"Своего представительства в Лаишевском земстве татары практически не имели"

Земское самоуправление Лаишевского уезда в середине XIX — начале XX века

Лаишевский район, благодаря своей близости к Казани и живописным волжским просторам, славится большой притягательностью — недаром его облюбовала для жизни татарстанская элита. Сегодня муниципалитет активно застраивается, жизнь в нем бурлит и мало отличается от столичной, в то время как 100 лет назад это был тихий провинциальный уголок в Казанской губернии. Его историю в своей монографии "Лаишевский уезд в середине XIX — начале XX века" рассказывает старший научный сотрудник Института истории им. Ш. Марджани, кандидат исторических наук Елена Миронова. Для знакомства с прошлым "казанской Рублевки" автор представила не только архивные документы органов губернского управления, но и мемуары представителей высшего сословия, письма, путевые заметки врачей и ученых. "Реальное время" публикует фрагмент исследования о Лаишевском уездном земстве и его гласных.

1. Земское самоуправление

В 60—70-х гг. XIX в. в губерниях, уездах и городах создаются всесословные органы местного самоуправления, занимавшиеся хозяйственными вопросами в регионах. В качестве органов сельского самоуправления были созданы земства. Их структура, порядок формирования и функции регламентировались "Положением о губернских и уездных земских учреждениях" от 1864 г. Распорядительные функции выполняли собрания, которые созывались один раз в год на очередные заседания, а при необходимости рассмотрения срочных вопросов проводились чрезвычайные сессии. Земские гласные выносили постановления, которые подлежали реализации через исполнительные органы — управы. Последние действовали непрерывно и состояли из председателя и нескольких членов.

Земства подразделялись на губернские и уездные. В состав уездных собраний входили гласные от трех курий — землевладельцев, горожан и общинников. Из числа уездных депутатов формировалось губернское собрание.

Лаишевское уездное земство приступило к работе в 1865 г. Выборы были обставлены имущественным цензом, что предопределило преобладание помещиков. В частности, в 1868 г. половину членов земского собрания составили дворяне, остальные 23 гласных представляли городскую и сельскую курии — от них прошли 2 мещанина и 21 крестьянин. Причем для последних выборы не были прямыми: гласных определяли предварительно избранные выборщики.

Также предусматривалось участие в уездных избирательных съездах уполномоченных от групп землевладельцев. Например, на выборах 1877 г. согласно списку уездной управы правом непосредственного голоса на избирательном съезде землевладельцев обладали 147 человек, а через уполномоченных — 110 (55 дворян и 55 представителей других сословий). На городском избирательном съезде право голоса имели 27 человек (из них 12 имели купеческие свидетельства и годовой оборот не менее 6000 рублей, 10 — только купеческие свидетельства, 1 дворянин, 1 чиновник и 3 мещанина владели недвижимостью стоимостью не менее 1000 рублей).

Отметим, что по третьей курии предоставлялось право баллотироваться членам избирательного съезда землевладельцев, поэтому в числе гласных, прошедших в уездное земское собрание от сельских обществ, оказывались и помещики (см. Табл. 1). Среди таковых, например, был Л.И. Донауров, сын ярославского вицегубернатора, которому принадлежало имение в с. Урай Лаишевского уезда. Морской офицер и участник похода военной эскадры Тихоокеанского флота к побережью Северной Америки, Лев Иванович недолго довольствуется жизнью в сельской местности и вскоре возвращается на флот.

Однако таким численный состав собрания был не всегда. В 1890 г. сельские избирательные съезды были упразднены, и депутаты от крестьян стали назначаться губернатором из числа кандидатов, избранных волостными сходами; а общее количество крестьянских гласных сократилось вдвое. К примеру, в 1898 г. в земское собрание прошли 19 депутатов от дворян, 2 — от города и 10 — от сельских обществ. В 1906 г. право крестьян самостоятельно избирать гласных из своей среды было восстановлено, однако на численном составе это не сказалось. По выборам 1913 г. насчитывалось 20 дворян, 4 — представителя городской общественности и 10 крестьян.

