Российские офицеры платят миллионы за подлодки и самолеты
На днях в СМИ появилась информация о том, что суд постановил взыскать в пользу министерства обороны 12 млн рублей с бывшего командира субмарины «Краснодар» капитана II ранга Дениса Сопина и 5 млн рублей с бывшего командира дивизиона подводных лодок 105-й бригады кораблей охраны водного района Балтийского флота капитана I ранга запаса Игоря Мартемьянова. Сопин обвинялся по ст. 352 УК РФ в нарушении правил кораблевождения, а Мартемьянов – по ст. 293 в халатности, повлекшей причинение особо крупного ущерба. Чем же так провинились моряки? Речь об инциденте, который не слишком активно освещался в прессе, однако наделал много шума внутри вооружённых сил. В 2016 году дизель-электрическая подводная лодка «Краснодар» (проект 636.3 «Варшавянка»), которая тогда временно находилась в составе Балтфлота (она строилась для Черноморского флота, однако первые два года проходила испытания, а её экипаж – обучение в БФ, неподалёку от места постройки) столкнулась во время учений с другим кораблём. Сначала предполагалось, что это была польская субмарина «Orzel», затем – что некий иностранный военный корабль, а впоследствии – что зарубежное гражданское судно. Авария произошла при всплытии, и второй её участник не получил практически никаких повреждений, а сам «Краснодар», как говорят моряки, «вернулся троллейбусом» – у него пострадали выдвижные устройства, то есть перископы, антенны и т.д. Инцидент, с одной стороны, некритичный – никто не пострадал и даже техника получила, говоря объективно, не самые серьёзные повреждения. После прохождения короткого ремонта подлодка вернулась на боевое дежурство, переправилась в Черноморский флот и успела отличиться у берегов Сирии. С другой стороны, авария стала поводом для проверки состояния и уровня подготовки всего Балтийского флота. В результате в отставку отправилось практически всё руководство БФ, включая командующего вице-адмирала Виктора Кравчука. «Краснодар» в связи с этим даже в шутку прозвали «убийцей адмиралов». А затем, как видим, дошла очередь и до непосредственных командиров. Казалось бы, что тут такого? Провинились и понесли наказание – всё правильно. Вон, ведь и адмиралов наказали, всем досталось. Да, конечно, ответственность за свои действия должна быть. Вот только способ избран очень странный – обращение следственных органов в суд, чтобы взыскать деньги за ремонт подводной лодки. Причём изначально следствие предъявляло вообще 33 млн рублей, это уже суд ограничился 17 млн. Сумма абсолютно дикая и неподъёмная для обычного офицера вооружённых сил. Да, кто-то возразит, что ведь, по информации СМИ, Денис Сопин свои 12 млн, вроде бы, каким-то образом выплатил. Вполне возможно, но в таком случае речь идёт об исключении, которое, как известно, лишь подтверждает правило. Ведь мы же не знаем, каким образом ему это удалось – продал он ради этого квартиру, набрал кредитов и долгов, или у него нашлись родственники, способные помочь найти такую сумму. Безусловно, какая-то часть суммы – личные накопления. Но денежное довольствие офицера сейчас хоть и выше, чем даже десяток лет назад, но всё же не столь велико, чтобы накопить такие деньги за 10-15 лет (примерно за столько времени можно дослужиться до капвторанга, что соответствует званию подполковика в других видах ВС). Фактически, это такая сумма, на накопление которой у офицера могут уйти вообще все годы службы. И пример второго командира – каперанга запаса Мартемьянова об этом красноречиво свидетельствует. Мужчина попытался оспорить сумму взыскания, объясняя, что имеет на иждивении двух несовершеннолетних детей, находится на пенсии, а также имеет статус инвалида третьей группы в связи с заболеваниями, которые приобрёл в период военной службы. То есть человеку просто неоткуда взять эти 5 млн рублей. К слову, в аналогичной ситуации не так давно мог оказаться и старший лейтенант Сергей Нефёдов – лётчик Морской авиации Балтийского флота, который в результате ошибки пилотирования разбил при посадке истребитель Су-27. Нефёдову тогда предъявили обвинения по статье 351 УК РФ за нарушение правил полётов военных летательных аппаратов, повлёкшее по неосторожности тяжкие последствия (не правда ли, схожая ситуация?). Правда, тогда речь шла, прежде всего, о двух годах лишения свободы условно, а не о возмещении ущерба в размере 27 млн рублей (хотя не исключено, что могло дойти и до этого). Автор этих строк вместе с газетой ВЗГЛЯД подробно разобрался ссылку сюда в этом деле и обсуждал ситуацию с ветеранами военной авиации и депутатами Госдумы. В итоге всё закончилось хорошо – в дело вмешался министр обороны Сергей Шойгу, наказание Нефёдову изменили – он отделался возмещением ущерба в размере должностного оклада и даже может возобновить лётную практику. Таким образом, как мы видим, практика предъявления судебных исков офицерам за ошибки уже стала превращаться в тенденцию (кстати, любопытно, что в обоих случаях фигурирует военное следственное управление СК по Балтийскому флоту, отличающееся, видимо, особым рвением). И ничего хорошего в этой тенденции нет. Проблема, во-первых, в несовершенстве законодательной базы в данной области, которая оставляет простор для разночтений, а также не учитывает всех обстоятельств, при которых мог быть нанесён ущерб имуществу. А во-вторых – в излишнем рвении следственных органов, которые в погоне за результатом возбуждают уголовные дела против офицеров в ситуациях, которые этого не требуют. Зачастую и вопреки протестам самого минобороны (в случае с Нефёдовым его командиры выступали против такого развития событий и пытались заступиться за лётчика). Тут стоит понимать, что речь в обоих случаях явно идёт об ошибке. Молодой недоученный лётчик не собирался ломать самолёт или лихачить на нём. Моряки также вряд ли сознательно шли на столкновение с другим кораблём на учениях. И дело не только в несовершенстве подготовки офицеров, а ещё и в том, что подобные ошибки вполне могут возникать в процессе обучения или военных манёвров. Часть вины за это лежит на вышестоящих командирах, часть на самих офицерах. И да, конечно, за это должно следовать наказание, чтобы в следующий раз подобные оплошности не допускались. Именно для этого в вооружённых силах существует широкий спектр взысканий – от лишения премии и выговора до объявления неполного служебного соответствия и увольнения в связи с невыполнением условий контракта. И именно такие инструменты и должны применяться в подобных случаях. Уголовное же преследование всё-таки стоило бы оставить для тех, кто сознательно, умышленно или целенаправленно совершает действия, которые могут нанести вред имуществу или самому минобороны. Что же касается военной техники, то неплохим выходом могло бы стать её страхование, которое позволило бы возмещать убытки в случае её повреждения. Аналогично тому, как большинство из нас страхует автомобиль. Иначе мы просто рискуем столкнуться с острейшим дефицитом офицеров. Перспектива из-за любой ошибки стать фигурантом уголовного дела, а потом всю жизнь расплачиваться за ремонт самолёта, танка или подводной лодки способна стать очень серьёзным демотивирующим фактором. А определённая нехватка высококвалифицированных офицеров существует и сейчас.
