Вадим Новиков: «Мне всегда было интересно жить»

Вадима Николаевича Новикова, специалиста в области биофизики, много лет проработавшего в лаборатории управляемого биосинтеза Института физики им. Л.В. Киренского Сибирского отделения Академии наук СССР, пожалуй, в красноярском Академгородке знает каждый. Он помнит, когда там были высажены первые сосны, как строился микрорайон. Вадим Николаевич в строю и сегодня: работает на полставки ведущим инженером Международного научного центра исследований экстремальных состояний организма при КНЦ СО РАН, играет в футбол, всегда бодр, приветлив и весел.

Вадим Николаевич попал в науку благодаря Колчаку, работал с самим Киренским, отлично помнит, как праздновали в Красноярске День Победы в 1945 году и с легкостью опровергает версии противников вакцинации, подтверждая все это научными знаниями.

Мы вместе играем в футбол уже несколько лет. И хотя ему уже за 80, выходя на поле, супердед, как мы его иногда называем, не дает спуску нам, молодым. Когда я пришел на интервью с Вадимом Николаевичем в не самую свежую лабораторию Академа, он меня спросил: «Дима, тебе чай, кофе или пиво?» Мы открыли по банке «Старопрамена» и начали общение.

И если вдруг вам грустно жить, все надоело, то отложите все свои дела, читайте, вдохновляйтесь и учитесь любить каждый свой день, как делает это замечательный красноярец Вадим Николаевич Новиков.

- Вадим Николаевич, вам 83, у меня бабушка жены, она примерно вашего возраста, как-то сказала: «Я листаю записную книжку, а там уже и в живых никого нет».

- Я вспоминаю фразу Сомерсета Моэма: «Одиночество — это плата за долгожительство». Мои ближайшие друзья уже лет 10-15 назад ушли в мир иной. Но одиночества не ощущаю, потому что у меня трое детей, друзья, старые и молодые коллеги, с которыми общаемся на равных и учимся друг у друга. В мировой литературе уже давно описаны все жизненные коллизии, взаимоотношения, способы их решения или их тупик. Поэтому я к жизни сейчас отношусь проще, не считаю себя мудрым. Мне всегда было интересно жить.

- Последние лет 15 вы активно играете в футбол, обычно ближе к 70-ти российские мужчины заканчивают жизнь, судя по официальной статистике, не говоря уже про ногомяч.

- Спасибо родителям, благодаря конституции тела мне всегда было легко двигаться. У меня разряды в настольном теннисе, в шахматах четвертым разрядом я не горжусь, но, тем не менее (смеется). Очень хорошо играл в баскетбол во время учебы на физмате красноярского пединститута, входил в сборную вуза.

А футбол с детства любил. Мы сейчас играем на искусственном поле нижнего Академгородка, где в 40-50-е был пионерский лагерь «Водник». Я, как водницкое дитя (папа работал в пароходстве, потом в речном техникуме преподавал до конца своей жизни), каждое лето проводил там, играя в футбол. Со школьных лет, бывая в Москве у родственников, ходил «болеть» на стадион «Динамо». Я и Яшина, и Стрельцова видел!

Вадим Новиков любил футбол с детства

- Это были действительно гении?

- Да, даже по нынешним понятиям. Стрельцов не бегал все время по полю, ходил вдоль бровки. Но иногда он взрывался, показывая каскад финтов – примет на грудь мяч, развернется, делает вид, что туда пошел, развернулся обратно, с лету сбрасывает мяч себе на ногу и забивает в противоположный угол! Хотя там такие защитники в разных клубах, взять того же Шустикова или Масленкина…

- Стрельцов мог бы сейчас играть? Когда я смотрю старый футбол и нынешний, мне кажется, что тогда было всё раз в пять медленнее.

- Конечно, скорость – это самое важное. Ну как можно сравнивать легенд 50-х-60-х с Лукаку и Мбаппе с их реактивными скоростями!? Из наших футболистов прошлого только Туаев и, возможно, Банишевский из бакинского «Нефтяника» по скорости напоминали ребят из будущего.

- Играть в футбол на девятом десятке кайфово?

- Да! И я смотрю ночами все футболы, какие есть в трансляции. Физически уже не все могу вывезти, но знаю, как надо делать. Нет задачи всех обвести или забить свой гол – мне интереснее победа как итог коллективного творчества и мышления. У нас же зачастую каждый играет сам за себя, мне говорят: «Стой у штанги!»

- Так это я вам всегда говорю!

- Дима, а какой в этом смысл? Если человек со своей половины прибежал с мячом, зачем он будет с кем-то делиться перед самыми воротами!? А я могу с большей пользой играть, используя свободное пространство на поле. Раньше и в воротах неплохо играл, сейчас зрение подводит.

- Знаю, что вы фиксируете свои голы, решили Пеле обогнать?

