«Ничего интереснее человека быть не может»: Тутта Ларсен о семейном проекте, отношениях с мужем и детях

Несколько лет назад у журналистки и телеведущей Тутты Ларсен появилась идея — снять цикл документальных фильмов о семейных парах, прошедших через трудности в отношениях. И в этом году ей удалось воплотить ее в жизнь. Она нашла героев, готовых рассказать о себе на всю страну, и объединила их в проектах «Счастливы по-разному» и «Счастливы по-разному. В Россию с любовью». Однако и история самой Тутты заслуживает отдельного внимания.

После неудачного первого брака, в котором она столкнулась с предательством любимого человека, Ларсен смогла обрести счастье со вторым мужем – Валерием Колосковым. Сейчас они вместе воспитывают двоих младших детей Марфу и Ивана и поддерживают во всех начинаниях старшего сына Луку, который проходит срочную службу в армии. В Сети Тутту часто называют супермамой, которая успевает заниматься и семьей, и карьерой. Однако она более скромного мнения о себе и даже считает, что ее история пока не достойна экранизации.

Портал «Страсти» поговорил с Туттой Ларсен и выяснил, как проходили съемки ее фильмов, сможет ли она простить измену мужу Валерию, как изменился ее сын на службе и почему она не общается с друзьями, уехавшими из России после начала СВО.

— Тутта, вы запустили новый уникальный семейный проект – цикл документальных фильмов о парах, которым пришлось пройти через жизненные трудности, а также о тех, где один из партнеров является иностранцем. Расскажите, как проходила подготовка и сами съемки? Были ли какие-то сложности?

— Я бы сказала немножко по-другому. Наш цикл — это в первую очередь истории про счастливые семьи. Они проходят какие-то трудности, испытания, но все они счастливы по-разному. Да, мы не согласны с классиком, который утверждал, что все счастливые семьи счастливы одинаково… Но это, безусловно, люди, которые на вопрос «Вы счастливы?» ответят «Да». И несмотря на все те сложности, которые с ними происходили, они точно знают, почему они вместе, и точно хотят быть вместе до конца своих дней. Это очень важно, когда счастье не просто придуманное, а выстраданное, выверенное, счастье, ради которого оба потрудились. В этом смысле этот проект мне очень дорог. Я вынашивала его много лет. И каждый раз, когда пыталась его снять на каком-нибудь большом канале, мне говорили: «Это неинтересно. Что может быть интересным в счастливой семье? Вот скандалы, разводы, драмы — это интересно». Но в счастливой семье тоже бывают драмы, вопрос только в том, к чему они приводят и как люди из них выращивают свой сад любви. И сад цветет после этих драм только ярче и увереннее, поэтому каждая история по-своему уникальна.

Как проходили съемки? Непросто. Каждый раз непросто даже читать эти истории, готовиться к ним. Тут вопрос не организации, а вопрос отношения, подхода к нашим героям, чтобы рассказать историю достаточно правдиво, без елея, но и без лишнего ажиотажа, желтизны и фамильярности. Быть бережными, отнестись к чужим тайнам, которые тебе доверяют люди, максимально уважительно, корректно, чтобы рассказанная история была красивой и достойной подражания, даже если в ней было что-то страшное, болезненное, трагичное, иногда и, может быть, не совсем красивое.

И да, в этом проекте есть две версии. Первая про российские семьи «Счастливы по-разному». Мы очень благодарны Президентскому фонду культурных инициатив, который поддержал ее. А второй проект называется «Счастливы по-разному. В Россию с любовью», который мы реализуем при поддержке Института развития интернета. Он про интернациональные семьи, где испытанием в первую очередь является то, что оба человека в паре, это люди абсолютно разных культур, которые выросли в разных контекстах, в разном пространстве, говорят на разных языках. Помимо всех прочих проблем, которые приходится обычно решать двоим в паре, у них накладываются еще и столкновения менталитетов, культур, смена мест жительства, выбор языка, образования, места проживания для детей и даже иногда разные религии. Поэтому здесь еще большую ценность приобретает то, как эти люди находят счастье друг с другом.

— Героев сразу удалось найти? Если не ошибаюсь, у вас по 10 уникальных историй в каждом проекте. Быстро ли пары согласились рассказать о своей жизни?

— Истории найти несложно. За каждой дверью на вашей лестничной клетке есть такая история. Ничего интереснее человека быть не может. У каждого на его жизненном пути есть и трагедия, и комедия, и чудо, и подлость, и предательство, и подвиг. Сложнее было найти людей, которые, все преодолев, остались вместе, остались счастливы. Ни для кого не секрет, что статистика разводов в нашей стране очень печальная и колоссальная. И от этого страдают и взрослые, и дети. Наша задача была не только рассказать историю, которая сама по себе уникальная, яркая, драматичная, но и показать, что даже в таких обстоятельствах люди сохраняют любовь и могут быть счастливы.

