«Интернет сломал меня, он может сломать и вас»
Популяризация интернета и социальных сетей сделала многих людей физически зависимыми от присутствия онлайн. С этой проблемой столкнулся гей, католик и блогер Эндрю Салливан (Andrew Sullivan). В откровенной беседе с The New York Magazine он рассказал об освобождении от сетевой зависимости и о влиянии информационной революции на жизнь современного человека. «Лента.ру» публикует самые яркие моменты иcповеди бывшего завсегдатая Всемирной паутины. Как всякий наркоман, в глубине души я чувствовал, что разрушаю себя. Каждое мое утро начиналось с полного погружения в интернет. Бесчисленные фотографии и видео, мемы, новости, прыжки с сайта на сайт. Твитить, обновлять страницу и еще раз твитить — и так 24 часа в сутки, семь дней в неделю в течение многих лет. Я испытывал физическую потребность ежедневно публиковать в соцсетях свои мысли и всякие смешные штуки, которые время от времени приходили мне в голову. И знаете, я был не одинок, ведь я вел бесконечный диалог со своими подписчиками. Да, у меня была аудитория — около 100 тысяч человек, которые постоянно писали мне в Facebook и Twitter. Интернет стал неотъемлемой часть моей жизни. Он никогда не останавливается, постоянно обновляется и напоминает о себе. Каждое мгновение пребывания в сети наш мозг атакуют тысячи требующих внимания заголовков, сообщений, твитов и пуш-уведомлений, которые отвлекают нас от попыток жить в реальном мире. Если честно, это крайне негативно сказалось на моем здоровье. Четыре бронхолегочные инфекции за 12 месяцев — одна серьезнее другой. Даже мои беспокойные сны превратились в фрагменты кода, который я использовал, чтобы обновлять сайт. Как-то раз мой врач, выписывая очередной курс антибиотиков, сказал: «Эндрю, ты реально выжил при ВИЧ-инфекции, но умираешь от интернета». Раньше я относился к виртуальной жизни как к дополнению своей собственной. Я говорил себе: «Да, я провел множество часов, общаясь с другими по сети, но ведь мое тело все еще тут, в реальном мире». Но потом я начал понимать, что что-то идет не так: мое здоровье ухудшилось, я перестал чувствовать себя счастливым. Моя так называемая «многозадачность» оказалась миражом. Интернет сломал меня, он может сломать и ваc. Каждый час, что я провел онлайн, я отсутствовал в физическом мире, не потратил его на общение с родными и близкими, прогулки, занятия спортом или чтение книг. Я действительно пытался читать, но суть ускользала от меня. Через пару страниц мои пальцы машинально тянулись к клавиатуре. Я пытался медитировать, но обнаружил, что очистить сознание от копошащихся мыслей невыносимо сложно, мозг сразу начинает думать обо всем на свете. Но я все-таки пытался. Каждый день я старался проводить по несколько часов в одиночестве и полной тишине, но виртуальный мир постоянно напоминал о себе. Он будто кричал все громче и громче — постоянная какофония из слов, образов, звуков, идей и эмоций. Я стал опасаться, что новый образ жизни постепенно станет для меня образом смерти. После того как я выбрался из Паутины, я был вынужден посетить один из центров медитационной реабилитации, полагая, что это станет конечной точкой моего возвращения в реальный мир. Девять месяцев я провел, оттачивая свое мастерство медитативной практики. Поначалу я был очень удивлен и даже обескуражен: обычно люди собираются вместе в одной комнате и разговаривают, общаются — создают шум. Тут все молчали. Тишина стала неотъемлемой частью жизни этих странных людей, их способом бытия. «Что могут испытывать эти молчаливые гуру, если не смертельную скуку?» — спрашивал я себя. Я был один в тишине и темноте. Постепенно лишние мысли исчерпали себя, мое дыхание стало медленным, а тело — гораздо доступнее. Я мог чувствовать и усваивать новые оттенки запахов, ощущать пульсацию органов. Со временем то, что раньше казалось мне малым и не имеющим значения, начало интриговать меня. На одной из созерцательных прогулок в лесу я впервые за долгое время обратил внимание на падающие сквозь листву лучи осеннего солнца, лишайник на коре, корни деревьев, оплетающие старые каменные стены. Попытку вынуть телефон и сфотографировать лес решительно пресек пустой карман. Мне оставалось просто смотреть. Я стоял и слушал пение птиц, действительно слушал — впервые за много лет. Я ни в коем случае не отрицаю ни одной из радостей виртуальной жизни, но и не считаю, что онлайн-жизнь должна заменять офлайн-жизнь. Я полностью осознаю положительные моменты, связанные с пребыванием в сети: поощрения в виде лайков, развлечения, тонны информации, возможность активного общения с людьми, даже с незнакомцами, с которыми вы никогда не пересеклись бы в реальной жизни. Но задумайтесь, как часто вы используете телефон, чтобы просто поговорить с друзьями. Ведь гораздо легче воспользоваться мессенджером — это быстрее и занимает меньше времени. Одна эмодзи — и дело в шляпе. Информационная революция приводит к атрофии человеческих навыков. Например, тот же GPS, который позволяет нам не обращать внимания на окружающий мир и притупляет человеческие навыки, позволяющие нам контролировать то, что мы когда-то называли обычной жизнью. Заходя в кафе, вы видите людей, каждый из которых с головой погружен в собственный виртуальный мир. И вы отвечаете им тем же — садитесь рядом и создаете свой собственный. В этом и заключается концепция современного общества: личные встречи, живые разговоры, общение — все это медленно, но верно исчезает. Неужели твит может сделать нас счастливее? Менее несчастными — это да. Я подозреваю, что современные гаджеты выполняют функцию мощных антидепрессантов. В сети прячется множество ловушек и уловок: например, очарование онлайн-порно или отрыв от жизни в мультиплеерных видеоиграх. Тот же Instagram создает иллюзию присутствия в жизни других людей. Даже потребляемый нами контент подбирается специальными алгоритмами многочисленных соцсетей. Да, у нас есть иллюзия свободного выбора, но свободного выбора на самом деле нет. Я не сдался. У меня есть книги для чтения, прогулки, общение с друзьями — жизнь, полная жизни. Но я понимаю, что в некотором смысле это просто очередная сказка в огромной книге человеческой слабости.
