Кто построил России первый военный флот

Все знают, что первый флот в России появился благодаря Петру Великому. Но, разумеется, царь не мог создать его в одиночестве – требовались кораблестроители. Ровно 350 лет назад родился один из тех людей, благодаря которым Россия стала мощной морской державой – «лучший в корабельном мастерстве» Федосей Скляев. Даже на фоне той величественной эпохи жизнь его сложилась исключительным образом.

Родом Федосей был из крестьян – однако из крестьян не простых. Отец его Моисей (распространенный русский обычай того времени – называть детей библейскими именами), будучи уроженцем Новгорода, что называется, «попал в случай» и получил назначение конюхом на царские конюшни. Его же сынок Федосей появился на свет 4 января 1672 года в придворном подмосковном селе Преображенском. Он уже в четырехлетнем возрасте, вместе с отпрысками прочей дворни, оказался зачислен в «потешный полк», сформированный для забав юного царевича Петра Алексеевича – из его сверстников.

Таким образом, Федосей Моисеевич сызмальства находился на виду у будущего государя – и имел все шансы проявить себя наилучшим образом. Он этими шансами и воспользовался.

Под началом голландцев

Общеизвестно, что едва ли не главной страстью Петра I являлось морское дело. Из этого уроженца сухопутной державы, каковой была Россия в XVIII веке, получился превосходный моряк и кораблестроитель. А первые свои флотские навыки молодой государь получил, когда занялся созданием знаменитой «потешной флотилии» на Плещеевом озере.

Поскольку русских мастеров соответствующего профиля тогда просто не было, Петр привлек к строительству суденышек проживавших в Москве голландцев Франца Тиммермана и Карстена Брандта. Именно они и стали первыми учителями Федосея Скляева, а также его друзей по «потешному полку» Лукьяна Верещагина, Анисима Молярова и Михаила Собакина. Все четверо впоследствии составили первое поколение профессиональных русских военных кораблестроителей.

Да, Федосей Моисеевич быстро обнаружил в себе огромный интерес к кораблестроению. Таковое желание встретило горячее одобрение Петра, уже тогда обдумывавшего великий замысел сделать Россию морской державой. Правда, до исполнения мечты было еще далеко. В 1691 году Скляев оказался зачислен в новосозданный Преображенский полк в качестве бомбардира. Повод встать на кораблестроительную стезю появился у него в 1695 году, когда Петр задумал второй поход на турецкую крепость Азов. Анализируя причины неудачи первого похода, царь пришел к выводу о тотальной нехватке флота, способного заблокировать Азов с моря. А поскольку для Петра выявление той или иной проблемы тут же становилось стимулом к действию, он постановил строить корабли.

Галера, кстати, получилась скверного качества – сколоченная из сырого замерзшего леса, она уже через три года пришла в полнейшую негодность. Но функцию свою в походе на Азов выполнить успела. Скляев оказался зачислен в команду «Принципиума» – и царь убедился, что Федосей может стать не только профессиональным кораблестроителем, но и лихим моряком. Столь перспективного кадра надлежало образовывать и продвигать.

В том же 1696 году после взятия Азова началась подготовка Великого посольства, поехавшего за опытом в страны Западной Европы. И вновь Петр Алексеевич и Федосей Моисеевич оказались плечом к плечу – совместно осваивали кораблестроительную науку на верфи голландской Ост-Индской компании. Под руководством опытнейшего мастера Геррита Клааса-Пооля российские волонтеры менее чем за три месяца выстроили фрегат «Апостолы Петр и Павел».

Дальше посольство перебралось в Англию, где Скляев, быстро освоив местный язык, прошел обучение корабельной архитектуре и кораблестроительному черчению. Далее Петр I направил Федосея Скляева, Лукьяна Верещагина, Фаддея Попова и Григория Островского в Венецию – для знакомства с тамошней кораблестроительной школой. Российским «валентирам» удалось устроиться в венецианский арсенал, считавшийся одним из лучших кораблестроительных предприятий на Средиземном море.

«Федосей, это тебе не Амстердам!»

