"В основе прогнозов лежит субъективизм": можно ли предсказать, сколько людей будет жить в России в конце ХХI века
Одним из самых значимых результатов ученых Российской академии наук в прошлом году ее глава Геннадий Красников назвал работу Центрального экономико-математического института РАН - прогноз демографического развития России. О сути этого исследования "РГ" беседует с директором института, членом-корреспондентом РАН Альбертом Бахтизиным.
Альберт Рауфович, главным мировым авторитетом в сфере демографии считается Отдел народонаселения департамента по экономическим и социальным вопросам ООН. На основе его данных ведутся исследования в самых разных областях науки, на него чаще всего ссылаются, цитируют. Вы, по сути, замахнулись на святое - разработали свой аппарат для прогноза демографии. Почему?
Альберт Бахтизин: Думаю, вам будет интересно, что это была не наша инициатива, а коллег из Китая. Дело в том, что, по прогнозам ООН, у них к концу века демографическая ситуация будет хуже, чем у нас, и вообще, одной из самых плохих в мире. Эксперты ООН предсказывают, что в России численность населения к концу века в зависимости от сценариев составит от 74,2 до 162,4 млн человек, а по наиболее вероятному, умеренному, - 112 млн человек. Сейчас, напомню, немного больше - 146 млн. А население Китая сократится чуть не в два раза - до 760 млн человек (умеренный вариант), а по числу людей старше 60 лет эта страна будет одним из антилидеров.
Если авторитеты выдают такие цифры, то картина будущего тревожная. Или они могут ошибаться?
Альберт Бахтизин: Конечно, делать прогнозы в демографии, особенно в "далекую" очень сложно, точность с годами падает, но общую картину они дают. А она зависит от сценариев, которые вы закладываете в свою математическую модель. Для демографии это прежде всего три показателя: коэффициент рождаемости, показатели смертности и миграция. Ключевым является первый - коэффициент рождаемости. Именно он плацдарм для манипуляций. Если посмотреть расчеты ООН по странам, видна определенная ангажированность. Прогнозируется снижение численности населения к концу века в первую очередь у явных геополитических конкурентов США - Китая, России, а союзники, Канада и Великобритания, наоборот, демонстрируют рост.
Как выбираются исходники по рождаемости, которые потом используют в моделях ООН?
Альберт Бахтизин: Это оценки экспертов. То есть в основе прогнозов лежит субъективизм. Можно ли на основе таких прогнозов строить государственную политику в экономике, в социальной сфере. Конечно, нет. Поэтому совместно с китайскими коллегами разработаны цифровые двойники социально-экономического развития наших стран. С их помощью рассчитаны демографические прогнозы до конца века.
Прежде всего подчеркну, что наша модель, построенная совместно с Институтом демографической политики им. Д.И. Менделеева, принципиально отличается от модели ООН. Например, их расчет рождаемости делается в целом для всей страны. То есть предполагается, что коэффициент рождаемости будет такой-то и рассчитывается численность к концу века.
Берете другую цифру, получаете другой прогноз. Это очень приблизительная оценка, а главное, повторяю, субъективная. У нас другой подход. Мы рассматриваем реальный социум, детализированный до конкретного человека. Например, как может меняться коэффициент рождаемости в группах, проживающих на конкретной территории, в городе или в селе, в группах в зависимости от возраста, места работы и т.д. Это позволяет более реалистично оценить меняющуюся картину, нащупать наиболее болевые точки и предложить конкретные меры по изменению ситуации.
Конечно, ваш прогноз для России более оптимистичен по сравнению с тем, что выдает ООН?
Альберт Бахтизин: Наша модель рассчитала: если сохранятся нынешние тенденции по смертности, рождаемости и миграции, население России к концу века составит 120,5 млн человек, что выше прогнозов ООН. А если будут реализованы различные меры, прежде всего по стимулированию рождаемости, оно вырастет до 148,9 млн человек.
Давайте проясним, что такое нынешние тенденции?
