Первый космонавт Индии: космическая программа нашей страны направлена на партнерство

Ровно 40 лет назад Ракеш Шарма стал первым гражданином Индии, полетевшим в космос: он поднялся на орбиту в составе экипажа корабля "Союз Т-11" вместе с советскими космонавтами Юрием Малышевым и Геннадием Стрекаловым. Корабль стартовал 3 апреля 1984 года и состыковался с орбитальной станцией "Салют-7". Экипаж вернулся на Землю 11 апреля 1984 года, длительность полета составила 7 суток, 21 час и 41 минуту. В интервью корреспонденту ТАСС Евгению Пахомову Герой Советского Союза Шарма рассказал, чем запомнилась ему подготовка в Звездном городке, как поразил его космос и почему все люди, увидевшие Землю с орбиты, становятся сторонниками мира.

— Cо времени вашего исторического полета прошло ровно 40 лет. Насколько важен был этот полет для независимой Индии?

— Я уверен, это был очень важный полет, и прежде всего потому, что он принес тему космоса в дома индийцев. Конечно, Индийская организация космических исследований (Indian Space Research Organisation, ISRO — прим. ТАСС) уже работала, и наши люди уже знали, что такое космос. В начале 60-х годов были сделаны первые маленькие шаги, когда Nike Apache (геофизическая ракета американского производства, запущенная Индией в 1963 году на высоту 160 км; это событие считается первым запуском Индией ракеты в космос — прим. ТАСС), а потом другие ракеты-зонды были запущены для изучения верхних слоев атмосферы. Затем практически вся страна была покорена полетом Юрия Гагарина, потом — Алексея Леонова, а потом и американцев. Так что это была привлекательная тема, но непосредственного отношения к индийцам она не имела.

Поэтому, когда индиец поднялся в космос, что произошло в рамках советско-индийского сотрудничества, это вызвало большой интерес. А поскольку все транслировалось в прямом эфире, каждый мог увидеть, о чем идет речь. Думаю, многие тогда были мотивированы и воодушевлены этим полетом. И с этой точки зрения это был очень важный полет.

— Что вам вспоминается сегодня, спустя десятилетия?

— Если говорить о нашей подготовке, которая проходила в Звездном городке рядом с Москвой, то это две русские зимы! Знаете, я не был к ним готов. Температуру минус 30 градусов я испытал впервые! А также изучение русского языка. Знаете, нам пришлось сначала выучить язык, прежде чем мы могли приступить к нашим техническим занятиям. Так что это были очень запоминающиеся вещи.

Ну и, конечно же, встречи с моими товарищами по экипажу, Юрием [Малышевым] и Геннадием [Стрекаловым], и тренировки с ними. Это потрясающие воспоминания! Да, а потом, конечно, был сам полет.

— Как вы представляли себе космос перед полетом? И оказался ли он таким, каким вы ожидали его увидеть?

— Знаете, я был школьником, когда состоялся полет Гагарина, затем я учился, потом присоединился к ВВС Индии. И мы интересовались этой темой, знали про космические исследования, видели посадку американцев на Луну и так далее. В журналах были фотографии, например, в журнале Life и других публиковали, как Земля выглядит из космоса. Но ваш вопрос заключался в том, оправдал ли космос мои ожидания? Нет. И почему? А потому что он намного превзошел мои ожидания!

То, что я увидел, было намного прекраснее, чем я себе представлял. Поэтому я считаю, что мне очень повезло, что мне выпала возможность полететь в космос вместе с моими российскими коллегами!

— Насколько подготовка, которую вы прошли в советском Звездном городке, соответствовала космическим реалиям?

— Я бы сказал, что да, соответствовала, но ясно это стало не сразу. Поначалу задавались вопросом: почему все повторяется снова и снова? Ведь нас уже этому научили! Но потом стало ясно, что к моменту полета это становится вашей второй натурой. Поэтому я должен сказать, что философия тренировок, которой следовали [в Центре подготовки], была очень эффективной. Это так.

— Иногда космос оказывает особое влияние. Например, знаменитый советский космонавт Алексей Леонов после полета начал рисовать космические пейзажи. Повлиял ли на вас космос каким-либо образом?

— Совершенно точно повлиял! Видите ли, я разделяю чувства первого саудовского астронавта, принца Султана ибн Салмана Аль Сауда, который летал на шаттле и который сказал, что не видел никаких границ из космоса. И я знаю, что подобное чувство испытывали все астронавты и все космонавты, побывавшие наверху, потому что я общался со многими российскими и американскими космонавтами и астронавтами. На всех нас — уж не знаю почему — сильно повлияли две вещи.

Во-первых, нам всем стало ясно, какое это огромное место — космос, и планета Земля почти беззащитна в этом пространстве. И поэтому необходимо, чтобы мы все жили ответственно, ведь ресурсы наши ограничены. И поэтому я считаю очень важным, чтобы, если мы все собираемся продолжать жить и выживать на планете Земля, мы все изменили наш образ жизни таким образом, чтобы не растрачивать все эти ограниченные ресурсы.