— Какая из историй больше всего отозвалась у вас и почему?

— Я не могу выбрать какую-то одну историю. Мне дороги все наши герои, в первую очередь, потому что они впустили нас в свою жизнь, доверились нам и рассказали о себе настолько искренне, настолько глубоко и честно. Поэтому я просто фанат моих героев. Я у них сама учусь, восхищаюсь ими. И для меня этот проект тоже является целебным и терапевтическим, потому что я тоже живу в браке, моя семья также проходит через какие-то испытания и сложности. И пример того, как другие люди преодолевают свои семейные перипетии, как они несут свой крест в семейной жизни, очень лечит и вдохновляет.

— У вас ведь тоже довольно интересная семейная история, не было ли мысли один из фильмов посвятить своей семье?

— Да, это забавно. Комментаторы, мои подписчики, которые смотрят наши фильмы, спрашивают, когда же мы снимем фильм о своей семье. Но, мне кажется, мы еще не заслужили, чтобы о нас рассказывали в таком проекте, как «Счастливы по-разному». Мы еще не доросли до абсолютного счастья, которым можем с уверенностью делиться. Я говорю о том, что мы еще не стали окончательно принимающими, терпимыми и безусловно любящими друг друга в паре, а все-таки большинство наших героев именно такие. Скажем так, наша любовь еще находится в развитии.

— Истории, рассказанные в вашем проекте, доказывают, что настоящая любовь может пройти через многие трудности. Но действительно ли можно справиться со всем? Сейчас много новостей о звездных разводах, в которых, по слухам, замешаны измены. Например, Алсу и Ян Абрамов. А смогли бы простить измену Валерия, если бы такое произошло?

— Мне очень сложно ответить на этот вопрос, потому что когда-то я была в роли обманутой жены, и, мне кажется, ничего хуже и подлее быть не может, как лгать своему партнеру в паре. Я не исключаю того, что человек может полюбить другого, но я совершенно не понимаю, как можно одновременно любить двоих или жить с одним, но ходить налево к другому. Я не понимаю, зачем лгать. Мне кажется, это унижает и того, кто любит, и того, кого любят. Наверное, простить можно все, но можно ли после этого оставаться любящей парой, я не знаю. Я думаю, что мы найдем и такую семью, и таких героев, и, возможно, они поделятся с нами своим опытом и расскажут, что это тоже возможно. Я вообще считаю, что все поправимо, кроме смерти. И что, если люди хотят быть счастливы, всегда есть возможность покаяться и, по крайней мере, быть честными друг с другом и с самими собой… А может быть, даже вернуть отношения, и они станут еще более ценными, поскольку прошли через такое испытание.

— Валерий на 10 лет вас младше, не появлялось ли никаких проблем и разногласий у вас из-за этого? Или цифры ничего не значат?

— Честно говоря, эта разница никогда нас не пугала. Хотя поначалу сама по себе цифра казалась достаточно большой и казалась каким-то препятствием, но так получилось, что именно в нашей паре это вообще ничего не значит. Мы похожи во всем, и во вкусах, и в ценностях. Может быть, либо я задержалась в детстве, либо Валера созрел раньше времени, но эти годы ни внешне, ни внутренне нас не определяют.

— Вы — многодетная мама и для многих поклонников являетесь примером, хоть и сами говорите, что вы неидеальная родительница. Расскажите, что самое сложное в этой роли?

— Самое сложное в роли родителя — это понять, что ты не идеальный родитель, что ты будешь ошибаться, что ты будешь в чем-то неправ, невежественен и несовершенен. Это очень полезное чувство, потому что там, где ты видишь свое несовершенство, есть точка для роста и момент для того, чтобы что-то изменить к лучшему и чему-то научиться. Самое, пожалуй, главное, что я поняла про родительство, это то, что ты растешь вместе с детьми, и они тебя воспитывают точно так же, как и ты их. Наверное, для женщины это один из самых лучших способов личностного роста, развития и вообще познания себя. И конечно же, это идеальный путь к зрелости.

— Сейчас ваша дочь Марфа уже подросток, а это довольно тяжелый возраст. Появляются ли у вас какие-то сложности во взаимоотношениях? Бунтует?

