Гимн эмигрантов: как создавалось знаменитое стихотворение Алексея Жемчужникова
150 лет назад один из авторов «Козьмы Пруткова», Алексей Жемчужников, написал чудесное стихотворение «Осенние журавли», ставшее «гимном» эмигрантов. Правда, появились стихи по иной причине...
В родословной Козьмы Пруткова давно нет белых пятен: со школьных лет известно, что он был придуман, оживлен, а потом и похоронен Алексеем Толстым вместе с кузенами, братьями Жемчужниковыми. Талантливые молодые люди в свое время имели славу шутников и хулиганов. Сейчас мы могли бы назвать их мажорами, но если современные дети богатых развлекаются гонками на спортивных машинах и прочими выходками, Толстой и Жемчужниковы уважали тонко продуманные розыгрыши. «Шельмы и повесы» — клеймил их взбудораженный Петербург, обсуждая очередные выходки гопкомпании: как-то один из шалопаев, переодевшись в форму, объехал в ночи всех архитекторов города и вызвал их на раннюю аудиенцию к императору в связи с тем, что Исаакиевский собор провалился под землю... А другой отдавил крупному чиновнику ногу и принялся извиняться, ежедневно нанося ему визиты, чем довел беднягу до исступления...
В январе 1850-го пьеса двух Алексеев, Жемчужникова и Толстого, «Фантазия», на самом деле бывшая жесткой пародией на пошлые водевили, повергла в изумление и раздражение пришедшего на премьеру императора и тут же была снята с показа. Пьесу позже авторы «отдадут» Козьме, равно как и многие другие свои пародии и «стишата».
О каждом из братьев, как и об Алексее Толстом, можно было бы рассказывать отдельно — они того стоят.
Но сегодня речь пойдет об Алексее Жемчужникове — талантливом поэте и на самом деле человеке довольно скромном: он писал весьма неплохие лирические стихи, но и не помышлял сравнивать себя с Фетом, а в лирике гражданской его явно клал на лопатки Некрасов. Его карьера строилась будто сама собой — Жемчужникова ценили в Сенате, но он не особо дорожил ею, а посему со временем, причем довольно рано, отошел от дел. На то была еще одна причина — огромная любовь. Елизавета Дьякова, ангел с тихим, светлым лицом, была обожаема им до безумия. У них было пятеро детей, сын правда умер в младенчестве, но дочки подрастали, и неуемный шутник Жемчужников таял от любви.
В 1861 году Лиза стала бледнеть и худеть. Чахотку тогда не лечили, но Жемчужников принялся возить жену за границу, веря в силу курортов и европейской медицины. Временами ей становилось лучше, алый, болезненный румянец на щеках сменял нежно-розовый. Но затем болезнь накидывалась на Лизу снова, и радость Алексея гасла.
Так случилось и в тот осенний день 1871 года, когда Лизе снова стало хуже. Он смотрел из окна на фешенебельный германский курорт, залитый в этот день серым тоскливым дождем, и услышал высоко в небе курлыканье летящих на юг журавлей. Он провожал их глазами, сотрясаясь от рыданий и отчаяния: журавли будто оплакивали его несчастную жену, и душа Алексея разрывалась от боли. Ему хотелось домой вместе с по волшебству выздоровевшей Лизой, но... Помня, что скоро она проснется, он вытер слезы, сел к столу и написал легко, будто просто фиксируя на бумаге надиктованные кем-то сверху строки своих «Осенних журавлей».
...А вечером Лизе неожиданно стало лучше. Боль и отчаяние Жемчужникова будто впитались в лист бумаги, оттянув от Лизоньки ее страдания. Она уйдет от него навсегда четыре года спустя, и он не найдет, да и не будет искать ей замены. Жемчужников переживет любимую Лизу на тридцать три года.
С 1884 года Алексей жил только в России, находя успокоение в литературе. Он понемногу писал, даже издал два тома сочинений, а в 1900 году, когда отмечался полувекой юбилей его литературной деятельности, стал почетным академиком Петербургской академии наук — так высоко были оценены его заслуги в области изящной словесности. Умер Жемчужников в 87 лет, сохранив ясный рассудок.
...А «Журавли» его потихоньку обретали известность. Их окончательно «поставили на крыло» 1920-е годы — начался период захлебывающейся в страданиях белой эмиграции. Боль и отчаяние, так просто и чисто выписанные Жемчужниковым, ложились на душу тем, кто оказался под чужим небом без малейшей надежды на чудо возвращения. Кто первым додумался «Журавлей» не прочесть, а спеть, сказать невозможно. Великая Алла Баянова, очень любившая исполнять этот романс, в одном из интервью обмолвилась, что «оживил» его сам Вертинский. Якобы в Румынии, где ему было так плохо и тоскливо, он вышел на сцену с чуть измененным стихотворением и потряс публику драматизмом композиции, после чего к романсу и пристала слава «эмигрантского». Впрочем, никаких доказательств у этой версии нет.
Строки «Журавлей» не раз менялись, романс включали в свой репертуар Оскар Строк и Ежи Петерсбурский, а также почти забытый ныне исполнитель Шевцов. В 1940-х годах популярность «Журавлям» вернула Ольга Кравченко, а в середине 1950-х творение Жемчужникова, пусть уже сильно измененное и переосмысленное, начали распространять на тонких пластинках, которые умело нарезали на рентгеновских снимках умельцы-подпольщики, прозвав свои изделия пластинками «на ребрах». Говорили, что особо ценили этот романс в исполнении Петра Лещенко, но его супруга отрицала это, уверяя, что Лещенко никогда «Журавлей» не пел, а его имя появилось на подпольных изделиях лишь потому, что это гарантировало коммерческий успех.
Как «Журавлиное танго» романс позже взяли в репертуар Жемчужные, а потом Аркадий Северный, который как бы вернул романс эмиграции — уже позднесоветской. Воздали должное «Журавлям» в наше время и Иосиф Кобзон, и Александр Малинин.
Песня менялась — никому не известные авторы корректировали слова под нужные обстоятельства. И постепенно забылась история любви Лизы и Алексея Жемчужниковых. Но память об этой истории так и не уходит из измененных, но все же узнаваемых «Журавлей», в которых каждый слышит что-то свое...
Осенние журавли
Слова А. Жемчужникова:
Сквозь вечерний туман мне под небом стемневшим
Слышен крик журавлей все ясней и ясней…
Сердце к ним понеслось, издалека летевшим,
Из холодной страны, с обнаженных степей.
Вот уж близко летят и все громче рыдая,
Словно скорбную весть мне они принесли…
Из какого же вы неприветного края
Прилетели сюда на ночлег, журавли?..
Современная версия:
Здесь под небом чужим я как гость нежеланный,
Слышу крик журавлей, улетающих вдаль.
Сердце бьется сильней, летят птиц караваны.
В дорогие края провожаю их я.
Вот все ближе они и все громче рыданья.
Словно скорбную весть мне они принесли.
Из какого же вы из далекого края
Прилетели сюда на ночлег, журавли?
