Раствориться в щелочи или упокоиться в космосе? Как меняется похоронная сфера в России и в мире

К похоронной индустрии много вопросов. Она вредит экологии, очень противится реформам, да и своих клиентов (речь о живых) держит на расстоянии. Меняют это гробовщики и ритуальные агенты нового поколения — рассказываем, как именно.

Ритуальные агенты, которые узнают о смерти усопшего раньше многих его родственников, громоздкие лакированные гробы, тишина залов для отпевания: неподготовленному человеку все это вселяет страх перед похоронами. В современной культуре говорить о смерти и загодя готовиться к ней не принято, поэтому мы теряемся и боимся, столкнувшись с ней лицом к лицу.

Работники ритуальной сферы взяли на себя все заботы по организации похорон. Если раньше родственники самостоятельно готовили покойного к проводам в последний путь, то сегодня мы передали заботу об усопшем другим. Тело увозят, близким вручают каталоги с ритуальной атрибутикой, а дальше агенты делают свою работу: по предоплате творят таинство похорон за закрытой дверью. Все это усиливает наш страх перед смертью. Мы боимся одного вида мертвого тела, не говорим о похоронах и после смерти сваливаем все заботы на семью.

Реформировать сферу и сделать ее более открытой стараются современные гробовщики. Знакомьтесь: Кейтлин Даути — мрачная на вид, а на деле жизнерадостная основательница бюро Undertaker и, по собственному признанию, «проклятье похоронной индустрии». Кейтлин возглавляет организацию «Орден доброй смерти», которая является просветительским проектом и рупором движения death positive. Идея движения проста до невозможного: о смерти нужно говорить, что позволит изменить и саму индустрию, и отношение к неизбежному.

Для этого на сайте ордена можно найти понятные руководства по организации похорон. Читателям предлагают при жизни разобраться с документами, определиться с обивкой гроба, музыкой для церемонии и даже судьбой своего тела (на случай, если человек захочет пожертвовать его науке). Важная часть — разговор о смерти с родственниками и друзьями. Обсуждение деталей будущих похорон или совместная подготовка к ним не избавят от страха полностью, но все же подготовят семью к предстоящему.

Еще Кейтлин ведет YouTube-канал «Спроси гробовщика», где отвечает на самые распространенные (а иногда нелепые) вопросы аудитории. Что происходит с телом после кремации, можно ли мумифицировать свое тело, насколько опасны человеческие трупы? Ищите ответы в ее аккаунте. Мы посмотрели и выяснили, что действительно можно стать мумией, а мертвое тело не представляет опасности для живых. Правда, это не распространяется на людей, умерших от редких и очень инфекционных заболеваний: птичьего гриппа, эболы, туберкулеза, гепатита B и С.

Вред экологии

Поднимая завесу над смертью и похоронами, Кейтлин и ее «Орден доброй смерти» много вкладывают в экологические инновации. Ритуальная индустрия — неповоротливый механизм, который привык действовать по-старинке. Под кладбища до сих пор вырубают гектары лесов, древесину используют для неперерабатываемых гробов, на могилах оставляют горы искусственных цветов, а тела бальзамируют в токсичном для почвы формалине.

Зло самых больших масштабов — это крематории. Они требуют много энергетических ресурсов, производят выбросы углекислого газа (главного виновника глобального потепления), формальдегида и ртути. Последняя содержится в зубных пломбах и при сжигании тел неизбежно попадает в атмосферу. Ее пары во много раз токсичнее паров мышьяка, но установка ртутных фильтров — затратное дело.

По подсчетам исследователей, в среднем крематорий выделяет до пяти килограммов ртути ежегодно. Добавьте к этому неэкологичный тренд на захоронение с любимым смартфоном (он еще может взорваться во время кремации) и поймете, что ритуальная индустрия — претендент на первое место в списке сфер, которые вредят планете. Ее влияние на экологию и пытаются минимизировать молодые гробовщики. Если они предлагают строительство кладбищ, то обязательно в формате эко-пространства, если ратуют за кремацию, то только за ее «зеленую» альтернативу.

Вы слышали про ресомацию? Так называется процесс растворения трупов в щелочном растворе. Выглядит он следующим образом: тело помещают в ресоматор (герметичную камеру с раствором) и нагревают, из-за чего твердые ткани деминерализируются, а мягкие — растворяются. Затем камеру охлаждают и промывают водой, а нерастворенные останки извлекают, сушат, перемалывают в порошок и отдают родственникам.

Ресомация экологичнее кремации и быстрее классического захоронения: тело растворяется без вреда для окружающей среды, а сам процесс разложения занимает четыре часа. Такой метод уже внедрен в нескольких городах Америки (к нему прибегают около 25% американцев) и Канады, набирает обороты в Великобритании и по Европе.