Альберт Бахтизин: Что касается рождаемости, то это наша "больная" проблема, но в то же время нельзя сказать, что мы серьезно отстаем от ведущих стран. Более того, некоторые опережаем. Скажем, у нас коэффициент рождаемости около 1,5, а, например, в Италии или Японии он ниже. Так что это общая проблема многих развитых стран. Но у нас высокая смертность населения. Вклад в создавшуюся ситуацию вносят высокий уровень заболеваемости, убийств, несчастных случаев и т.д. А главная причина в том, что расходы на здравоохранение в России ниже, чем в развитых странах.
Инфографика "РГ" / Антон Переплетчиков / Юрий Медведев
Поговорим о мерах. Понятно, что в здравоохранение надо вкладывать серьезные деньги. А что с ключевым вопросом демографии - рождаемостью?
Альберт Бахтизин: Это очень сложный, нередко даже противоречивый показатель, зависящий минимум от десяти факторов. Это и финансовая поддержка семей с детьми, и гибкий график работы для родителей, и обеспеченность жильем, и религиозность, и проживание в сельской местности. Словом, список обширный. И самое главное, что в нем нет "верняка", потянув за который можно "вытащить" всю проблему в долгосрочной перспективе.
Странно. Считается, что главное - финансовая поддержка и обеспечение жильем.
Альберт Бахтизин: Думаю, вы удивитесь такому факту: в развитой Южной Корее давно принята программа стимулирования рождаемости, в финансирование и обеспечение жильем вкладывают огромные деньги. А каков результат? Коэффициент рождаемости ниже единицы - 0,9! Такая же ситуация и ряде других стран, где финансирование и жилье не являются решающими стимулами для повышения рождаемости.
То есть роль одних и тех же факторов бывает противоречивой, зависит от многих причин. Это подтвердили оценки разных сценариев рождаемости до конца века, которые мы "проиграли" на нашей модели. Вывод: одиночные меры государственной политики в области демографии никогда не приносили долговременного эффекта. Он наибольший, когда работает сразу нескольких механизмов.
Но пока мы не Южная Корея, нам нужны материальные стимулы. Причем не на далекую перспективу, а здесь и сейчас.
Альберт Бахтизин: Да, наша модель в целом показала, что сейчас материнский капитал и строительство жилья существенно повышает рождаемость. Но здесь есть важные нюансы. Как я отмечал, наша модель в отличие от модели ООН проводит анализ более детально, с учетом ситуации в регионах, доходов и т.д. Так вот улучшать жилищную проблему можно по-разному. Можно продолжать урбанизацию, когда люди со всей страны тянутся в мегаполисы, опустошая огромные территории, а можно равномерно расселять людей, улучшая их жилищные условия.
Модель однозначно рассчитала, что первый вариант дает прирост рождаемости только на небольшой промежуток времени, но не работает в "долгую". Во-первых, у нас огромное отставание по площади на одно домохозяйство. В России эта цифра 57 кв.м , а в ведущих странах, где коэффициент рождаемости выше, она составляет 180-215 кв.м. В основном это частные дома. Демографы утверждают, что биологическая установка человека на ограниченном жизненном пространстве серьезно влияет на его репродуктивную стратегию. Даже на бессознательном уровне. И это большой потенциал для повышения рождаемости.
Второй аспект связан с доступностью жилья. По соотношению его стоимости к доходам одного домохозяйства мы занимаем 83-е место из 107 стран. Хотя темпы строительства у нас сейчас растут - в прошлом году сдано 100 млн кв.м., но при таких ценах они не могут серьезно повлиять на демографию.
Наверняка кто-то вспомнит Менделеева, который с помощью математики предсказал, что к концу XX века в России будет жить 600 млн человек. Но история не согласилась с великим ученым. Насколько вообще корректно делать долгосрочные прогнозы в такой чувствительной даже к небольшим воздействиям государства сфере, как демография?
Альберт Бахтизин: Да, время вносит коррективы в любые прогнозы, особенно в долгосрочные. Но для развития любой страны нужны ориентиры, надо понимать тенденции в экономике и обществе. А значит, необходимо заглядывать вперед, попытаться найти оптимальные траектории развития страны. Можно ли учесть "сюрпризы", которые преподносит время? Для этого на моделях проигрываются разные сценарии развития событий. Это позволяет понять и спланировать, как своевременно реагировать на те или иные события в будущем.