Выборные должности не предполагали денежного вознаграждения и каких-либо служебных преимуществ, что не делало земскую службу привлекательной для беднейших слоев населения. И даже уполномоченные, избранные на крестьянских съездах, не в полном составе являлись на выборы гласных. К примеру, в 1898 г. из 18 уполномоченных от третьей курии присутствовали 16. Неслучайно в гласные от горожан и сельских обществ попадали лица, которые уже находились на местной службе либо представители торгово-промышленной буржуазии. Одним из известных представителей от города был доктор И.С. Кривоносов — основатель глазной клиники в Лаишевском уезде. Несколько трехлетий подряд гласными от крестьян становились волостные старшины П.К. Тукмаков и В.А. Федотов, мулла из д. Татарский Кабан А.В. Сайдашев, практически несменный член управы Ф.Н. Ефремов, торговцы из с. Масловка С.А. Чирков и из д. Надеждино Н.Н. Сорокин, зажиточный крестьянин с. Корноухово Т. Тимофеев. Состав уполномоченных от сельских обществ обновлялся незначительно. Так, в 1913 г. только 3 человека были "новичками": волостной старшина Трофимов, и 2 крестьянина из Лаишева — "богачи по меркам города". Причем один из них, П.М. Макарьяшев, в одно время занимал должность председателя правления Лаишевского кредитного товарищества. Среди гласных уездного земского собрания был также зажиточный мещанин г. Лаишева Моисеев (Мысев) Степан Филиппович, от отца ему досталась по наследству недвижимая собственность стоимостью не менее 1000 рублей. В 1930 г. в возрасте 68 лет он был приговорен к ссылке на север сроком на 5 лет.

Избирательные съезды назначались на разные даты. Так, в 1868 г. городской съезд состоялся 15 марта, через два дня собрались мелкопоместные и 26 мая — крупные землевладельцы. Выборы были организованы в г. Лаишеве. Сельские избирательные съезды были проведены сразу в нескольких пунктах: в Аркатове, Казылях и Анатыше — 5 мая, в Ключищах, Урахче, Державине, Алексеевском — 12 мая.

В разные годы в уездное земское собрание входили видные общественные деятели: Ф.Н. и Н.Н. Казины, М.И. и Н.А. Мельниковы, В.Н. и Н.Н. Бельковичи, Н.А. и Л.А. Казем-Беки, М.И. Догель. Михаил Иванович Мельников был математиком, преподавал в Императорском Казанском университете, его внук, Николай Александрович, состоял в партии "Союз 17 октября", являлся депутатом III Государственной думы, а в 1916 г. был назначен членом Совета министра внутренних дел. Федор Нилович Казин был депутатом Думы четвертого созыва. Николай Александрович Казем-Бек зарекомендовал себя как новатор в агрономической области, стараясь внедрить в сельское хозяйство технику. В 1901 г. он купил паровые прессы для брикетирования сена, поставляемые в нуждающиеся уезды Казанской и других губерний. А основанный им приют в селе Алексеевском снабдил шерстобиткой. Правда, его деятельность на земском поприще не всегда складывалась успешно. В начале ХХ в. он стал фигурантом громкого дела, возникшего в ходе продовольственной кампании 1906—1907 гг. Тогда Казем-Бек заключил с губернской управой контракт на заготовку зерна, но "разорился и недопоставил хлеба".

Как показывают данные по Лаишевскому уезду, в председатели земской управы избирались исключительно дворяне. В течение десяти лет в данной должности находился Петр Матвеевич Останков — с 1874 по 1876 и с 1881 по 1887 гг., а в 1888 г. он становится председателем Казанской губернской земской управы. Долгое время этот пост занимал А.П. Горталов — с 27 сентября 1877 по 10 февраля 1880 г., с 25 января 1887 по октябрь 1901 г. и с 11 мая 1908 по октябрь 1913 г. Причем последние шесть лет он совмещал этот пост с должностью председателя уездного собрания, в которой находился с 1905 по 1913 гг. Надо сказать, что аналогичную картину мы встречаем в другом уезде Казанской губернии — Цивильском, где главой и управы, и собрания был один и тот же человек в лице А.М. Арцыбашева. Пребывание Горталова на руководящих постах в земстве свидетельствовало о доверии местного дворянства, избиравшего его в течение 20 лет, и когда в 1901 г. тот покидал пост по собственному желанию, сослуживцы высказались за необходимость повесить в здании собрания портрет в знак уважения и признания заслуг на земском поприще.

А начинал Горталов служебную карьеру непременным членом Казанского уездного по крестьянским делам присутствия. С 1877 г. Горталов неоднократно избирался Казанским и Лаишевским уездными земскими собраниями в почетные мировые судьи. 26 октября 1880 г. он был избран участковым мировым судьей. Возглавлял Лаишевскую землеустроительную комиссию, был присяжным заcедателем по Лаишевскому уезду, а также выборщиком от землевладельцев того же уезда (к созыву III Государственной думы). С 1893 г. участвовал в работе органов дворянского самоуправления.

