Еременко, подчинив ему также Сталинградский фронт. В свою очередь, столкнувшись с возросшим сопротивлением Красной армии, верховное командование вермахта перебросило 4-ю танковую армию генерала Германа Гота с кавказского на сталинградское направление.

Но стремительного прорыва к городу на Волге не произошло. Танковые дивизии Гота завязли в трехнедельном сражении у разъезда 74-й километр неподалеку от железнодорожной станции Абганерово.

Севернее войска немецкой 6-й армии в районе Калача-на-Дону окружили на западном берегу Дона часть соединений 62-й армии общей численностью 28 тысяч бойцов и командиров. Был нанесен и мощный удар по позициям армии Крюченкина, который привел к тому, что еще один советский крупный плацдарм на правом берегу реки к 19 августа перестал существовать. До Сталинграда оставалось всего 60 километров.

Писатель Константин Симонов зафиксировал в своем фронтовом дневнике рассказ командира 33-й гвардейской стрелковой дивизии полковника Александра Утвенко (войну закончившего генералом):

23 августа 400 бомбардировщиков Рихтгофена несколькими волнами обрушились на Сталинград, убив более 90 тысяч человек (к тому времени удалось эвакуировать лишь 100 тысяч горожан из 400 тысяч) и превратив город в пылающие руины.

«Мы отстоим город или там погибнем»

Еременко в своих воспоминаниях с содроганием описывал апокалиптическую картину: «Потоки горящей нефти и бензина устремлялись к Волге, горела поверхность реки, горели пароходы на сталинградском рейде, смрадно чадил асфальт улиц и тротуаров, мгновенно, как спички, вспыхивали телеграфные столбы. Визг летящих с высоты бомб смешивался с гулом взрывов, скрежетом и лязгом рушащихся построек, потрескиванием бушевавшего огня. В этом хаосе звуков отчетливо выделялись стоны и проклятия гибнущих, плач и призывы о помощи детей, рыдания женщин».

В четыре часа дня 23 августа авангард 14-го германского танкового корпуса в виде 16-й танковой дивизии вышел к Волге близ северной окраины города, отделив тем самым армию Лопатина от остальных соединений фронта. В ответ советское командование обрушило на 14-й танковый корпус ряд контрударов, на какое-то время отрезав от основных сил. Немцы были вынуждены снабжать окруженных по воздуху.

Позднее немецкий генерал Ханс Дерр пришел к выводу, что именно в тот момент операция по захвату города армиями Паулюса и Гота дала первый сбой.

Он констатировал:

Непосредственная оборона Сталинграда легла на плечи бойцов 64-й армии генерала Михаила Шумилова (южная часть города) и 62-й (центр и северные кварталы), у которой вскоре поменялся командарм. На место Лопатина 12 сентября был назначен генерал Василий Чуйков — Ставке потребовался крайне волевой командир, который в очень тяжелой ситуации смог бы сохранить контроль над событиями.

Принимая на себя ответственность в столь непростой момент, Чуйков пообещал Еременко: «Город мы отдать врагу не можем, он нам, всему советскому народу, очень дорог; сдача его подорвала бы моральный дух народа. Я приму все меры к удержанию города и клянусь, оттуда не уйду. Мы отстоим город или там погибнем».

Задача обороны оказалась крайне непростой: вытянувшись вдоль правого берега реки на 35-40 километров, в ширину Сталинград был не более пяти километров. Насквозь простреливаемый немецкой артиллерией, город к тому же пересекался ровными, ведущими к волжским откосам улицами. Намеченный оборонительный план не был выполнен и наполовину: баррикады не представляли собой серьезной преграды для танков, а многие здания не были подготовлены к уличным боям.

С другой стороны, изрезанная многочисленными балками и холмами, ручьями и небольшими речушками местность Сталинграда с его промышленными заводами, элеваторами, водокачками, железнодорожными путями, жилыми районами и рабочими поселками, не благоприятствовала для ведения наступательных действий.

13 сентября войска Паулюса начали штурм города, попытавшись среди прочего с ходу захватить высоту 102, она же — Мамаев курган. Чуйков писал: «Место высшего напряжения боев за Сталинград, на котором не осталось ни одного живого места, не перекопанного взрывами снарядов и авиабомб. Овладев Мамаевым курганом, противник господствовал бы над всем городом и над Волгой».