— Вы знаете, у нас совсем нет никаких сложностей с Марфой, несмотря на пубертатный возраст. Возможно, она иногда бывает чрезмерно эмоциональна, но это как-то происходит очень экологично в ее случае. Лука доставлял нам с 12 до 16 лет больше проблем. Он был куда менее коммуникабелен и договороспособен. Марфа — абсолютно идеальный подросток. У нее есть свои вкусы, свои какие-то внутренние вопросы, но у нее нет комплексов, нет страхов, у нее есть доверие к нам — взрослым, а у нас к ней. Мы очень близки и дорожим нашими хорошими, добрыми отношениями. И даже если у нас есть какие-то разногласия, мы стараемся их решать в формате диалога, без давления, без скандалов, без взаимных оскорблений, с уважением и любовью.

— Знаю, что вы разрешили ей в этом году прыгнуть с тарзанки. Как вы на это решились? Долго ей пришлось вас уговаривать?

— Да, Марфа в этом году прыгнула в скайпарке в Сочи с банджи. Она об этом мечтала с прошлого года, когда стало понятно, что ей не хватает веса и роста для разрешения на прыжок. За год она и то, и другое нарастила. Это был подарок ко дню рождения. Я видела, как все это организовано. Очень высокий уровень безопасности и страховки. Если ты не боишься, нет каких-то патологий, сердечных или сосудистых, нет противопоказаний по здоровью и есть большое желание, то почему нет. Я не видела смысла препятствовать, а Марфа была счастлива. Для нее это был тоже такой момент преодоления себя. И мы все от этого процесса получили удовольствие. Хотя мне, конечно, было страшновато.

— А вообще вы строгая мама или часто идете на поводу у своих детей?

— Вы знаете, я не строгая мама, но я и не иду на поводу у детей. Мне кажется, что я более-менее вменяемая мама, которая способна с детьми общаться, доносить до них свои желания и просьбы и в то же время реагировать на их пожелания и просьбы. И, если честно, в целом, я не очень понимаю, что такое строгая мама. Я очень разная мама и очень разный человек. Все зависит от обстоятельств. Я могу быть строгой в той части, которая касается жизни и здоровья. Но, мне кажется, что строгость – это такой инструмент обоюдоострый, потому что, с одной стороны, он расставляет границы, а с другой стороны, подрывает доверие. Если эта строгость чрезмерная, ты ребенка передавливаешь. Мне вообще не нравится теория кнута и пряника, доброго или злого полицейского. Мы люди, у нас бывает разное настроение и разное состояние. Мы совершаем ошибки, мы обижаем друг друга, а потом миримся и продолжаем друг друга любить. Это вопрос адекватной коммуникации.

Я достаточно вменяемая мама, чтобы симметрично реагировать на те вызовы, которые в наших отношениях с детьми появляются, но строгость ради строгости, мне кажется, каким-то очень бессмысленным инструментом. И формулировку «пойти на поводу» в отношениях между родителем и ребенком я тоже не принимаю. У ребенка есть желания, какие-то мечты. Если я могу их осуществить, мне это доставляет радость.

— А Марфа еще не надумала пойти во вашим стопам и подготовиться к поступлению на журфак? Не подталкиваете ли вы ее к этому выбору?

— Марфа не собирается идти по моим стопам, она не хочет быть ни телеведущей, ни журналистом. Пока ее интересы лежат в области писательского мастерства, возможно, сценарного. Посмотрим. Еще немножечко времени у нас есть, чтобы определиться. Она сейчас в девятом классе, и ее, действительно, больше всего привлекает идея работы со словом, но не в качестве журналиста, а вот в каком-то творческом писательском процессе.

Я, кстати, была бы вообще не против, если бы кто-то из моих детей поступил на журфак МГУ и продолжил династию. Я обожаю журфак и дружу с деканом Еленой Леонидовной Вартановой. Интереснейший человек. И мне в целом очень нравится то, как сейчас устроено образование и выстроены процессы на факультете. Если Марфа захочет туда поступать, я буду только рада, но пока она не выражает такого желания.

— Также не могу не узнать, как дела у вашего старшего сына Луки, который ушел в армию? Переживаете за него? Сложно дается разлука?

— Лука совершил достойное уважения мужской поступок, он проходит срочную службу в армии. Конечно, для всей семьи это было испытанием, и для него, в первую очередь. Решение было очень, с одной стороны, эмоциональным, с другой, достаточно взвешенным. Лука его отстаивал, он за него боролся, и мы в какой-то момент решили, что наша задача не останавливать, не препятствовать, а поддержать. Его срок уже подходит к завершению. Надеюсь, скоро будем встречать его дома.

— Возмужал ли Лука за этот год? Вы видите в нем изменения?

— Да, он очень сильно изменился, повзрослел, возмужал за это время и, мне кажется, стал гораздо более благодарным и чутким сыном. Он прошел какие-то испытания, приобрел бесценный жизненный опыт, но самое главное за этот год он трезво оценил, какая у него была жизнь, какая семья и вообще, как устроен мир и как выстраиваются отношения между людьми. Такая школа жизни, опыт, который вряд ли где-то еще можно получить.