- Просто вдруг решил записывать, начал с 3 января 2007 года. На сегодня 2 320 голов мною забито. Так что Пеле, который забил чуть больше 1 280 голов, получается, обогнал (смеется). Завел специальный блокнот с вставными листами, у меня рубрики «с самого начала», «после 70-ти лет», «после 75-ти», «после 80-ти» и ежегодная табличка. Как ни странно, забивать я стал больше с годами.

- Кстати, о возрасте – войну помните?

- Да. В годы войны ходил в детский сад, и там мы в группе рассуждали, что если поймаем Гитлера, то ему наваляем. Мы были вполне соображающими дошколятами. Приходили с фронта отцы моих сверстников, кто без ноги, кто без руки. Возле нашего дома на перекрестке Дубровинского и Сурикова была пивнушка, там всяких элементов хватало, поскольку это приречная часть города – сосланные, освобожденные. Там без очереди пропускали обладателей особенных нашивок желтого и красного цвета – в зависимости от числа и степени ранений. Здания речвокзала как такового не было, просто гравийный откос, и все ждали теплоходы «Спартак», «Орджоникидзе», «Мария Ульянова», «Маяковский», «Каганович». Мы знали все пароходы по гудкам. Раньше эта была загруженная транспортная артерия, был просто муравейник – баржи, лихтеры, буксиры, катеры ходили туда-обратно. Мне до сих пор снится понтонный мост через Енисей, днем его разводили на пару часов, и мы перебегали-перепрыгивали там. До сих пор во сне мне приходит картинка, что я не успеваю.

- А День Победы?

- Очень хорошо помню 9 мая 1945 года в Красноярске. Мне уже 7 лет, в сентябре идти в школу. В квартире висел репродуктор с бумажным диффузором, от него мы узнавали все московские новости – он и принес нам весть о Победе. На следующее утро папа взял нас с сестрой за руки, мы пошли на нынешний проспект Мира (тогда проспект Сталина), где была типография газеты «Красноярский рабочий». Там раздавали экстренный выпуск – скорее, листовку в половину нынешней полосы «Красраба», может, даже треть. Может, дома у сестры и сохранился этот легендарный номер. День был прекрасный, солнечный, что для Красноярска в те времена редкость. Помню, мы были одеты совершенно налегке. В городе была эйфория, все друг друга поздравляли, на улице прям очень тесно, как на демонстрации.

Вадим Новиков с отцом и двоюродным братом, археологом, этнографом Романом Николаевым

- Возвращаясь к Академу – каким он был? Вы же его знаете с самого основания.

- Сосны вдоль дороги высадили в конце 40-х, когда я еще ездил в пионерлагерь. В то время здесь были поля отделения совхоза «Удачный», везде рос овёс. Был ранеточный сад, обнесенный колючей проволокой, с натурально лагерной вышкой и сторожем – эти старые деревья еще видны возле «Дома ученых». В середине 60-х появились четыре дома и характерные для того времени проблемы с транспортом. Полнейший отшиб! Приходилось много ходить пешком, в лучшем случае автобус ходил до Студгородка, а вечером в город уже не попадешь.

Поселился я в Академе в 1968 году, работал ученым секретарем в отделе биофизики, который входил в Институт физики. В это время здесь уже было семь домов и какая-никакая инфраструктура. Мы жили по соседству с основателем Академгородка Леонидом Васильевичем Киренским, академиками Александром Cергеевичем Исаевым, Анатолием Борисовичем Жуковым. Был невероятный дух, многие приезжали из разных городов СССР с желанием работать и чего-то добиться. Из Томска были ребята, спектральщики из Ростова, теоретики из Одессы. Я сейчас на полставки работаю, где-то в полдесятого вечером иду на остановку. Раньше до 23 часов во всех корпусах горел свет, народ работал вдохновенно.

- А как вообще пришли в профессию свою?

- Мне, конечно, повезло! Благодаря Колчаку я попал в науку. Когда он стоял в Иркутске, у него стенографисткой работала Лидочка Успенская. Колчака не стало, и она на всякий случай переехала в Красноярск. Перебивалась здесь случайными заработками. А моя мама заведовала машинным бюро в крайисполкоме, куда на одну из сессий привлекли Лидию Ивановну в качестве стенографистки – там они и познакомились. В итоге Успенская стала работать в приемной руководителя пединститута, а затем, при организации Института физики, ее позвал к себе Леонид Васильевич Киренский. Она была уже весьма в возрасте, но человек очень душевный. А я учился в педе на физфаке. Вот Успенская и подсказала маме: «Евдокия Сергеевна, Вадиму скажите, там у Киренского рук не хватает!».

Я пришел, Лидия Ивановна меня отвела к будущим академикам Ивану Александровичу Терскову и Иосифу Исаевичу Гительзону: «Вот способный мальчик!» А я еще своих друзей привлек. Виталик Спиридонов занимался молекулярной спектроскопией и был самым одаренным из нас, но, к сожалению, рано ушел, в 40 лет его не стало. Я потом занимался темой биофизики крови. Как только окончил пединститут, была всесоюзная конференция и моя первая статья в 1961 году. Киренский, кстати, посоветовал мне поступать в аспирантуру, хотя в итоге так и не имею ученой степени и звания.