И это несмотря на то, что с севера по левому флангу 6-й армии наносили контрудары соединения 24-й армии генерала Дмитрия Козлова и 66-й генерала Родиона Малиновского, не позволяя нацистам сосредоточить всю свою мощь против защитников Сталинграда.

На какое-то время ситуацию спасла срочно переброшенная 15 сентября через Волгу 13-я гвардейская дивизия генерала Александра Родимцева.

Комдив вспоминал: «При приближении к берегу обстрел усилился. Осколками разорвавшегося снаряда ранило несколько человек, в том числе дивизионного инженера И.И. Тувского. Мы сошли на берег. Здесь все кругом полыхало в огне. Узкая прибрежная полоса, на которой высадились наши полки, непрерывно подвергалась налетам фашистской авиации, обстрелу массированным огнем артиллерии и минометов. Гитлеровцы, вероятно, считали, что еще одно усилие — и защитники города будут смяты и уничтожены».

К 26 сентября немецкие дивизии на стыке 64-й и 62-й армий прорвались к Волге, разъединив войска Шумилова и Чуйкова. 28 сентября Ставка преобразовала Юго-Восточный фронт в Донской и Сталинградский. Наступательные задачи к северу от города поручались Рокоссовскому, оборонительные в самом Сталинграде — Еременко.

«Бой шел за каждую ступеньку лестницы»

Немцы, имевшие богатый опыт позиционной войны Первой мировой, столкнулись с достойным противником, который яростно сражался за каждый дом, цех и даже кучу развалин. 62-я армия оборонялась, умело используя тактику небольших штурмовых и блокирующих групп, при которой первые отбивали здания, уничтожая неприятеля, а вторые закреплялись и отражали атаки врага.

При этом деятельность стрелков поддерживала батальонная и полковая артиллерия, орудийные расчеты которых действовали в боевых порядках пехоты. Огонь же дальнобойных пушек с левого берега Волги направляли на нужный участок посредством связи общевойсковые командиры, находившиеся в самом городе, на правом берегу.

Дерр вынужден был признать: «Русские превосходили немцев в отношении использования местности и маскировки и были опытнее в баррикадных боях и боях за отдельные дома; они заняли прочную оборону».

Перенеся боевые действия из приволжских степей в промышленные и жилые районы Сталинграда, 6-я армия утратила свободу маневра, лишенная возможности в ближнем бою использовать в полной мере всю силу своей артиллерии, авиации и танков. Оперативное искусство уступило место тактике, а сообщения о пройденных километрах сменились в немецких штабах информацией об отвоеванных метрах.

Тем не менее ни Паулюс, ни сам Гитлер не теряли уверенности, что русская оборона вот-вот будет сокрушена. В октябре центр тяжести боев за город переместился в северную часть, в район промышленных заводов. Численность 6-й армии к 17 октября достигла 334 тысяч солдат и офицеров. Обе стороны периодически вводили в сражение новые соединения, которые несли жестокие потери.

Сформированная 15 июня 1942 года в Омске 308-я стрелковая дивизия полковника Леонтия Гуртьева свое боевое крещение приняла в сентябре, участвуя в контратаках севернее Сталинграда. К 15 сентября ее численность составляла 8671 человек. В ночь на 1 октября 308-я влилась в ряды 62-й армии, насчитывая уже только 4055 бойцов и командиров.

Гуртьевцы оборонялись на одном из самых угрожаемых участков — в районе завода «Баррикады». К 10 октября количество активных штыков снизилось до 3225 человек, а к 20 ноября в составе соединения осталось лишь 1727 солдат и офицеров. После этого дивизия была выведена на переформирование, отбив в ходе сражения 117 немецких атак.

Военный корреспондент газеты «Красная звезда» писатель Василий Гроссман рассказывал в очерке «Направление главного удара» о гуртьевцах:

Адъютант командующего 6-й германской армии полковник Вильгельм Адам констатировал: «В связи с тяжелыми боями в Сталинграде боевая численность пехоты действующих там шести дивизий сократилась на 30 процентов. Пять саперных батальонов, приданных нам во второй половине октября и введенных в бой в качестве штурмовых батальонов, почти полностью разбиты».

