Место массового самосожжения 18 века ищут под Новосибирском

Старообрядцы самосжигались, морили себя голодом и заживо себя хоронили почти два с лишним века – с конца XVII до начала XX. Из сотен имен мучеников веры широко известны лишь первые жертвы Никоновского раскола – протопоп Аввакум и боярыня Морозова. Про массовые самоубийства старались забыть как можно скорее.

Примерно этим объясняются белые пятна в истории старообрядцев на территории Новосибирской области. Москва знаменита меценатами и промышленниками из числа старообрядцев, Красноярский край – отшельницей Агафьей Лыковой, Забайкалье – семейскими старообрядцами, которые по сию пору сохранили свои песни и обычаи. Вблизи будущего Новосибирска тоже селились непримиримые борцы за старую веру, но их следов почти не осталось.

Как рассказал VN.ru историк Андрей Бородовский, речка Керженка в Колыванском районе напоминает о старообрядцах. Кержаками называли людей этнографической общности, которые проживали на реке Керженец в Нижегородской губернии. Единственное, что известно об их жизни вблизи Чаусского острога – полумифическая история самосожжения.

Дата трагедии – 1756 год. Время правления императрицы Елизаветы Петровны. Место – деревня Мальцево за Чаусским острогом. Именно эти факты указывают письменные источники, среди которых почти не встречаются архивные документы. Дальше начинаются разночтения.

«Пока нет ответа на вопрос, где же точно это произошло. По поводу локализации много всяких споров – одни говорили, что это случилось около Барнаула, другие – что под Томском, там есть деревня Мальцово. На самом деле все это, конечно, происходило к северу от Чаусского острога. И сейчас уже можно говорить определенно – скорее всего, скит надо искать в радиусе десяти верст к северу от деревни Скала в Колыванском районе», – уверен Андрей Бородовский.

По его словам, географическая путаница произошла из-за отдаленности Сибири от столиц. Чаусский острог принадлежал ведомству Колывано-Воскресенских горных заводов, а центр ведомства располагался в Барнауле.

По мнению ученого, поиски сгоревшего скита нужно вести именно от острога, который стоял на одной из возвышенностей нынешнего Колыванского района. Но даже зная, где стоял острог, вычислить место скита будет сложно – обская пойма с её лабиринтом притоков и стариц менялась многократно.

«В XVIII веке не было ГЭС, было два паводка, была система проточных озер, которые воспринимались как одно озеро. Нужна лидарная съемка – специальное сканирование с функцией изъятия растительности, чтобы получить этот рельеф и найти наиболее подходящее место, чтобы максимально сузить радиус поиска, хотя бы до нескольких километров», – продолжает историк.

Археологический памятник, который рассчитывают найти под Новосибирском – старообрядческий скит, построенный специально, чтобы отгородится от мира и властей и сгореть во славу Божию. Скит строился как острог с мощной системой фортификации. За острожными стенами и палисадом стояло девять изб, которые перенесли сюда специально при подготовке к самосожжению.

«Они сговорились и подбили население, там цифры варьируются, конечное число пострадавших, по-моему, 172 человека, а в реальности туда ушло около двухсот человек, – говорит Андрей Бородовский. – Они разобрали многие избы, поставили их там как нужно и создали мощную систему оборонительных укреплений – внутренний палисад, а сверху еще тыновые острожные стены. То есть была основательная демонстрация, это очень сильно взбудоражило местные власти. Из Томска была команда разобраться, их долго увещевали, пытались выманить уговорами. Даже были военные столкновения и попытка штурма. Они были хорошо вооружены и отстреливались. Закончилось все тем, чем закончилось».

По словам Андрея Бородовского, так называемые старообрядческие «гари» были социально-религиозным протестом своего времени. Люди с гражданской позицией отстаивали свою религиозно-этническую идентичность. Было много провокаций внутри самой этой среды и перегибов со стороны местного начальства.

«До этого был дебош в Таре. Там старообрядцы протестовали против восшествия на престол жены Петра, Екатерины I, а здесь они протестовали против целого комплекса явлений, которые к тому времени сложились. Сейчас это бы расценили как вариант антифеодального протеста – накопилось, достало даже в Сибири, куда они пришли за лучшей жизнью. Это, если хотите, – стремление к самобытности, некоей свободе», – именно этим ученый объясняет практически полное отсутствие архивных и материальных свидетельств самосожжения староверов.

«Река Керженка – это значительно южнее, в районе большого и малого Ояша, а в этом месте у острога никакой топонимики старообрядческой не сохранилось. Власти пытались память о таких знаковых событиях вытравить. Известны такие варианты, что на месте сожжения вырастал лес – туда никто не ходил, и место считалось проклятым. Опять же здесь никаких примет типа урочища, к сожалению, не сохранилось. Может, и к счастью – место пока осталось невыявленным археологическим памятником», – как считает Андрей Бородовский, такие памятники археологии уникальны – скит был законсервирован на века в один момент.

«Там были мужчины, женщины и дети. Они готовились к акту самосожжения, молились, ждали определенного момента».Отношение к староверам изменилось в России только при Николае I, когда были узаконены церкви старообрядческого толка. Наши места доктор исторических наук Бородовский считает старообрядческими даже без Агафьи Лыковой, Саввы Мамонтова и Павла Третьякова. Коллекцию предметов, связанных со староверами, нашли в Буграх на территории Новосибирска. Но местные нонконформисты так и не встроились в общую систему, а многие и не дожили до новейшей истории старообрядчества.