Во-вторых, из космоса мы действительно не видели никаких границ. Знаете, мы все люди, единый вид, и Земля — это единственный дом, который у нас когда-либо будет. Это влияет на нас на фундаментальном уровне, поэтому мы, побывавшие в космосе, я думаю, становимся, скажем так, сторонниками мира, мы все хотим жить в мире.

— Вы летали на советском космическом корабле, тогда сотрудничество России и Индии в области освоения космоса было очень активным. Индия сейчас развивает космическое партнерство со многими другими странами, в том числе с ЕС, с США, и индийский астронавт планирует полететь на Международную космическую станцию на борту американской ракеты. Индия сегодня хочет ознакомиться с космическим опытом разных стран?

— Прежде чем ответить на ваш вопрос, я хотел бы уточнить, что точка зрения, которую я собираюсь высказать, является моей личной точкой зрения. Я не занимаю никакой должности в правительстве Индии или в Индийской организации космических исследований.

Индия всегда была сторонником неприсоединения, и индийская космическая программа никогда не конкурировала с тем или иным государством. Во-вторых, как вы знаете, идеология Индии заключается в том, что все человечество — это одна семья, именно поэтому, будь то научные знания о космосе или то, что мы узнаем из космоса, всем этим мы свободно делимся со всеми.

В перспективе человечество стремится освоить другие планеты. Это огромная задача. И я не верю, что она может быть решена какой-либо одной нацией, в одиночку. Я чувствую, что в дальнейшем странам необходимо будет сотрудничать, а не конкурировать друг с другом.

И здесь я хотел бы отметить, что у каждой страны есть набор навыков, которыми она сильна, и, если вы сможете собрать эти навыки вместе, работа станет проще. Например, я не думаю, что у кого-либо есть более подробные данные, чем у России, о том, как человек может выживать в космосе в течение длительного времени. Есть сильные стороны у американских технологий. Посмотрите на недавние успехи, которых индийская космическая программа достигла без больших затрат, не расходуя слишком много ресурсов или денег. Я бы сказал, что это еще один важный навык.

Поэтому если мы все сможем объединиться, то я уверен — именно так мы сможем оправдать положения Устава Организации Объединенных Наций о том, что космос принадлежит всему человечеству. Я надеюсь, что так и будет, но это может произойти только в том случае, если мы все будем сотрудничать. И если посмотреть на то, что Индия пытается делать, то это — сотрудничать со всеми странами. Это то, что я лично чувствую.

— Каким вы видите будущее индийско-российского партнерства в космосе? Например, что наши страны могут сделать вместе для мирного освоения космоса?

— Я не очень много об этом знаю сейчас. После моего космического полета я не был сотрудником ISRO, ведь у нас тогда не было пилотируемой космической программы, и я чувствовал, что буду тратить свои навыки впустую. Я был летчиком-испытателем и после полета вернулся к своей испытательной летной работе. Что касается того, как будет происходить сотрудничество между Индией и Россией, я действительно не в курсе подобных планов. Но в одном я уверен: и Россия, и Индия считают, что космос не следует милитаризировать!

И именно так было в прошлом, и именно так, я уверен, это будет в будущем. Да, вы можете защищать себя, но мы уверены в отсутствии необходимости боевых действий на околоземной орбите, в космосе. И я знаю, что Россия тоже в этом уверена.

— Есть ли у вас сегодня контакты с российскими космонавтами? Есть ли у вас сейчас друзья в Звездном городке?

— Дело в том — и в этом трагедия, — что двух моих близких друзей, с которыми я летал в космос, Юрия Малышева и Геннадия Стрекалова, больше нет. Поэтому я скорблю об их отсутствии. И как было бы здорово встретить 40-летие нашего полета, которое отмечается сегодня, всем нам вместе!

Увы, этого не произойдет. Но такова жизнь, и нужно идти вперед. В остальном я продолжаю встречаться, где раньше встречался со всеми российскими космонавтами — во время ежегодных встреч, которые проводит Ассоциация исследователей космоса.

И даже это сейчас идет на спад. Я старею, международные поездки становятся все более и более сложными.

— Индия сейчас готовит национальную пилотируемую программу "Гаганьян". Вы принимаете участие в подготовке этого проекта?

— Да, принимаю. Потому что я единственный [из индийцев], у кого есть опыт полетов в космос. Поэтому я вношу свой вклад любым способом, который от меня требуется. Так что я присутствую во время совещаний по подготовке [полета] и во время занятий на тренажерах. Я присутствую на всех обсуждениях, связанных с "Гаганьяном". Я часть команды, но как приглашенное лицо.

— Насколько первый индийский космический корабль отличается от советского "Союза", на котором вы летали, и есть ли между ними общее?