В начале ноября наступило резкое похолодание до минус 15 градусов, и по реке пошли крупные льдины, мешая доставлять в Сталинград боеприпасы, продовольствие и свежие резервы. Армия Чуйкова до середины декабря, когда Волга окончательно замерзла, оказалась прочно отрезана от левого берега.

«Подготовленность танкистов была низкая»

Воспользовавшись этим, 11 ноября Паулюс нанес удар силами двух танковых и пяти пехотных дивизий на участке шириной около пяти километров. Ожесточение боев достигло невиданного накала. Командный пункт Чуйкова к тому времени располагался в 200 метрах от переднего края, под открытым небом на берегу Волги — дальше переносить его было некуда.

В феврале 1943 года, уже находясь в советском плену, командир 297-й пехотной дивизии генерал Макс Пфеффер поинтересовался у Чуйкова, где в ноябре 1942-го находился его КП и, получив ответ, с досадой сказал: «Жаль, что мы не верили своей разведке. Мы могли бы вас вместе со штабом стереть с лица земли».

Паулюс не знал, что это последнее наступление его армии в Сталинграде — Красная армия заканчивала последние приготовления к операции «Уран». Генеральный штаб РККА пришел к выводу, что окружить 6-ю армию вермахта можно только одновременными ударами с юга и севера. Причем следует бить по слабому месту группы армий «Б» — румынским, итальянским и венгерским войскам, которые куда хуже обучены, вооружены и мотивированы, чем германские части.

Несмотря на строжайшие меры секретности при подготовке «Урана» со стороны советского командования, полностью скрыть передислокацию крупных соединений было невозможно. Однако немцы привыкли к контрнаступлениям Красной армии на плацдармах у Серафимовича и Клетской и рассчитывали, что и теперь смогут отбить вражеское наступление с севера.

В Берлине не предполагали, что Москва готовит также удар южнее Сталинграда — по позициям 4-й румынской армии, которая оборонялась на широком фронте в 200 километров.

Командир 4-го механизированного корпуса (Сталинградский фронт) генерал Василий Вольский послал Сталину тревожное письмо, в котором просил отменить операцию, поскольку, по его словам, нет ни средств, ни сил для прорыва немецкой обороны.

Вольский был известен вождю как опытный танкист и мужественный человек, и поэтому считать его послание банальным признаком трусости было нельзя. К тому же в Ставке знали о недостаточной подготовке танковых частей в РККА в целом.

Так, в рапорте о боевых действиях танковых войск 57-й армии за период с 1 ноября по 27 декабря 1942 года констатировалось:

Но отменить важнейшую стратегическую операцию было невозможно. Вольского не стали наказывать за дерзкий поступок, придя к выводу, что подготовка советских танкистов против румынских войск — достаточная, а затем экипажи наберутся опыта в бою, чтобы драться уже и против немцев. Как показали дальнейшие события, так и получилось.

Утром 19 ноября после артподготовки северная клешня советских войск в виде армий Юго-Западного фронта генерала Николая Ватутина и правого крыла Донского фронта Рокоссовского обрушилась на позиции 3-й румынской армии генерала Петре Думитреску. В образовавшийся вскоре прорыв устремились корпуса 5-й танковой армии генерала Прокофия Романенко.

20 ноября в дело вступила южная клешня — армии Сталинградского фронта, ударившие по 4-й румынской армии генерала Константина Константинеску-Клапса. На острие наступления двигались 13-й танковый корпус Танасчишина (7 декабря 1942-го он стал генерал-майором) и бригады Вольского.

«Оставаться в окружении — безумие!»

23 ноября Красная армия выбила части вермахта из Калача-на-Дону, и в тот же день в окрестностях хутора (ныне поселок) Советский солдаты Вольского встретились с бойцами командира 4-го танкового корпуса Юго-Западного фронта генерала Андрея Кравченко. Вокруг 6-й армии Паулюса и части сил 4-й танковой армии Гота сомкнулось гигантское кольцо окружения.

В совещании Паулюса и начальника штаба 6-й армии генерала Артура Шмидта принял участие командир 51-го армейского корпуса генерал Вальтер фон Зейдлиц-Курцбах, который заявил: «Это же безумие оставаться здесь! Ведь тут мы погибнем! Мы должны как можно скорее выйти из котла».

