Член СПЧ о денонсации антикоррупционной конвенции: «Эта тема больше не волнует граждан»

«Что изначально конвенция ГРЕКО [Группа государств против коррупции] нам давала? Ничего, кроме надзорной функции страны ГРЕКО, организации, которая подконтрольна ЕС и США. Каждый год к нам приезжала группа экспертов, которая проводила так называемые «глубокие опросы», по сути «разведопросы». Они были вхожи в любой наш бизнес, включая государственный, получали любую информацию и давали рекомендации, что нам делать. Рекомендации были ни о чем. И у этой организации был ряд так называемых «общественных организаций», которые выполняли ее функцию в России. Если мы возьмем отчеты за последние три года, они все заполитизированы, там говорится только о том, что у нас «все плохо». Наше антикоррупционное законодательство признавалось лучшим по стратегии развития. У нас впервые в истории права введено понятие изъятия неосновательного обогащения. Мы знаем, что в России существует декларирование доходов и расходов, и необоснованная разница признается незаконным обогащением и изымается. У нас эти суммы достигают миллиардов рублей. При этом есть порядок увольнения из органов власти и, соответственно, «черная метка» в виде размещения на сайте Генпрокуратуры лиц, которые уволены за коррупционные правонарушения. Соответственно, у нас «поднялся» уровень лиц, привлекаемых к уголовной ответственности. Моих коллег-журналистов даже замгубернаторы не интересуют, им не интересно это. Раньше, когда арестовывали кого-то из чиновников уровня муниципалитета, все бежали смотреть на это чудо. Сейчас журналистам даже губернаторы [арестованные за коррупцию] не интересны, поскольку у нас каждую неделю кого-то задерживают за коррупционные преступления. Борьба идет, количество привлекаемых к ответственности увеличивается. У нас есть регионы, в которых опросы показывают уже не один год, что люди стали относиться к коррупции [с меньшим интересом]. Опросы демонстрируют высокий уровень доверия к региональной власти и низкий уровень обеспокоенности, связанной с коррупцией. В госкорпорациях и госбизнесе высокая степень прозрачности, уровень рисков злоупотребления очень низкий. За 10 лет система была выстроена. Да и мы все сталкиваемся с коррупцией меньше и меньше, потому что меняются процедуры, меняются сами подходы. Все меняется, даже система оказания госусулуг. Это не связано ни в коем случае с коммерцией. Просто у президента и ряда высших лиц возникло понимание, что коррупция стала угрозой национальной безопасности. Поэтому стали выстраивать новую систему. В настоящее время тема коррупции ушла вниз из топ-10 тем, которые волнуют граждан. Поэтому мы даже не заметили выхода из соответствующей конвенции». Фото: ФедералПресс / Анастасия Харченко