Усвоив английскую, венецианскую и голландскую школы кораблестроения, Скляев сумел синтезировать их, взяв отовсюду самое лучшее – и выработал тем самым свой индивидуальный стиль. Сразу после сдачи строгих экзаменов Федосей выехал на родину – его услуги срочно требовались Петру, затеявшему в Воронеже строительство флота для Азовского моря.

До Воронежа Скляев добрался не без приключений. Алексей Толстой в своем знаменитом романе «Петр Первый» описывает эту историю следующим образом: «В феврале вернулся из-за границы, и надо бы сразу – по письму Петра Алексеевича – ехать в Воронеж. Черт попутал. Закрутился в Москве по приятелям, и пошло. Три дня – в чаду: блины, закуски, заедки, винище. Кончилось это, как и надо было думать: очутился в Преображенском приказе. Царь, узнав, что жданный любимец его Федосей сидит за князем-кесарем, погнал в Москву нарочного с письмом к Ромодановскому: «Мин хер кениг... В чем держишь наших товарищей, Федосея Скляева и других? Зело мне печально. Я ждал паче всех Скляева, потому что он лучший в корабельном мастерстве, а ты изволил задержать. Бог тебе судия. Истинно никакого нет мне здесь помощника. А, чаю, дело не государственное. Для бога освободи и пришли сюды. Питер».

Письмо подействовало. «Ответ от князя-кесаря дней через десять привез сам Скляев: «Вина его вот какая: ехал с товарищами пьяный и задрался у рогаток с солдатами Преображенского полку. И по розыску явилось: на обе стороны не правы. И я, разыскав, высек Скляева за его дурость, также и солдат-челобитников высек, с кем ссора учинилась. В том на меня не прогневись, – не обык в дуростях спускать, хотя б и не такова чину были». Ладно. Тому бы и конец. Петр Алексеевич, встретив Скляева, обнимал и ласкал, и хлопал себя по ляжкам, и изволил не то что засмеяться, а ржал до слез... «Федосей, это тебе не Амстердам!» И письмо князя-кесаря за ужином прочел вслух», – с юмором пишет Толстой.

В Воронеже Скляев с головою ушел в работу – царь назначил его своим первым помощником в строительстве 58-пушечного линейного корабля «Гото Предестинация». Он стал первым российским линейным кораблем, созданным без участия иностранных специалистов. Поскольку Петр (использовавший псевдоним «корабельный мастер Петр Михайлов») в силу высокой занятости не смог сам довести процесс до завершения, окончанием строительства распоряжался уже Скляев единолично.

Современники оценили новый корабль как весьма качественный. Так, сподвижник Петра Федор Головин писал украинскому гетману Мазепе: «О корабле, сделанном от произволения монарха нашего, извествую: есть изрядного ей, художества, наипаче что зело размером добрым состроенный, что с немалым удивлением от английских и голландских есть мастеров, которые уже много лет сие искусство употребляют».

Петр распорядился отправить изображение корабля в Голландию, их с Федосеем учителю Герриту Клаасу-Поолю. В ответном письме тот поблагодарил царя за оказанную честь и писал, что «корабль изряден пропорциею». Сам Петр I оценивал их совместное со Скляевым произведение следующим образом: «...весьма красивый, зело изряден пропорцией, изрядного художества и зело размером добрым состроенный». Тем временем Федосей в Воронеже осваивал новое для себя дело – строительство прамов, плоскодонных судов, часть которых оборудовали в виде плавучих деревянных доков, приспособленных для подъема на них наиболее глубокосидящих кораблей и проводки их через мелководное устье Дона в Азовское море.

Вскоре на севере грянула великая война со Швецией, предназначенная решить жизненно важную для России задачу – завоевание части Балтийского побережья, пригодного для строительства морских портов. Как только удалось отвоевать у шведов устье Невы, Скляева командировали на верфи Ладоги и Санкт-Петербурга, где он приступил к строительству галер и шняв, лучше всего подходящих для операций в мелководье Финского залива. Специально для новорожденного Балтийского флота Скляев сконструировал «бригантину нового манера» – разновидность малой галеры, предназначенной для действий в условиях прибрежных шхер. Подобные галеры через несколько лет одержали громкую викторию при Гангуте.