Паулюс послал вышестоящему командованию радиограмму, в которой сообщал, что готов оставить Сталинград и, ударив по советским войскам на южном направлении, соединиться с 4-й танковой армией.

Генерал торопил начальство с принятием решения:

24 ноября Зейдлиц-Курцбах (в плену ставший руководителем антифашистского «Союза немецких офицеров») представил командованию 6-й армии докладную записку, в которой предлагал, не считаясь с приказами сверху, самовольно вырваться из кольца, «неся ответственность только перед немецким народом».

Однако командующий германской авиацией рейхсмаршал Герман Геринг и начальник Генерального штаба люфтваффе генерал Ханс Ешоннек заверили Гитлера, что по воздуху 6-я армия будет обеспечена всем необходимым.

Успокоенный фюрер запретил Паулюсу оставлять занимаемые позиции, а также создал группу армий «Дон» во главе с фельдмаршалом Эрихом фон Манштейном, которая в рамках операции Wintergewitter («Зимняя буря») должна была пробить коридор к окруженным.

Уверенность руководителей люфтваффе в успехе базировалась на четко отработанной тактике помощи своим окруженным частям. В частности, с февраля по май 1942 года немецкая авиация успешно снабжала 100 тысяч германских солдат и офицеров в окружении под Демянском, что во многом привело к прорыву котла.

Рихтгофен, который знал театр военных действий куда лучше, чем Геринг и Ешоннек, выступил против воздушного моста в Сталинград. В своем дневнике он записал: «Я прилагаю все усилия, чтобы убедить их, что это не может быть достигнуто, потому что отсутствуют необходимые транспортные ресурсы».

К нему не прислушались, и с 25 ноября в Сталинград начали доставляться грузы, а оттуда вывозиться тяжелораненые.

«Слишком много Ju-52 сбивают»

С самого начала стало очевидно, что минимально необходимая ежедневная норма в 600 тонн грузов люфтваффе не под силу — в среднем в котел доставлялось не более 100 тонн. К тому же если под Демянском немецким экипажам приходилось лететь 60-80 километров, то под Сталинградом — от 200 до 450 километров, при этом большая часть трассы проходила над территорией, контролируемой краснозвездными истребителями и зенитной артиллерией РККА.

Это привело к тому, что, доставив солдатам Паулюса почти 6,6 тысячи грузов и вывезя из котла более 30 тысяч человек, люфтваффе потеряло 488 машин и около тысячи человек летного состава.

Дерр отмечал: «Немецкая авиация понесла в этой операции самые большие потери со времени воздушного наступления на Англию, так как для выполнения поставленной задачи использовались почти только боевые самолеты. Не только сухопутные силы, но и авиация потеряла под Сталинградом целую армию».

Командир батальона связи 371-й пехотной дивизии майор Эрих фон Лоссов записал 12 декабря в своем фронтовом дневнике: «Мы не получаем продовольствия, топлива или боеприпасов, слишком много Ju-52 сбивают. Вечером во время минометного обстрела был убит унтер-офицер Маркманн из пехотной роты. Русские прорвались на 400 метров на участке полка справа, поскольку сидевшие в окопах развернулись и драпанули. Недостает воли к борьбе и лидерских качеств».

Хроническая нехватка топлива для танков и грузовиков в окруженной 6-й армии привела к тому, что Шмидт выступил категорически против прорыва навстречу Манштейну. Он считал, что этот бросок в русских снегах закончится таким же разгромом, как в 1812 году для Великой армии Наполеона.

Его наступление советское командование ожидало от Нижне-Чирской, по кратчайшему пути к Сталинграду, где расстояние до войск Паулюса составляло всего 40 километров. Но фельдмаршал поступил хитрее: на этом направлении двигался лишь 48-й танковый корпус из состава армейской группы генерала Карла-Адольфа Холлидта.

Главный удар силами 4-й танковой армии Гота Манштейн нанес 12 декабря юго-восточнее, из района станции Котельниково. Здесь его не ждали, что позволило немцам разбить 302-ю стрелковую дивизию и пробить серьезную брешь в обороне 51-й армии генерала Николая Труфанова. На следующий день, форсировав реку Аксай, германские танки вышли к поселку Верхнекумский.

