Комплексы и обиды: как уживаются два народа в объединенной Германии

Германская Демократическая Республика — немецкая Атлантида, только, в отличие от той Атлантиды, ГДР не исчезла бесследно, ее граждане, восточные немцы, влились в единую Германию, но единым целым восточные и западные немцы, похоже, не стали. До объединения, пока существовали ФРГ и ГДР, говорили так: «Одна нация — два государства». Сейчас говорят иначе: «Одно государство — две нации». Что и почему не получилось?

С прощальным визитом в Москве побывала канцлер ФРГ Ангела Меркель, которая возглавляла правительство с 2005 года. Из современных западных политиков по популярности для российских граждан ее можно сравнить только с Маргарет Тэтчер. Что удивительно, поскольку ни «железная леди», ни «канцлер беженцев» не смотрели на нашу страну влюбленными глазами и всячески вставляли нам палки в колеса.

Тем не менее Германия неизменно является крупнейшим торговым партнером России. Германия, особенно после выхода Великобритании из Евросоюза, — самый влиятельный политический игрок в Европе, который в состоянии противостоять давлению США, что показала история с трубопроводом «Северный поток — 2». Принципиальных противоречий у России с Германией более чем достаточно. Розовые очки, через которые прежде смотрели на мир наши лидеры, выброшены на свалку истории. Настало время не влюбленности, а политического прагматизма. Для России чрезвычайно важны предсказуемость отношений с Германией и понимание проблем, перед которыми стоит немецкое общество.

Одна из главных проблем имеет четкие параллели с российскими реалиями. Президент Путин говорит, что русские и украинцы — это один народ, разбросанный по разным государствам. Абсолютно тот же образ использовали немцы, когда в эпоху разделения Германии на ГДР и ФРГ говорили об одном народе и двух государствах. Wir sind ein Volk! — пели немцы, с восторженным упоением разрушая Берлинскую стену.

Почему через 30 лет после ее падения немцы полярно изменили свое мнение и все чаще говорят о двух народах в одном государстве? Два народа — это восточные (ossi) и западные (wessi) немцы. В 2001 году неологизм Besserwessi (besser — «всезнайка»), означающий высокомерное отношение западного немца к своему восточному соплеменнику, в Германии был признан словом года, которое доминировало в общественных дискуссиях.

При этом фрау канцлер Ангела Меркель выросла в ГДР, была членом всех коммунистических союзов молодежи, но для немцев прочно ассоциируется исключительно с wessi. Может быть, здесь уместна аналогия со Сталиным, который подчеркивал свою причастность к русскому народу и терпеть не мог, когда ему напоминали о кавказском происхождении. Мало того, на востоке Германии распространено мнение, что Ангела Меркель из карьерных соображений еще во времена своего политического наставника Гельмута Коля «продалась» wessi.

Великий немецкий народ подарил цивилизации множество гениев, которые составили славу общей истории человечества. Я перечислю всем известные имена, а вы скажите, что у них общего. Мартин Лютер, Бисмарк, Кант, Бах, Гете, Шиллер, Карл Маркс. Правильно, все они — восточные немцы. Мне кажется, трудно найти набор столь же звучных имен для другой, западной чаши. Надо еще добавить, что наша Екатерина Великая, которую многие склонны считать лучшей правительницей России, — тоже из восточных немцев.

Только культура отходит на второй план, когда практичные люди считают деньги. Wessi по-прежнему, даже через 30 лет после воссоединения страны, живут богаче, чем ossi. Промышленность восточных земель — это всего 10 процентов экономики Германии. Уровень доходов на 20 процентов ниже, стоимость одного рабочего часа на 7 евро меньше. Люди голосуют ногами. Из бывшей ГДР на запад перебрались 3,7 миллиона человек при населении 16 миллионов. То есть исход — четверть населения. Беженцы из Сирии не первая волна миграции, которая накрыла Германию.

