"Не камни это, а средневековые фрески!" Как в Пскове реставрируют монументальную живопись
Руками не трогать!
Один из ведущих сотрудников музея-заповедника Анна Ельпантифорова работает здесь больше 17 лет. Знакомство со средневековым искусством начинала в Спасо-Преображенском соборе Мирожского монастыря XII века — единственном в России, где лучше всего сохранились домонгольские фрески. Анна встречает нас в светлом просторном помещении со стеллажами: здесь в специальных коробках хранится несколько десятков тысяч фрагментов древних фресок. На первый взгляд они кажутся ничем не примечательными обломками штукатурки. На самом деле это настоящие реликвии, возраст некоторых — около шести веков.
"Вот в этой коробке больше всего интересных фрагментов, общее количество которых около 600. Здесь находятся фрески главного храма Псковской области — Троицкого собора, это вторая половина XV века. Фрагменты росписи были найдены в 2016 году во время раскопок на территории Псковского кремля под руководством псковских археологов Сергея и Елены Салминых. Смотрите, вот на этом кусочке, предположительно, с изображением женского лика можно разглядеть прямой вытянутый нос, а вот глаз", — рассказывает реставратор, показывая один из фрагментов.
Впрочем, добавляет Анна, даже небольшое число фресок приоткрывает реставраторам тайны средневековых мастеров. Например, для росписи некоторых храмов использовали не только местную дешевую глину, но и привозной лазурит — безумно дорогой по тем временам камень, на основе которого создавали краски и получали ярко-синий оттенок.
"Афганский классический лазурит голубой, иногда с мелкими вкраплениями и прожилками примесей. А вот на этом фрагменте мы можем разглядеть остатки сусального золота на изображении нимба. Если при изготовлении краски не убрать эти золотые вкрапления, а это целая сложная методика, то краска превратится в серый цвет, что и можно наблюдать на фресках из других храмов. А еще мы выяснили, что наши предки использовали золото. Вот возьмите на руки этот фрагмент, здесь изображена часть лика, а вот остатки сусального золота", — рассказывает реставратор.
Не видишь фреску? А она есть
Центральное место мастерской — огромный стол, по площади больше напоминающий малогабаритную квартиру. На нем целая россыпь фрагментов штукатурки и частично собранная композиция — лик неизвестного святого. Сейчас Анна реставрирует роспись XIV века. Эти фрагменты были найдены во время раскопок Довмонтова города Псковского кремля. Храма давно нет, а монументальная живопись осталась, правда пока в виде отдельных кусочков. Псковские реставраторы настолько в теме, что с ходу могут разглядеть нимбы, детали ликов и одежды. Еще один важный элемент — нос. Если святой курносый, значит, фреску выполняли местные мастера.
Главная сложность в том, что во время археологических раскопок сложно отличить фреску от обычной штукатурки и предположить, что в будущем из россыпи мелких обломков можно собрать хотя бы часть утраченной росписи.
"Вот, например, фрески XIV века из храма Николы со Усохи, включенного в список объектов ЮНЕСКО. Они были найдены в прошлом году во время раскопок под руководством псковского археолога Александра Михайлова. Их всего 48 штук, но даже такое небольшое количество уже подтверждает факт росписи храма. Почему нелегко найти фреску? Ее легко спутать с кусками штукатурки, которые, как правило, грязные. А если фреска синего цвета, то еще сложнее определить, потому что цвет сливается с пылью", — пояснила Анна Ельпантифорова.
В советские годы даже работники музея не сразу поняли, какое бесценное сокровище скрывается под грудой неприметных камней. В те времена фрагменты живописи (а это порядка 1,3 тыс. элементов) были поставлены на учет, и долгие годы на эти артефакты не обращали внимания.
"Долгое время в музее не было профильных специалистов, поэтому не знали и не понимали, что из этих фрагментов может собраться. Только в 1980-х начали спасать эти элементы. В 2000-х эти фрески перевезли в Спасо-Преображенский собор Мирожского монастыря, а спустя годы оттуда были доставлены к нам, в эту мастерскую, и мы начали разбирать эти ящики. Эта мастерская появилась благодаря директору псковского музея Светлане Мельниковой и моему научному руководителю — художнику-реставратору монументальной живописи Татьяне Федоренко", — рассказывает Ельпантифорова.
С кисточкой и под "барокамерой"
Все содержимое ящиков сейчас бережно рассортировано по стеллажам мастерской, которая больше походит на настоящую лабораторию. Здесь есть даже своя "барокамера" — так сотрудники называют конструкцию с вытяжкой, в которой очищают от пыли и грязи фрагменты фресок. Когда реставратор убирает с фрески все ненужное, оно тут же засасывается в воздуховод.
