Певец рыцарей и нежных дам
Вальтер Скотт родился в Эдинбурге 250 лет назад. Основоположник исторического романа, он подарил нам книги, которыми зачитываются поколения.
Если бы ценитель старины и коллекционер Алексей Мусин-Пушкин не отыскал в конце XVIII века на чердаке рукопись «Слова о полку Игореве», вряд ли бы неудачный поход новгород-северского князя на половцев обрел славу русского эпоса.
Точно так же король-крестоносец Ричард Львиное Сердце, кстати, живший в одно время с князем Игорем, героические разбойники Робин Гуд и Роб Рой вряд ли бы занимали на протяжении веков мысли читателей, если бы не романы Вальтера Скотта (15 августа 1771 — 6 июля 1832) — «Айвенго», «Роб Рой», «Талисман», «Квентин Дорвард». Всего он написал 28 романов, не считая огромного числа стихов, баллад, статей и переводов из германского и шотландского эпоса.
Этого родившегося в Эдинбурге писателя по праву считают родоначальником жанра исторического романа. Если иные произведения доходили из Европы до России с опозданием, то романы Вальтера Скотта переводились и издавались практически мгновенно. Переводы глав из «Айвенго» публиковались в журналах «Сын Отечества» и «Вестник Европы» уже в 1820 году, то есть на следующий год после выхода книги на родине автора.
Издатель и критик Николай Полевой писал о Вальтере Скотте: «Его творения читают и переводят с равным интересом в Париже, Стокгольме, Милане и Москве Этого мало: он мирит вкусы всех знаний и состояний. Математик оставляет решение задачи и дочитывает роман В. Скотта; модная дама не едет на бал, получив роман его; историк учится писать у В. Скотта; философ удивляется, как умел он разгадать тайны сердца человеческого, которые понятны ему только через отвлеченные и утомленные исследования».
О Вальтере Скотте одобрительно отзывались Пушкин и Карамзин, Жуковский переводил его баллады. Русский исторический роман первой половины XIX века (Михаил Загоскин, Фадей Булгарин, Иван Лажечников) наследовал и развивал традиции Вальтера Скотта. В советское время воспетые Скоттом благородные разбойники Робин Гуд и Роб Рой романтизировались, как борцы за свободу и справедливость. «За что же на бой поведет вас Роб Рой? // За землю, мама, за землю!» — отвечал в стихотворении Сергея Наровчатова матери молодой шотландец, уходящий в изодранном пледе «холодной февральской порою» в лагерь народного героя.
Вальтер Скотт был патриотом окончательно лишившейся независимости в 1707 году Шотландии и одновременно трубадуром великой Британской империи, над которой, как писали современники, никогда не заходило солнце. Он был имперским писателем, но, в отличие от Киплинга, не строил иллюзий относительно миссии белого человека, цивилизационного превосходства Запада над Востоком. Вальтер Скотт воплотил в себе лучшие качества просвещенного европейца: тонкий и острый ум, страсть к познанию, интерес к наукам, уважение к представителям других наций и религий (еврейка Ревекка и ее отец Исаак в «Айвенго» — стопроцентно положительные герои), наконец, исключительную честность и порядочность, как в личных, так и в деловых отношениях.
Пережив в юности драму неразделенной любви, Вальтер Скотт, остепенившись, был образцовым семьянином. По свидетельству современников, вел размеренный образ жизни и никогда не изменял жене. «Я видел многое, — писал он, — но не знаю ничего лучше моего собственного дома». Инвалид (он перенес в детстве паралич), Вальтер Скотт всю жизнь боролся с недугом, страдая, но не падая духом. Опережая время, он писал в публицистических статьях о необходимости беречь и сохранять окружающую среду, был «повернут» на экологии. Везде, где жил, высаживал деревья и цветы.
Он хлебнул горя, когда после финансово-биржевого кризиса 1825 года разорился издательский дом, куда он вложил свои средства. Писатель мог отойти в сторону, объявить себя несостоятельным, но, не желая подводить друзей и компаньонов, признал астрономический долг (130 тысяч, по меркам 2018 года — десять с половиной миллионов фунтов стерлингов) и до конца жизни выплачивал его, обрекая себя на каторжный труд. Позже его судьбу при других обстоятельствах повторит Федор Достоевский.