За населенный пункт завязались ожесточенные бои, в которых с советской стороны главной силой стал 4-й механизированный корпус Вольского. Его бойцам и командирам нужно было любой целой продержаться до подхода 2-й гвардейской армии Малиновского, которая спешно перебрасывалась на угрожаемое направление.

Права на ошибку у Вольского не было — других соединений РККА до подхода гвардейцев не было, и в этот момент решалась судьба всей Сталинградской битвы.

Корреспондент «Красной звезды» писатель Василий Коротеев, который был рядом с генералом, свидетельствовал:

Несколько суток длилось сражение за Верхнекумский, который переходил из рук в руки. Хорошо замаскированная советская пехота пропускала вражеские танки через свои позиции, а затем с близкого расстояния расстреливала их из противотанковых ружей, целясь в наименее бронированные места.

Конец «Зимней бури»

Командир немецкой 6-й танковой дивизии генерал Эрхард Раус писал об этой тактике: «Никогда раньше наши танкисты не чувствовали себя столь беспомощными, хотя могли отбить атаку огромного количества русских танков».

Позиции 4-го механизированного корпуса, который накануне стал 3-м гвардейским, немцам удалось прорвать только 19 декабря. Из-за угрозы окружения бригады отошли назад на рубеж реки Мышкова, последней водной преграды на пути к Сталинграду. Ожесточенные бои позволили выиграть драгоценное время до подхода 90-тысячной армии Малиновского.

Манштейн сетовал:

Выйдя 20 декабря к Мышковой, экипажам Гота осталось пройти до войск Паулюса всего 35-40 километров. Но 4-я танковая завязла в боях со 2-й гвардейской, потеряв 230 танков и до шестидесяти процентов мотопехоты. Окончательную точку в «Зимней буре» поставил прорыв на левом фланге Холлидта, где под натиском Красной армии отступили одна румынская и две итальянских дивизии, обвалив фронт.

В прорыв стремительно вошел 24-й танковый корпус генерала Василия Баданова, который с боями преодолев 240 километров, разгромил на окраине станицы Тацинской один из основных аэродромов, с которого германская авиация снабжала 6-ю армию. Под угрозой захвата оказался и немецкий аэродром в Морозовске.

Вейхс проинформировал верховное командование вермахта, что подобное развитие событий может привести к захвату противником Ростова-на-Дону, что поставит под удар позиции группы армий «А» и «Дон». В данной ситуации продолжать Wintergewitter стало опасным, и Манштейн 23 декабря отдал приказ 6-й танковой дивизии выдвигаться на защиту Морозовска.

В тот же день РККА вновь овладела Верхнекумским, а затем Малиновский вместе с тремя приданными ему механизированными корпусами перешел в наступление на Котельниково. Операция по созданию коридора к Паулюсу окончательно провалилась, и советские войска приступили к операции «Кольцо» с целью уничтожения 6-й армии.

Задача была поставлена войскам Рокоссовского, которому передали три армии расформированного Сталинградского фронта.

Воронов, которого назначили представителем Ставки вместо начальника Генерального штаба РККА генерала Александра Василевского, получил из Москвы распоряжение: «Представить не позднее 21 декабря 1942 года в Ставку план прорыва обороны войск противника, окруженного под Сталинградом, и ликвидации их в течение пяти-шести дней».

В своих мемуарах Василевский констатировал: «По разведывательным данным с фронтов, принимавших участие в контрнаступлении, а также разведывательных органов Генерального штаба, общая численность окруженной группировки, которой командовал генерал-полковник Паулюс, определялась в то время в 85-90 тысяч человек. Фактически же в ней насчитывалось, как мы узнали позднее, более 300 тысяч. Значительно преуменьшенными были наши представления и о боевой технике, особенно артиллерии и танках, и вооружении, которыми располагали окруженные фашисты».

«Вас и Рокоссовского немцы в плен возьмут!»

В свою очередь начальник генерального штаба сухопутных войск Германии генерал Курт Цейтцлер отмечал: «Точно установить количество окруженных войск — невозможно. Указывались различные цифры — от 216 тысяч до более чем 300 тысяч человек. Причина такого большого расхождения заключается в том, что самая высокая цифра отражает численность личного состава не только 6-й армии, но и частей, приданных ей перед началом русского наступления. Некоторые части и подразделения 6-й армии не попали в окружение, в то время как части из состава других армий оказались в котле. Во всяком случае командиры окруженных войск думали о более важных задачах, чем сбор сведений о численности личного состава, состоящего на довольствии».