Вспоминая Горталова как "почтеннейшего и бескорыстнейшего человека", его коллега по земству Н.А. Мельников в своих воспоминаниях приводит любопытный эпизод с одного из заседаний: "Однажды, подготовляясь к уездному земскому собранию, А[лександр] П[етрович] не удосужился написать одного довольно сложного и важного доклада. Подходит момент, когда надо его оглашать. А[лександр] П[етрович] встает, берет лежащий перед ним лист бумаги и, как всегда, спокойным, ровным и внятным тоном читает довольно длинный, с некоторыми цифровыми данными, доклад. Кончил, сел, началось "обсуждение". Председатель собрания берет лист, чтобы подготовить формулу для голосования, а на листе-то ничего не написано: чистая бумага. А[лександр] П[етрович] без запинки прочел свой доклад по чистому листу…". И хотя в данном сюжете мемуарист делает акцент на лени Горталова, не подготовившего отчет в письменной форме, обращает на себя внимание хорошая память и ориентированность докладчика в излагаемой теме.

Дворянин Владимир Николаевич не имел высшего образования, но окончив полный курс Казанского реального училища, стал активно заниматься развитием профессионального образования в сельской местности. Пропагандируя ремесла среди крестьян, он и сам был совладельцем фабрики гнутой и столярной мебели на железнодорожной станции Урмары. Владимир Белькович придерживался простого образа жизни, жил с крестьянкой, но его коллега по земству Н.А. Мельников отмечал, что тот предпочитал "иногда больше на словах, чем на деле, деревенскую обстановку". Возможно, благодаря близости к крестьянскому миру, он смог избежать репрессий в советское время и дожил до 1942 г.

Совместно со своим братом Николаем Владимир представлял партию левых земцев и оба пользовались авторитетом у крестьян. Так, например, в 1907 г. Владимир Белькович был забаллотирован партией правых гласных и не избран в председатели уездной управы на новый срок. Следующие выборы, назначенные на 10 марта 1908 г., проходили в напряженной обстановке, так как на должность председателя претендовал Николай Белькович, и циркулировал слух о том, что в случае неизбрания его "мужики будут бить бар".

Несмотря на то, что в сельской местности проживало довольно много татар — по переписи 1897 г. на их долю приходилось свыше 40% уездного населения, — своего представительства в земстве они практически не имели. В 1898 г. татар в собрании не было и только двое прошли в кандидаты к гласным. Это объяснялось не только довольно индифферентным отношением к земским делам со стороны мусульманского общества, но и отсутствием в их среде купцов или состоятельных крестьян, соответствовавших цензу. И лишь в начале ХХ в. в списке гласных встречается одна нерусская фамилия.

Единственный несменный гласный от татар Абдрахман Вафич Сайдашев происходил из богатого рода. Сам он был муллой, а в 1909 г. становится совладельцем мукомольной мельницы с нефтяным двигателем возле его родной деревни Татарский Кабан. По некоторым сведениям, ему принадлежал в Казани кондитерский магазин, также он занимался сапожным производством.

Финансирование земства происходило за счет налогообложения населения. Однако поступление земских сборов шло безуспешно. Неисправность плательщиков, как отмечалось в ежегодных земских отчетах Лаишевской уездной управы, зависела от неудовлетворительности урожаев хлебов в предшествовавшие годы. Причем ввиду незначительности размера пени — только 1% с каждого рубля, — лидерами среди должников оказывались крупные земельные собственники. Так, в 1885 г. с землевладельцев вместо 59 969 рублей 59 копеек губернского и уездного земских сборов поступило 21 039 рублей 49 копеек, а с сельских обществ — 56 277 рублей 56 копеек вместо 68 292 рублей 15 копеек. В связи с нехваткой средств в земской казне управа отказывала служащим в выдаче прогонных, а жалованье служащим выплачивала только по мере возможности и даже была вынуждена обращаться к займам в банках Казани и Санкт-Петербурга. По этой причине земство шло по пути увеличения налоговых сборов (с 7,7% в 1883 г. до 9,16% в 1885 г.).

Согласно действовавшему законодательству, расходы земства делились на обязательные и необязательные. К первым относились затраты на содержание почтовых лошадей, выдачу прогонных полицейским чинам, устройство важнейших путей сообщения и пр. Они являлись обязательными, потому что правительство переложило их выполнение с государственных органов управления на земство, и они непременно включались в годовую смету. К необязательным были отнесены траты на непосредственные земские потребности: медицину, ветеринарию, страхование и т. д.