Кладбища в понимании современных ритуальных стартапов— это не города мертвых, усеянные надгробными плитами и искусственными венками. В Австралии, например, уже несколько лет существует мемориальный парк Upright Burials. Зеленая зона с холмами, полями и деревьями, где людей хоронят в землю и не устанавливают надгробия.

В Upright Burials тела перед погребением помещают в биоразлагаемый мешок — и это еще один большой эко-тренд в похоронной сфере будущего. Стартапы производят гробы и урны из биоразлагаемых материалов, создают погребальные из грибов. Подобный наряд разработала участница «Ордена доброй смерти» Дже Рим Ли, используя ткань, в нити которой вшиты грибные споры. Попадая в землю, грибы начинают прорастать — они ускоряют процесс разложения и служат фильтром для токсичных веществ, которые выделяются из тел после бальзамации.

Экология и похороны в России

Российская ритуальная сфера движется к экологичности семимильными шагами. У нас нет «зеленых» кладбищ, зато продаются биоразлагаемые урны испанского бренда Bios Urn. Они состоят из двух капсул: в нижнюю засыпают прах покойного, в верхнюю — питательную среду с семенами, из которых со временем вырастает дерево. Правда, закопать такую урну можно только на собственном дачном участке. Российский закон запрещает выращивать деревья в общественных местах без соответствующих разрешений.

Похоронные стартапы с экологичный пропиской в России пока не заявили о себе и не вышли на рынок. Летом 2022 года студентки из Нарвы Анастасия Федорцева и Анна Голубых представили свой аналог био-урн при поддержке бизнес-инкубатора Enskied. Это тестовый проект, но его создательницы после всех доработок планируют запустить урны в продажу.

В целом, российская сфера с трудом поддается глобальным эко-тенденциям — например, внедрению ресомации. Запустить бизнес по ресомации еще в 2014 году задумал кировский предприниматель Владимир Солодянкин, но пока безуспешно. В Роспотребнадзоре ему сообщили, что сегодня не существует СанПиНов и соответствующих требований для работы на ресоматоре, создание которых потребует времени и отдельных расчетов.

В Минстрое Солодянкину дали понять, что для реализации идеи ему следует найти лоббистов среди игроков похоронной отрасли, религиозных организаций и общественности. Проблема в том, что участники рынка препятствуют реформе, да и договориться с консервативной церковью — задача не из легких, так как ресомация является максимально нетрадиционным методом погребения. «У нас ушло 10 лет на то, чтобы священники приходили в крематорий для отпевания. А сколько лет уйдет на объяснение им принципа ресомации?», — рассуждал руководитель Новосибирского крематория Борис Якушин, который поддерживает метод растворения тел.

Стать алмазом или отправиться в космос

Традиционная ритуальная сфера намного проще принимает нестандартные методы захоронения, чем эко-инновации. В России их, кстати, с оглядкой на зарубежных коллег тоже поддерживают гораздо охотнее. Весной 2022 года на Ваганьковском кладбище появился памятник, напечатанный на строительном 3D-принтере: его установили на могиле Арнольда Кайе, в прошлом бессменного художника по свету в театре Станиславского.

Одна из самых заметных тенденций, адаптированных под российский рынок, — это создание алмазов из праха. Крис Дженнер еще в 2018 году заявила своим детям, что после смерти планирует стать драгоценным камнем и даже обратилась за консультацией в компанию LifeGem, которая предоставляет такую услугу. При компании действует специальная лаборатория, где из праха покойных выделяет углерод, из которого и формируется алмаз.

В России заказать мемориальный бриллиант можно в холдинге «Ритуал» Олега Шелягова. Для этого потребуется не прах усопшего, а три грамма его волос — из них в специальном аппарате выращивают бриллиант. Размер камня зависит от времени выращивания: чем дольше бриллиант проведет в аппарате, там больше в нем будет карат. В «Ритуале» предлагают бриллианты от 1 до 7 карат. Стоимость камня минимального размера, как сказано на сайте холдинга, составит $11 387 (около 700 тысяч рублей).

Также для россиян с недавнего времени доступны похороны в космосе. В США первый стартап, предлагающий стать космонавтом посмертно, появился еще в далеком 1994 году. Он называет Celestic и базируется в Хьюстоне. Прах размещают в специальных капсулах, которые в качестве вторичной полезной нагрузки попадают на космические корабли. Обычно они летают в космос и возвращаются обратно к родственникам, но есть и другая услуга, когда оболочка капсулы сгорает, и прах развеивается в космосе.

В России такой необычный формат запустили предприниматели Александр Рогачев и Евгений Землянников — бывшие ритуальные агенты, увлеченные реформацией индустрии и космосом. Их стартап SpaceWay устраивает космические похороны за 350 тысяч рублей. Специальную урну с прахом крепят к зонду, который поднимается на высоту 25 километров. Следом нижняя крышка открывается и прах высыпается. На самом деле, прах развеивается в стратосфере, но у его частиц есть шансы попасть оттуда в открытый космос. Так, по крайней мере, обещают создатели SpaceWay.