Срок наступления Донского фронта был установлен на 6 января 1943 года, однако для качественной подготовки требовалось еще несколько суток: многие эшелоны с войсками и боеприпасами опаздывали. Москва была поставлена в известность об этом.

У Воронова состоялся крайне неприятный разговор по телефону с Верховным главнокомандующим: «Сильно раздраженный Сталин, не здороваясь, стал обвинять меня во всех смертных грехах. Из многих его фраз мне запомнилась одна: "Вы там досидитесь, что вас и Рокоссовского немцы в плен возьмут! Вы не соображаете, что можно, а что нельзя! Нам нужно скорей кончать, а вы умышленно затягиваете!"».

Тем не менее вождь был вынужден дать свое согласие на перенос начала операции. 9 января Паулюсу был предъявлен советский ультиматум о капитуляции, который был отклонен. На следующий день началась ликвидация котла, которая проходила медленнее, чем предполагалось.

Рокоссовский вспоминал:

Противник оказался более многочислен, чем ожидалось, и, несмотря тяжелое положение, оказывал ожесточенное сопротивление.

Немецкий военный корреспондент Хайнц Шретер писал: «Солдаты отбивали танковые атаки, стояли у своих противотанковых или зенитных орудий и стреляли, если у них еще было чем стрелять. Были, правда, и другие. На территории расположения четырех дивизий на западе и юге Сталинграда за восемь дней были приведены в исполнение триста шестьдесят четыре смертных приговора. Людей приговаривали к смерти за трусость, уход без разрешения из своей части или с позиции, за дезертирство и кражу продовольствия».

24 января, когда был потерян последний аэродром, Паулюс послал радиограмму Гитлеру: «Дальнейшая оборона бессмысленна, катастрофа неизбежна. Для спасения еще оставшихся в живых людей прошу немедленно дать разрешение на капитуляцию».

Но разрешения не получил. 26 января солдаты и офицеры 21-й и 62-й армий РККА соединились в Сталинграде в районе Мамаева кургана, разрезав тем самым войска 6-й армии на южную и северную группировки.

«Фельдмаршал Паулюс сдается Красной армии в плен»

В ответ фюрер удостоил Паулюса, фон Вейхса (и чуть позже фон Рихтгофена) чином генерала-фельдмаршала, а Шмидта произвел в генерал-лейтенанты, наградив также Рыцарским крестом Железного креста.

Паулюс расценил повышение как приглашение к самоубийству: в военной истории Германии еще ни один фельдмаршал не сдавался в плен. Но выполнив приказ Гитлера держаться до конца, военачальник решил поберечь себя.

31 января он сдался начальнику штаба 64-й армии генералу Ивану Ласкину. Советский генерал вспоминал:

Немецкие же солдаты и офицеры опасались сдаваться частям, защищавшим Сталинград.

Начальник штаба 62-й армии генерал Николай Крылов отмечал: «Нашим подразделениям сдавались где десятки, где сотни, а тысячи устремлялись в противоположные углы сжимавшегося котла. Из сорока с лишним тысяч солдат и офицеров северной группы, сложивших оружие за два последних дня, нашей армии сдалось немногим больше тысячи».

В Сталинградской битве германская армия и ее союзники потеряли около полутора миллиона солдат и офицеров. Безвозвратные и санитарные потери РККА с 16 июля 1942 года по 2 февраля 1943-го превысили миллион человек.

Победа в Сталинграде повлияла на всю стратегическую ситуацию на советско-германском фронте: Третий рейх отказался от планов захватить Кавказ, выведя оттуда группу армий «А». Была окончательно устранена угроза Москве после того, как нацисты из-за общего изменения обстановки были вынуждены отвести свои части из Ржевского выступа, за который в 1942-м шли кровопролитные многомесячные бои.

Заканчивалась первая половина войны, но до окончательного разгрома вермахта было далеко — Красной армии предстояло вести еще немало ожесточенных сражений с сильным и упорным противником.