Герой Советского Союза Олег Атьков рассказал студентам, как выжить в космосе
Девятого Мая, в День Победы, отмечает свой день рождения Герой Советского Союза, летчик-космонавт СССР, доктор медицинских наук, академик РАН и один из основателей российской телемедицины Олег Атьков. В 1984 году он совершил космический полет на корабле "Союз Т-10". Вместе с коллегами Леонидом Кизимом и Владимиром Соловьевым отработал на орбитальной станции "Салют-7" рекордные на тот момент 236 суток 22 часа и 49 минут, проведя ряд важных научных экспериментов. А в 2018 году Олег Юрьевич стал научным руководителем экспедиции на гидросамолетах-амфибиях вокруг Северного полюса. В Кемерове он провел встречи со школьниками и студентами медицинского университета.
- В начале 1970-х я, совсем еще новичок, пришел в Институт клинической кардиологии имени А. Л. Мясникова, где меня приставили к технике, которая тогда считалась революционной, - рассказал Олег Атьков. - Самый первый в нашей стране простейший прибор для эхокардиографии привезли из-за рубежа. С его помощью я обследовал космонавтов, вернувшихся из первого длительного полета. Экипаж должен был работать на станции "Салют" два месяца, но его пришлось эвакуировать через 49 суток по медицинским показаниям: бортинженер почувствовал себя неважно. С помощью эхокардиографии и ультразвуковой диагностики предстояло разобраться в причинах. Мы применили новую методику, чтобы посмотреть, как работает сердце. И выяснилось, что все дело в нарушении системы кровообращения. Эти сведения для космических медиков оказались очень интересными и полезными, и меня пригласили в Звездный городок - обследовать космонавтов до и после полетов.
Полученные данные помогали выстраивать систему восстановительных мероприятий. И примерно через полгода мне предложили пройти отбор в отряд врачей-космонавтов. Представьте, вам 25 лет, у вас вполне успешно складывается карьера в медицине (я занимался научной работой, связанной с кардиосклерозом и серьезными формами сердечной недостаточности при тяжелых инфарктах), а тут такое. Ну, кто из молодых людей мужского пола в то время мог бы сказать "нет"?
Все программы, связанные с пилотируемой космонавтикой, были тогда закрытой темой, о них говорили шепотом. Моя жена, тоже врач, хирург-офтальмолог, сказала: "Поступай, как считаешь нужным. Но, зная тебя, думаю, лучше попробовать, чтобы потом не жалеть". И я втихаря в свои аспирантские каникулы за два месяца прошел все круги отбора. Скажу так: проверка устойчивости вестибулярного аппарата - это были еще цветочки. Исследования шли по нарастающей, в том числе ортостатические тесты на поворотном столе, барокамера, подъем в барокамере на условную высоту в пять тысяч метров и, наконец, вращение в центрифуге. На старте нас, выпускников медицинских вузов и молодых врачей из разных клиник, было человек триста, а в итоге осталось десять.
Попасть в состав космического экипажа можно было, окончив космическую академию, что заняло полтора года. Тренировки проходили в учебном модуле орбитальной станции, где испытывают медицинскую аппаратуру для работы в условиях длительного полета. Немалую часть этого модуля занимает бассейн глубиной пятнадцать метров, имитирующий условия открытого космоса. Подготовка требовала проверки человеческих, психофизиологических и волевых качеств. Например, мы прыгали с парашютом, слушая в наушниках задания и выполняя арифметические действия. Результаты сложения, вычитания, умножения и деления тут же озвучивали в микрофон, пока "сыпались" друг за другом с высоты на землю. Потом психологи давали всему этому процессу комплексную оценку. А перед самым первым прыжком по дороге на аэродром нам встретилась машина скорой помощи с торчавшей из окошка ногой, привязанной к палке. "Один уже отпрыгал", - подумал я.