— Собирается ли он продолжать продвигаться по военной службе? Будете ли поддерживать этот выбор, если он его сделает?

— Мне кажется, первый месяц или два после демобилизации он просто будет отсыпаться и возобновлять свою привычную рутину, заниматься спортом. И мы, конечно, будем с ним обсуждать его дальнейшие движения по жизни. Но пока я не знаю, захочет ли он связать свою жизнь именно с вооруженными силами. Я точно знаю, что у него есть запрос на служение Родине и обществу. Как этот запрос будет реализован: через светское или военное образование, на это у меня пока ответа нет, но, чтобы он не выбрал, мы будем во всем его поддерживать.

— Вы открыто говорите и поддерживаете СВО и даже признавались, что никогда бы не решились на эмиграцию. А изменилось ли как-то ваше отношение с коллегами, друзьями, которые не разделяют ваших взглядов?

— Моя страна ведет специальную военную операцию, и я поддерживаю свою страну. Я буду со своей страной всегда, во всем, вне зависимости от того, как к этому относятся люди, которые в этой стране не живут, ее не любят и ничего о ней не понимают. Что касается моих коллег и родственников, знакомых, у которых другая точка зрения, то мы с теми, кто уехал, практически не поддерживаем отношения. Но не потому, что мы поссорились или обиделись друг на друга. Сложно выстраивать коммуникацию, находясь по разные стороны, скажем так, цивилизационного выбора. Я открыта к любому общению и, честно говоря, никогда никого не осуждала за принятое решение. Наверное, единственное, что я осуждаю это то, что люди не хотят за свой выбор нести ответственность, когда принимают решение не быть со своей страной, поменять родину, не быть больше русским человеком. Хотя ты остаешься русским человеком вне зависимости от того уехал или не уехал… Но когда уехавшие люди поливают грязью свою страну, радуются тому, что здесь убивают людей и спонсируют нашего противника, то я не просто осуждаю это, это вызывает у меня отвращение. Это подлость, это предательство. Но у нас свободная страна и человек вправе жить, где он хочет и заниматься тем, чем хочет. Просто он почему-то хочет жить за пределами страны, хочет поливать ее грязью, а деньги продолжает зарабатывать здесь. Вот это я не понимаю.

— Сейчас многие негодуют из-за того, что, по слухам, на ТВ хотят вернуть Ивана Урганта. Как вы считаете, нужно ли давать второй шанс артистам, которые пытаются реабилитироваться?

— Мне бы не хотелось вообще обсуждать моих коллег, тем более переходить на личности. Мне кажется, что у меня достаточно своих собственных недостатков и проблем, на которых мне стоит сосредоточиться, поэтому я не хочу обсуждать поведение или выбор других людей.

— Есть ли у вас в разработке новые проекты, чего ждать еще от вас поклонникам?

— Работа идет над несколькими проектами, в том числе и новыми. Недавно закончились съемки проекта «Путники. 10 самых известных монастырей России», в котором мы вместе с мужем путешествуем по святым местам России и рассказываем, чем они славятся. Сейчас продолжаем снимать проект, который называется «Путеродитель. Колесим по Руси», в нем мы всей семьей путешествуем по разным городам нашей огромной страны, показываем интересные места, не раскрученные по части туризма, но такие, где есть на что посмотреть, где можно вкусно поесть, чему-то научиться, узнать много нового, развлечься. И есть два новых проекта, работу над которыми мы начинаем уже совсем скоро благодаря поддержке Института развития интернета. Это циклы документальных фильмов: «Путь отца» и «Профессия — мама». Герои и героини наших новых фильмов расскажут про свой опыт родительства и поделятся секретами счастливого отцовства и материнства.

— Наш портал называется «Страсти». А что является вашей страстью?

— Мне не очень нравится слово «страсть», потому что оно однокоренное со словом «страх». И страсть для меня — что-то на самом деле страшное, неконтролируемое, лишающее разума и сжигающее, уничтожающее твою душу. Поэтому я очень хотела бы избавиться от страстей. И не могу сказать, что их у меня нет. Но публично признаваться в своих страстях я могу только на исповеди у духовника. Поскольку я христианка, и в нашей парадигме страстность – это грех, и это то, что мешает спасению твоей души. Но если выйти за пределы моей религии в материальную плоскость, то, пожалуй, моей страстью является сама жизнь во всех ее проявлениях, это мои дети, моя работа и мой поиск себя. Каждый день я все это обожаю.

Институт развития интернета