Канцлер Гельмут Коль кормил восточных немцев сладкими обещаниями о «выравнивании условий жизни» и о «цветущих ландшафтах». Ничего этого нет, и многие ossi живут в состоянии депрессии и ностальгии о социалистическом рае, каким им видится ГДР. «Мы думали, что оккупанты — это русские, которые держали у нас войска почти 50 лет. Но оказалось, что настоящие оккупанты пришли в 1990-м. И эти оккупанты говорят с нами на одном языке», — сказала мне в Берлине пожилая преподавательница из Берлинского университета.

Надо признать, проводя реформы, западные немцы резали по живому, словно боялись, что СССР одумается и попытается спасти ГДР. Тем более что между теплыми объятиями и поцелуями, которыми Горбачев обменивался в Берлине с лидером ГДР Эрихом Хоннекером, и его отставкой прошло всего 12 дней. Сразу после падения Берлинской стены на территории социалистического государства была введена в действие Конституция ФРГ 1949 года, поменялись денежные знаки, а военные, чиновники и офицеры спецслужб подверглись люстрации.

Госпредприятия ГДР были подчинены особому холдингу, которым руководили исключительно западные немцы. Дипломы университетов ГДР были признаны никуда не годными. Многие компании были закрыты, начались массовые увольнения, безработица достигла 30 процентов. Руководители процветавших заводов опустились до уровня разнорабочих. Это был шок, психологический удар для людей, живших в государстве с высокими социальными гарантиями.

Гордостью социалистического лагеря был крупнейший металлургический завод в Бранденбурге, где работали 15 тысяч человек. Он выплавлял 2,3 миллиона тонн стали в год. Заводам на западе ФРГ конкурент был поперек горла, и в 1992 году на территории комбината открыли промышленный музей. Таких примеров множество. Деиндустриализация ГДР воспринималась восточными немцами как незаслуженное и неожиданное унижение, но поезд ушел. Впрочем, подобные процессы оказались общими для многих стран Восточной Европы, вступивших в Евросоюз.

Оказалось, что Восток и Запад Германии смотрят на мир с разных позиций. И эта разница во взглядах не стерлась спустя 30 лет. Видимо, прививка социализма оказалась очень устойчивой. Что, впрочем, мы знаем по нашей собственной стране. Вот красноречивая статистика. 47 процентов жителей восточных земель считают себя в первую очередь именно восточными немцами. То есть региональная идентичность для них важнее национальной — общенемецкой. Риторический вопрос — что такое тот самый ein Volk, единый народ, о котором пели антикоммунистические демонстранты 30 лет назад?

По последним опросам, 62 процента немцев считают, что жизненные перспективы выше у жителей западных земель, и лишь 2 процента полагают, что лучше жить на территории бывшей ГДР. В элиту в любой сфере деятельности чаще попадают выходцы с запада. В 1990-х на развитие восточных земель направлялось по 70 миллиардов евро ежегодно. Подушевой ВВП в Восточной Германии составляет 34 тысячи евро в год, а средняя пенсия — 20 тысяч евро. Ниже, чем на западе, где ВВП составляет 54 тысячи, но выше, чем в других странах Восточной Европы. Вспоминать подушевой ВВП в ГДР не имеет смысла, ибо цены в ту эпоху были несопоставимо ниже.

Да, объективные экономические показатели говорят, что на востоке Германии никогда не жили так хорошо, как сейчас. Но для людей важны не цифры, а субъективные ощущения обманутых ожиданий. Не случайно в Восточной Германии все большей популярностью пользуются символы ушедшей эпохи. Любимый напиток — шампанское «Красная Шапочка» и лимонад ClubCola, самый популярный ретроавтомобиль — «Трабант».

Несколько лет назад я побывал в старинном городке Кассель, где собирали свои сказки братья Гримм. Город был практически стерт с лица земли авиацией союзников во время Второй мировой войны, что, впрочем, не выделяет его из числа многих десятков других старинных городов в Западной Европе со схожей трагической судьбой. Отбомбившись над мирными городами в Европе, американцы почувствовали зверский аппетит и опустили ядерный зонтик над Хиросимой и Нагасаки.