Орбитальная станция "Салют-7" была раз в десять меньше той, что летает сейчас. Так что работали и жили мы в непростых санитарных и бытовых условиях. К концу первой недели вся используемая аппаратура была притянута разными резинками к левому и правому борту, а то и к потолку - иначе улетит. И жить нам предлагалось по возможности дружно, чтобы не "подъесть" друг друга к концу полета.
Сказать, что у нас на станции всегда была тишь да гладь, я не могу. Но и до кулачных боев не доходило. Когда все имеют серьезную мотивацию и понимают, что от нашей работы зависит очень и очень многое, свои хотелки отодвигаются на второй и третий план. И еще нужно очень внимательно смотреть друг другу в глаза. Если видите, что у коллеги глаза белые от внутренних переживаний и обстоятельств, а вы ничем не можете помочь, отойдите. Ничего не говорите. Потом работа помирит. А когда очень тяжело, можно посмотреть в иллюминатор на Землю. Это как бальзам на душу. Надо сказать, высота имеет принципиальное значение, картинка из космоса совсем не та, что с борта самолета.
В процессе полета нашему экипажу пришлось заниматься ремонтом: вышла из строя дублирующая система объединенной двигательной установки станции, и был риск, что она может стать неуправляемой. Чтобы отыскать место разгерметизации трубопроводов и устранить утечку, коллеги несколько раз выходили в открытый космос. А я получил задание проверить, может ли человек год работать на орбите без потерь для здоровья.
К слову, вернувшись из длительной экспедиции, мы должны были адаптироваться к земной жизни. В первые два-три дня возникало ощущение, что находимся в условиях гипергравитации. На пятые сутки мы уже могли на своих ногах отправиться в столовую. Помню, сидим, обедаем, и бортинженер пытается интуитивно подсунуть вилку под невидимую резинку. А командир рассказывает о чем-то, держа хрустальный стакан, и вдруг выпускает этот стакан из рук, он падает и с грохотом разбивается. То есть головой мы были все еще "Там". Через две недели, когда нас привезли в Москву, мы выглядели уже гораздо лучше, и нас даже можно было показывать по Центральному телевидению. А дальше предстоял этап реадаптации в условиях среднегорья продолжительностью полтора месяца.
Мы получили данные не только об остром влиянии невесомости на организм человека, которое заканчивается максимум через десять дней, но и о том, что происходит дальше. Это была большая и емкая научная задача, и я стал одним из участников процесса накопления базы данных, которые продолжают накапливаться до сих пор. И сейчас уже понятно, что специально отобранные и специально подготовленные люди могут оставаться на околоземной орбите до полутора лет. Но вот Луна и Марс - это уже совсем другая история и другие проблемы, с которыми столкнется человек. И потребуется очень многое сделать для того, чтобы защитить его от неблагоприятного воздействия невесомости. Если мы, выросшие цивилизационно в условиях гравитации и электромагнитного поля, хотим идти дальше, нам нужны другие средства, другая техника с другими скоростями и с использованием (по крайней мере, частично) силы тяжести.
Можно ли будет делать в космосе медицинские операции? Сейчас их не делают по одной простой причине: кровотечение будет практически невозможно остановить. Поэтому такие эксперименты сначала выполняются на животных в условиях летающей лаборатории. Когда на определенной высоте у самолета выключают двигатели, он начинает падать, и секунд двадцать пять длится невесомость. Думаю, в будущем станут применять робототехнику для малоинвазивных операций в космосе. И в земных условиях уже сейчас проводят операции дистанционно, когда пациент находится, например, в Америке, а хирург - во Франции.
Поверьте, в медицине, и не только в области космической физиологии, но и здесь, на Земле, есть чем заняться. Наше дело необъятно, как Вселенная. Потому что человек - это Вселенная. И чем больше мы узнаем, тем больше говорим себе: "Я ничего не знаю". А если врач считает, что он знает все, то пропал этот врач.