Как найти ключ к решению проблемы Тайваня

В политическом анализе существуют в принципе непроверяемые суждения, которые тем не менее не вызывают сомнения у серьезных специалистов. Например, когда обсуждают угрозу тайваньской войны, хорошим экспертам понятно, что в Постоянном комитете Политбюро ЦК КПК существуют очень конкретные люди, которые курируют тайваньский вопрос. Но если задать любому вовлеченному в отношения Пекина и Тайбея китайцу вопрос, как влияют взаимоотношения членов ПК и всего Политбюро на замыслы Народного Китая по вопросу мятежной Формозы, получить содержательный ответ невозможно в принципе. Не скажут. Так устроен мир. И так устроена большая политика. Так что уважаемым читателям остается только поверить или не поверить автору на слово. И самим попытаться проверить по косвенным признакам.

Многие считают, что в Постоянном комитете Политбюро ЦК КПК вопросы отношений с Тайванем курировал очень уважаемый и авторитетный человек, заместитель председателя Китайской Народной Республики, формально бывший член ПК Ван Цишань. По стечению обстоятельств (может быть, случайному), Ван же курировал и организационную сторону партийной чистки на посту главы Центральной комиссии по проверке дисциплины (политическую сторону чистки курировал, понятно, сам Си Цзиньпин). Многие Вану этого не простили и не забыли. То, что Ван Цишань в октябре 2017 года все-таки вышел из ПК по возрасту, многие связывают именно с неудачными для Пекина результатами выборов 2016 года на Тайване.

Долгосрочная, взвешенная и разумная политика КНР по тайваньскому вопросу ориентировалась на поддержку Гоминьдана, и неожиданная (?) победа оппозиции на выборах на Тайване в январе 2016 года стала сюрпризом (?) для китайского руководства.

Победа оппозиции на Тайване означала прекращение политики масштабной экономической интеграции острова в народное хозяйство Китая, которую проводил Гоминьдан, но неприятнее всего для китайского руководства – это угроза создания отдельной тайваньской нации со своим языком. Дело в том, что рост тайваньского национализма может привести к мощному идеологическому воздействию на многие субэтнические группы Южного Китая, общей численностью аж до малоправдоподобных 500 млн человек. Конечно, КПК и власти Китая официально отвергают даже само существование таких регионализмов (и правильно делают, опыт развала СССР не прошел даром).

Тем не менее в Южном Китае есть свои диалекты – кантонский, хакка, южноминьский и др. А объединяет говорящих на них экономический фактор – капитал крупных предприятий провинций Гуандун и Гуанси, а также Гонконга, Макао и заморских кантоноязычных общин хуацяо. Предполагается, что на этой основе они формируют особую «прибрежную стратегию» Китая, направленную на экономическое доминирование в Юго-Восточной Азии и так называемом Тихоокеанском кольце, во многом, если верить злым языкам, в ущерб внутрикитайским регионам. Во внутренней политике их подозревают в определенной поддержке «демократизации» и «либерализации» китайского общества и политической системы. И вот новая президент Тайваня Цай Инвэнь по национальности хакка.

Предыдущая политика КНР основывалась на идее, что рано или поздно Тайвань окажется под контролем Китая на основе экономических успехов. Это понятно: когда финансовые показатели идут в гору, о политических разногласиях можно и забыть. На практике же оказалось, что само укрепление экономических связей между сторонами Тайваньского пролива многие тайваньцы воспринимали как порабощение. Еще одной проблемой стали гонконгские протесты (а главное – снижение роли Гонконга как финансового центра из-за конкуренции с материковыми центрами КНР – это внимательно отслеживалось крупным бизнесом в Тайбэе), которые широко обсуждались на Тайване перед выборами.

С другой стороны, региональный национализм – это палка о двух концах. Политическая реальность в китайских регионах к югу от реки Янцзы: скрытые стремления к децентрализации, пропаганда местных диалектов и местных культур, а также сложные финансовые отношения между регионами и центром создают спрос на инструмент преодоления возникающих проблем, и им как раз и является КПК, вполне способная эффективно и справедливо справиться с периодически возникающими проблемами.