— Об этом часто говорится. Конструкция нашего корабля была вдохновлена, скажем так, конструкцией "Союза", потому что у нас был опыт пребывания на "Союзе". И не забывайте, что Индия уже много лет эксплуатирует российские истребители и транспортные самолеты. И, честно говоря, космические системы — это всего лишь продолжение систем военной авиации, истребителей или транспортных самолетов. Мы выпускали российские самолеты и знали особенности дизайна.

Так что имело смысл использовать ту же философию. И мы все знаем, что российские системы надежны и чрезвычайно безопасны, чему есть многочисленные свидетельства. К тому же единственным способом получить доступ в космос в течение ряда лет оставался только "Союз" — после того, как шаттл отслужил свой срок, и до того, как SpaceX вмешалась в эту игру. Вот веские причины, по которым нас вдохновил русский дизайн.

— Но у индийской программы есть и особенности, которые отличают ее от других. Например, в отличие от всех космических организаций, ISRO намерена сначала отправить в космос не собаку, обезьяну или еще какое-то животное, как это делали другие страны, а женщину-робота, которая получила имя Вйоммитра. Отправка на орбиту роботессы поможет убедиться в работоспособности системы жизнеобеспечения космического корабля. Почему Индия не использует проверенный маршрут для испытания систем жизнеобеспечения корабля? И почему этот робот сделан похожим на женщину?

— Я не думаю, что есть какая-то особая причина, по которой робот сделали женщиной, за исключением того, что в нашей культуре, да и в русской культуре, я думаю, мы придаем большое значение женщине.

Что касается использования собак или других животных, то скажу, что технологии космических полетов продвинулись вперед, все стало безопаснее и сложнее. И теперь в такого робота можно установить очень много датчиков. И такой робот сможет измерить множество параметров для повышения безопасности наших систем жизнеобеспечения еще до того, как состоится первый полет.

— Индийский экипаж космического корабля "Гаганьян" прошел подготовку в российском Звездном городке, где готовились к полету и вы. Отличалось ли их обучение от вашего?

— Я думаю, что их подготовка была более углубленной. В моем случае это было очень и очень недолго. И я считаю, что цели их полета тоже иные. Честно говоря, я полагаю, поскольку ISRO не готовилась тогда к пилотируемым космическим программам, мой полет исходил из геополитических соображений. После того полета, как вы знаете, прошло 40 лет, и только сейчас мы приступаем к национальной пилотируемой космической программе.

Таким образом, обучение, которое получили нынешние четыре "гаганавта", было намного более глубоким, они получили больше информации. Что также показывает склонность руководства Роскосмоса к сотрудничеству. И я думаю, что, вероятно, у России есть то же видение, которое я сформулировал ранее: в будущем нам, вероятно, придется работать вместе.

— В каждой стране есть свои имена для космических пилотов. В Советском Союзе, а теперь в России их называют космонавтами, в Америке — астронавтами, в Китае они — тайконавты. Официально индийское название пока не объявлено, в СМИ встречаются разные варианты, и, как вы сейчас сказали, "гаганавты" (от "гагана" — "небеса"), и "вйоманавты" (от "вйом" — "пространство", "космос"), а также "акашагами" ("тот, кто ездит по небу"), "антарикша ятри" (от "антарикша" — "небо над Землей" и "ятри" — "паломник", "путешественник"). Может, вы откроете секрет — как будут называть индийских покорителей космоса?

— После того как я вернулся из космоса, один из самых частых вопросов, которые мне задавали журналисты, был такой: чем отличается космонавт от астронавта? Я всегда отвечал, что разница только в написании. Не имеет значения, как мы их будем называть. Космическому путешественнику можно дать любое причудливое имя, но его работа останется прежней. Пока только названы имена четырех членов будущего индийского экипажа. Они потом, видимо, объявят, как мы будем их называть. По моему личному мнению, называть можно как угодно. Но пока работа та же самая, это не имеет значения.

— Каким вы видите будущее индийской космической программы? И насколько для Индии важно партнерство в космосе?

— Наш премьер-министр уже заявил, что к 2047 году на Луне появится гражданин Индии. Давайте взглянем на историю. Индия, во-первых, долгое время была развивающейся страной. И поэтому наши амбиции были соизмеримы с нашими возможностями. И мы никогда ни с кем не конкурировали [в космосе]. Мы просто решили использовать космические технологии на благо обычного человека. И с помощью космических технологий мы смогли повлиять на жизнь людей.

Что ж, сегодня нас 1,4 млрд, и мы используем космические технологии для социально-экономических выгод, а не для того, чтобы набирать очки друг перед другом.

Как я сказал вам, это часть нашей культуры и это наш дух — мы не верим в конфронтацию. Я ожидаю, что мы продолжим в том же духе и будем сотрудничать. При условии, конечно, что наши цели совпадают с целями всех, с кем мы сотрудничаем. Таково мое убеждение.

И еще раз хочу подчеркнуть, что это мое личное мнение!