Умел и отдыхать, и воевать, и работать

Для царя Петра Скляев был не просто соратник, а близкий приятель – о чем свидетельствуют сохранившиеся письма царя к Федосею. В них он фамильярно обращался к Скляеву: «min her сарitein, здравствуй» или «mein her kaptein und fadar, многолетно здравствуй».

В свою очередь Федосей, отправляя царю свои отчеты о постройке новых кораблей, заканчивает их просьбами Петру передать поклон общему другу Алексашке Меншикову и рассказывает о товарищеских попойках – на их общем жаргоне это называлось «боями с Ивашкой Хмельницким».

В 1712 году Скляев на бракосочетании государя с будущей императрицей Екатериной занимал за столом «братнее место» по левую руку. В 1715 и в 1716 годах Петр с Екатериной обедали у Скляева на именинах. Также Петр посетил верного соратника по случаю рождения у него дочери Натальи, присутствовал на ее крестинах. Скляев же сопровождал своего царственного приятеля во многих его поездках – и, между прочим, лично участвовал в сражении под Полтавой, где, командуя ротой, получил ранение.

Федосей Моисеевич и отдыхать умел от души, и работал на совесть. В 1706-м он спроектировал и выстроил яхту «Надежда». Эта яхта, оказавшаяся первым судном, построенным в Санкт-Петербургском Адмиралтействе, стала самой быстроходной во всем Балтийском флоте. Годом позже Скляев выстроил в Санкт-Петербургском Адмиралтействе 16-пушечную шняву «Лизет», которая настолько понравилась царю, что он подписал распоряжение о производстве Скляева в чин морского поручика Преображенского полка. Кроме этого, Федосею выдали «пас мастерский» – то есть документ о его производстве в корабельные мастера. В дальнейшем Скляев временно вернулся в Воронеж, где руководил достройкой заложенных Петром линейных кораблей – 50-пушечной «Ластки» и 80-пушечного «Старого Орла».

Но самым знаменитым из совместных произведений Петра Великого и Федосея Скляева оказалась, бесспорно, «Полтава». Этот 54-пушечник, спущенный на воду в июне 1712 года, стал первым линейным кораблем, заложенным и построенным в Санкт-Петербургском Адмиралтействе. За двадцатилетнее время своей службы «Полтава» приняла участие в шести военных кампаниях и служила Петру I флагманом. Сейчас, триста лет спустя, жители и гости Санкт-Петербурга могут своими глазами увидеть копию знаменитого корабля, недавно воссозданного на верфи Северной столицы в музейных целях.

Главным долгожителем из них стал «Петр Первый и Второй», достроенный в 1727-м и разобранный по ветхости в 1752-м. Уже после смерти Петра по поводу этого корабля возник конфликт: между Федосеем Моисеевичем с одной стороны и Адмиралтейств-коллегией с другой. Дело в том, что чертеж корабля совместно составляли император Петр и Скляев, но когда государь умер, адмиралтейские чины решили отдать руководство завершением строительства англичанину Ричарду Броуну.

Это вызвало энергичный протест всех выпестованных Петром отечественных кораблестроителей. Они считали, что достраивать этот знаковый корабль – последний проект, к которому успел приложить руку великий император! – должны только русские люди. Будучи хранителем чертежей, Скляев наотрез отказался выдать их Броуну. Он дошел до самой Екатерины I – и добился от нее постановления о достройке корабля под руководством его самого, Федосея Моисеевича.

Характерно, что каменный дом Скляева возвышался на принадлежавшем ему участке рядом с Зимним дворцом – Федосей обладал привилегией жительствовать неподалеку от своего друга, коллеги и государя. И Скляев пережил Петра лишь на три года с небольшим. Он умер 10 мая 1728 года – как написали врачи, в результате «приступа грудной жабы». На церемонию похорон и поминки власти распорядилась выдать восемь годовых окладов жалования Скляева, получавшего больше всех отечественных кораблестроителей – 1396 рублей в год. Похоронили знаменитого «мастера доброй пропорции» в Александро-Невской лавре.