Новиков Вадим Николаевич, научный сотрудник лаборатории управляемого биосинтеза Института физики им. Л.В. Киренского СО АН СССР, на 3-ем Всесоюзном совещании по управляемому биосинтезу в июле 1973 года.

- Почему так сложилось?

- Если кратко – не было амбиций и не подпирала нужда. Зато всегда была интересная работа, время играть с друзьями в инструментальном ансамбле, поездки в командировки по всей стране и не только. Статьи и материалы у меня были написаны по направлению техническая микробиология, была тема «Цикл», или «Замкнутые экосистемы» под Сергея Павловича Королева и при его прямой поддержке. Тогда мы изучали жизнеобеспечение для дальних космических полетов, и некоторые мои товарищи месяцами жили в лабораториях, испытывая наши технологии на себе – в знаменитой системе «БИОС-3», которая действует и развивается до сих пор. На мне была часть вопросов по управляемому биосинтезу микроорганизмов. Взять те же дрожжи: если даем мало кислорода и много сахара, то они выработают спирт; если все вместе в большом объеме, то это уже будет белковый корм; а добавляешь серу – начинает вырабатываться глицерин. Материала было достаточно, но задержка с защитой произошла на распутье из-за размышлений, каким кандидатом быть: физико-математических, биологических или технических наук. Сомненья – сомненьями, однако это не помешало дальнейшей плотной практической работе в качестве руководителя научного подразделения НИОКР в институте «Сибгипрбиосинтез», что в технически-прикладном плане было мне ближе.

- Помните, когда впервые увидели Киренского?

- В районе нынешнего памятника Чехову, а тогда всего в квартале от нашего дома, был «стадион «Динамо» – через забор и тама» с теннисным кортом. В белоснежных костюмах – в белых шортах и рубашке, и в короткой юбочке с блузочкой, словно аристократы, Леонид Васильевич играет со своей женой Зинаидой Яковлевной. Все уже говорили тогда, что это профессор Киренский. Очень элегантно играли. Когда учился в 10 классе, в пединституте были лекции для абитуриентов, их читал сам Леонид Васильевич в своей спокойной манере. Уже работая в институте, иногда приходилось обращаться к Киренскому, бывая в Москве по делам. Он, как депутат РСФСР, останавливался в гостинице «Москва». Придешь, Леонид Васильевич обязательно спросит, завтракал ли, и все равно обязательно ведет за стол. Пока угощал гостя, давал советы по работе… До сих пор всегда, когда прохожу мимо места его упокоения в Академгородке, как бы я не спешил, всегда останавливаюсь, мысленно поклонюсь и поблагодарю: «Спасибо, Леонид Васильевич!» Он был великий человек, за 60 лет создал институт, Академгородок, потом университет, герой соцтруда, академик. Невольно становится стыдно, что я сделал гораздо меньше.

Председатель Президиума СО АН СССР М.А. Лаврентьев (слева) в отделе биофизики Института физики СО АН СССР в дни визита в Красноярск в 1964 году. Справа от него Новиков В.Н.

- Как микробиолог, что думаете по поводу ситуации с коронавирусом? Народ мрет, как в послевоенные годы…

- Ну, я б так не сказал – по окончании войны наоборот народ стал оживать. И даже во время войн практически не было ни одной более-менее серьезной эпидемии. Это была огромная противоэпидемическая работа санитарно-гигиенических служб. Что касается нашего времени – я сам переболел коронавирусом и через полгода вакцинировался. Да, прививка – не панацея, но если ты заболел, гораздо больше вероятность, что останешься жив. А сколько всякого бреда вокруг слышу! Вроде того, что у кого-нибудь тромб и после прививки он оторвется. Ну с какой стати? Тромб и без прививки может пойти! Нас сколько поколений прививали от всех болезней, никто никого не спрашивал. И это помогло остановить многие заболевания. Как-то уже должны люди созреть.

- О чем вы мечтаете?

- Чтобы пандемия поскорее закончилась. Хочу полететь в Москву, обнять своих правнучатых племянничков, такие славные ребятишки. Есть у меня там родственники и друзья, которых надо повидать. Плюс есть сын моего друга хорошего, которого уже нет с нами – мы с ним в духовом оркестре вместе играли. Ну и вот сын моего товарища Юрия иногда зовет меня в Хорватию покататься на яхте по Адриатике. Я, когда был там, вел дневник в стихах: «Никаких не жалко денег, чтоб приехать в порт Шибенек». И в Севастополе давно не был на Учкуевке – надеюсь еще побывать. Паромной переправой Крым-Кавказ в советское время пользовался не раз, а вот по новому бы мосту проехать…

Фото: ИФ САО РАН/ kirensky.ru и из личного архива В.Н. Новикова