"Сначала фрагменты очищаются с тыльной и торцевой сторон, потом — с лицевой поверхности мягкой кистью. Предварительно живописная поверхность осматривается в боковом свете, чтобы убедиться в отсутствии разрушений красочного слоя и не смахнуть его. Мы удаляем загрязнения над емкостью с водой, чтобы они не разлетались. К тому же среди фрагментов могут находиться споры плесени. К настоящему времени все фрагменты чистые", — успокаивает реставратор.
Под вытяжкой реставраторы очищают фрагменты под стеклянной столешницей. А после этой "барокамеры" в дело вступает медицинский спирт — с его помощью дезинфицируют каждый кусочек живописи.
"Это самый интересный процесс: проводишь тампоном с водно-спиртовым раствором и видишь нимб из-под слоя пыли. Бежишь тут же проверять, подбирать и начинаешь видеть тонкости, переходы. Почему спирт? Потому что он быстро выветривается, не дает воде долго оставаться на поверхности. Но не всегда этим раствором можно чистить фреску. Вот так мы прокатываем тампоном по фрагменту: если следы красочного слоя остаются на вате, то останавливаемся и дальше уже не чистим. Прежде чем приступить к удалению загрязнений специальным раствором, делается пробное раскрытие на небольшом участке живописной поверхности", — рассказывает Анна.
В соседней прозрачной баночке на столе виднеется белесая жидкость. Это один из главных материалов реставраторов — специальный профессиональный клей ПБМА, который был создан еще в Советском Союзе. Методика применения этого клея была разработана реставраторами Эрмитажа совместно с химиками и применяется в реставрации монументальной живописи со второй половины 1940-х годов. "Этот клей особенный, он создан на основе ацетона. Мы разводим его согласно пропорциям, ведь все зависит от размера фрагментов. Некоторые требуют очень долгой пропитки, тогда клея берем побольше. Вот здесь, например, кусочки небольшие, фрагменты легко клеятся, и можно взять клей более жидкой консистенции", — поясняет Анна Ельпантифорова.
И пазл, и конструктор
Удивительно, но профессиональный клей, используемый реставраторами, позволяет не только собрать фреску в единую композицию, но, если потребуется, и разобрать ее. Получается своего рода средневековый конструктор. "Композиции собираем таким образом, что если мы нашли дополнительные элементы, то ее можно разобрать и дополнить. Если потребуется — расклеим собранный фрагмент, не повредив живопись, и добавим новые элементы. Материалы, применяемые в реставрации, должны быть обратимы. Например, если возникла необходимость расклеить подобранный из фрагментов блок, то это всегда можно сделать, применив ацетон в качестве растворителя ПБМА", — поясняет Анна.
Реставратор провела для нас небольшой авторский мастер-класс по сборке фрески. Здесь, говорит, как и в обычном пазле, нужно смотреть на цвет, рисунок, потертости, на толщину штукатурки. Процесс небыстрый, требует спокойствия и тишины. "Работая здесь, я стала спокойнее. Но чем больше ты занимаешься этой темой, тем лучше начинаешь различать изображения. И сейчас, спустя два года работы в реставрационном отделе, я могу различать многочисленные оттенки красок и отдельные детали изображений. Я их сразу вижу, и в памяти у меня всплывет: где-то такой фрагмент я видела, и можно пойти, найти, подобрать кусочек", — делится опытом Анна.
Иногда среди фрагментов встречаются средневековые граффити — так эксперты называют надписи, нанесенные на штукатурку. Такие пометки мог делать сам священник, используя стену с живописью в качестве записной книжки или шпаргалки. "Вот, видите? Здесь буковка — фрагмент псковских граффити. Пока подробной надписи еще не собрано. Это могли писать и художники, и прихожане. В Великом Новгороде, например, в храме Благовещения на Рюриковом городище были сделаны граффити, описывающие историю жизни князя Всеволода-Гавриила. У нас пока отдельные буквы и части рисунков", — рассказывает реставратор.
Ее мечта — чтобы в процессе археологических раскопок из земли выбирались все фрагменты фресок. Только так есть шанс собрать полную композицию. Но и сейчас, добавляет Анна, псковским реставраторам есть с чем работать. А отреставрированные фрагменты фресок в дальнейшем пополнят музейную экспозицию.
"Еще я готова показывать мастерскую специалистам и гостям города. Опыт у меня имеется: многие годы рассказываю гостям и туристам о Мирожском монастыре. Ну и, конечно, я не мечтала с детства стать реставратором фресковой живописи. Хотя сейчас это крайне редкая профессия. И далеко не во всех музеях есть подобная мастерская, которая открылась у нас благодаря директору Псковского музея-заповедника Светлане Мельниковой. Мы с коллегами радуемся каждому новому кусочку и фрагменту фресковой живописи, который приносят нам с раскопок", — делится планами Анна Ельпантифорова.