В КНР многие объединяют проблемы Тайваня, Гонконга и Южного Китая как данность, хотя это, кажется, все-таки разные проблемы. Между тем стратегия Си Цзиньпина в национальном вопросе известна: полное осуществление национальной политики Коммунистической партии Китая, углубление просветительской работы в области национального единства и прогресса, укрепление сознания общности китайской нации, укрепление межэтнических контактов, обменов и связей, содействие тесному сплочению всех народностей Китая, плотно соседствующих друг с другом.

Хотя многие жители Тайваня все больше ощущают себя отдельной нацией, а свою родину видят только как независимое государство, а не провинцию КНР, пусть и с высокой степенью автономии, реализовать это практически невозможно: если Тайвань официально заявит, что воссоединения с материком не будет, а два Китая – это два разных государства, Пекин будет вынужден по соображениям внутренней, а не внешней политики начать войну, чтобы усмирить сепаратистов. Поэтому политики правящей партии в Тайбэе тщательно следят за языком, тем более, что не настолько большое у них было превосходство на выборах, чтобы надеяться обойтись без большой крови на внутренних протестах.

Тем не менее успех нынешних руководителей Тайваня считался «потерей лица» для китайской внешней политики, но вопрос о том, кто в Пекине несет личную ответственность и кто конкретно потерял лицо, оставался открытым. Понять и спрогнозировать развитие ситуации вокруг Тайваня можно только держа в уме, кто конкретно курирует в Постоянном комитете Политбюро ЦК КПК отношения с Тайванем.

Важно понимать, что для Си Цзиньпина прорыв в тайваньском вопросе обязателен, поскольку он уже использовал провал китайской дипломатии в тайваньском вопросе (как и в Гонконге) как повод расправиться с оппонентами в партии и правительстве для консолидации власти, потому что в противном случае его противники могут использовать проблему против самого Си Цзиньпина при обсуждении допустимого возраста для членов ПК.

На практике все важные текущие политические решения в Китае принимаются ПК, как правило, по рассылке: получив соответствующие проекты с приложениями, каждый член ПК расписывает их в курируемые им органы партии и государства, высказываются и учитываются замечания или возражения. При этом компромисс почти обязателен, теоретически в случае разногласий в ПК вопрос должен быть передан в Политбюро, которое должно принять решение по острому вопросу, но на практике этого никогда не бывает. Угроза оказавшегося в меньшинстве в случае отсутствия консенсуса в ПК вынести вопрос на обсуждение Политбюро является очень сильным инструментом, и если член ПК настаивает на своей позиции, то большинство ПК стремится к компромиссу или вообще решает отозвать проект.

Так кто же курировал тайваньский вопрос? Говорят, что это Ван Цишань. Разумеется, упоминаются и иные имена, например, члена ПК и председателя Народного политического консультативного совета Китая Ван Яна, члена Политбюро Яна Цзечи, других китайских политиков. Проверить это нельзя, можно только полагаться (или не полагаться) на косвенные свидетельства. У меня есть вот такая информация, у кого-то другого, возможно, иная.

При обсуждении тайваньской проблемы важно помнить, что война – это действительно продолжение политики, но политики внутренней. Разумеется, Народному Китаю нужно воссоединение с зажиточным островом с благодатным климатом, а вовсе не насильственный захват многострадальной Формозы с разрушенной в результате боевых действий инфраструктурой и промышленностью. Си Цзиньпин требует «обеспечивать мирное развитие отношений между двумя берегами Тайваньского пролива, углублять межбанковское экономическое сотрудничество и культурные обмены, побуждать соотечественников с обоих берегов к совместному противодействию любой деятельности, направленной на раскол Китая, к совместной борьбе за великое возрождение китайской нации».

Если эта информация верна, то остается только удивиться, как красиво пытаются свалить или хотя бы подорвать позиции Ван Цишаня те, кто не простил ему партийных чисток и блестящих финансовых успехов (не в последнюю очередь – в части российско-китайского экономического сотрудничества). Слишком велико, должно быть, искушение свалить неудачи тайваньской политики на Ван Цишаня. А визит Пэлоси на Тайвань тут был просто как повод – и для Вана, и для его оппонентов.

Но и Ван – это вам не фунт изюма. Его так просто не съешь.

Можно (и нужно, наверное) было бы приводить много интересных косвенных доказательств (раз нет ни прямых доказательств, ни прямых опровержений). Но смысл истории понятен: решающий фактор, определяющий будущее в регионе, носит внутриполитический, а не внешнеполитический характер.