Кассель расположен недалеко от границы с бывшей ГДР. Хозяйка, у которой я квартировал, была мягкосердечной и изысканной женщиной, которая в своем большом доме собирала целый оркестр из музыкально одаренных окрестных детишек. Но даже эта добрая женщина с явной антипатией отзывалась о восточных немцах, которые приезжают в родной Кассель, отбирая рабочие места у местных жителей. Впрочем, это раздражение не мешало местным жителям из чувства здоровой экономии ездить за продуктами в бывшую ГДР, где цены заметно ниже.

Язвительный читатель скажет, что в России уровень жизни в Москве и в провинции тоже разный. Аналогия видится мне ошибочной. Во всех странах столица неизменно открывает широкие перспективы, и не случайно д’Артаньян и Жюльен Сорель стремились в Париж. В данном случае речь, как сказали бы социологи, о социальной стигматизации, взаимном клеймении и навешивании ярлыков на крупную группу людей. Согласно опросам, западные немцы считают восточных сограждан лентяями, которые не в состоянии хорошо работать.

Восточные немцы в ответ видят в западных соотечественниках заносчивых бюргеров, которые растеряли человеческие качества. В России при наших необъятных территориях не знаю даже отдаленных примеров столь непримиримой региональной нетерпимости.

ГДР, признаем честно, вспоминают с ностальгией не только в Германии, но и в России. При всех недостатках режима эта страна заслуженно считалась передовым лагерем социализма с несомненными достижениями. Кажется абсурдным, что ни одна политическая идея, ни одна крупинка социального опыта, которые имеют восточное происхождение, не пригодились в объединенной Германии. Неужели такой гибельный путь прошла ГДР, что ничего полезного не создала?

Берлинская стена давно разрушена, но немцы говорят, что стена по-прежнему жива — теперь она утвердилась в головах. Неизбежным стал рост популярности праворадикальной партии «Альтернатива для Германии», которая, собирая на западе 10 процентов голосов, на востоке страны часто выходит в лидеры с 25 процентами. В Восточной Германии особенно сильны антимиграционные настроения. В городах на востоке есть районы, куда людям с другим цветом кожи и открытым геям лучше не заходить.

Такие настроения — очевидное следствие разочарования в системе западных ценностей, которые отторгаются на территориях, живших при социализме.

У популярного в Восточной Германии певца Кая Нимана есть шлягер, где утверждается, что на востоке страны булочки вкуснее, девушки лучше целуются, а мужчины быстрее соображают. Проверить это невозможно. Но ясно, что восточным немцам только и остается что шутить по поводу второй части народа, который так и не стал единым.

РЕПЛИКА

Слияние или поглощение

Ярослав Скворцов, декан факультета международной журналистики МГИМО МИД РФ:

— Среди восточных немцев в преддверии объединения двух Германий чаще всего звучало слово «аншлюс». Были ли у ГДР шансы выжить? С восточногерманской стороны были попытки что-то в стране поменять: омолодить руководство, демократизировать строй. Думается, что открытие границ не «обескровило» бы нынешние, по факту, «новые федеральные земли» ФРГ.

Отток рабочей силы непременно случился бы, но куда более скромный по масштабу, нежели, скажем, отток из стран бывшей советской Прибалтики в Польшу и далее на Запад. Но тогда в Берлине, в Восточном Берлине, на такой шаг пойти побоялись. Не решились «отдать пешку», а как итог — «потеряли ферзя». И получили мат.

Что могла сделать для ГДР Москва, но не сделала? Да она сделала все: посмотрелась «в зеркало» и увидела, что ждет ее в самом ближайшем будущем, вздохнула тяжело и… «отправилась в Фарос» в августе 1991-го, когда ГДР уже прекратила свое существование. Вспоминается одна шутка той эпохи: была такая популярная песня — «Всегда мы вместе, всегда мы вместе: ГДР и Советский Союз!».

Жили вместе и ушли в историю практически вместе. И в одночасье... судьба!

ЦИТАТА

Михаил Горбачев, президент СССР (1990-1991):

— Падение Берлинской стены стало символом прорыва к новому мироустройству не только в Европе, но и в мире в целом, обещавшему прекращение противостояния, снятие угрозы ядерной войны.