"Арктика — параллельная реальность, снимающая маски". Путевые заметки корреспондента ТАСС

Особый народ

Полярники — очень простые в общении люди. У них почти не встречается обращения на "вы", и это не от недостатка взаимоуважения. Понимаешь это не сразу. Но когда понимаешь, поражаешься простоте вывода: ледостойкая самодвижущаяся платформа (ЛСП) "Северный полюс" должна автономно просуществовать вмороженной в льдину 6 на 6 км год, чтобы собрать научные данные с почти не изученных территорий. В этих условиях отношения между людьми просто не могут оставаться формальными. Это определенная проверка, и проходят ее, как выяснилось в беседах с опытными полярниками, не все.

"Весь шум исчезает, и ты как будто сам становишься немножко другим, настоящим, что ли. Социальные игры здесь невозможны, тут люди открывают свое истинное лицо, и это очень хорошо заметно. Если бы вы остались здесь подольше, хотя бы на пару месяцев, вы бы тоже это заметили. Арктика — это параллельная реальность, которая снимает маски", — рассказала мне руководитель группы биологических исследований экспедиции СП-41 Ольга Зимина.

По ее словам, случайные люди попадаются редко и долго не задерживаются. Те, кого, наоборот, затягивает, остаются жить где-нибудь на Шпицбергене и бесконечно выходят в арктические рейсы. Ольга и сама занимается этим уже 15 лет. По ее признанию, ее все еще тянет сюда как в первый раз. Для нее это шанс жить настоящей жизнью и сильнее ценить ее маленькие подарки.

"Когда мы проходили Новую землю, для всего экипажа это было целым развлечением. Казалось бы, чего там? Бережок в тумане… А нет — все стоят и смотрят. Или когда летом попадаешь в экспедицию и видишь цветочек на горе — сфотографируешь со всех сторон, не дай бог наступить. Буйство природы у нас на юге — это какие-то тропики по сравнению с тем же Шпицбергеном. Но мне нравится атмосфера этого минимализма", — говорит она.

Арктика в крови

Для начальника экспедиции СП-41 Кирилла Фильчука нахождение в арктических широтах не просто привычно, но и естественно: он родился и вырос в маленьком заполярном городке. Очень многое из того, что непривычно новичку (вроде полярной ночи), для Кирилла — неотъемлемая часть жизни.

"У нас можно было из подъезда выйти, надеть лыжи и через полчаса быть в центре тундры или через час на берегу Баренцева моря. По мере взросления я ощутил, что хотел бы, чтобы так оставалось и дальше, поэтому это трансформировалось в профессию", — объясняет он.

У Кирилла на Большой земле остались жена и двое сыновей-близнецов. Длительный отрыв от семьи для него проблема, но за долгое расставание, уверен он, судьба вознаграждает сильной радостью встречи. Под стать своему родному краю Кирилл всегда спокоен, несгибаем и решителен.

"Это люди с железными нервами. Они пропустили через себя множество испытаний. Для нас, молодых, это хороший пример — спокойствие в любой ситуации. Я не знаю, что нужно сделать, чтобы Кирилл как-то вышел из себя. Я думаю, что даже если все будет очень плохо, он останется спокойным", — говорит руководитель группы ледовых качеств судов СП-41 Иван Свистунов.

Сам Кирилл себя человеком с железными нервами совсем не считает. Да и вообще, каждый полярник унаследовал от своих предшественников неподдельную скромность советского рабочего. Ни один из них никогда не скажет вам, что у него тяжелая или опасная работа. Они считают ее обычной, даже если побывали на краю гибели.

Два дежурства до шоколадки

"А мне еще два дежурства до шоколадки" — фраза, которую я услышал за обедом. На ЛСП "Северный полюс" запасы продовольствия измеряются тоннами. Они тщательно подобраны, чтобы сохранить баланс витаминов и микроэлементов в организме каждого участника экспедиции. Шоколад выдается раз или два в неделю, на полдник, и через какое-то время становится особенно ценным для сладкоежек.

Но на ЛСП ты всегда можешь быть уверен: если тебе чего-то не хватает, с тобой обязательно поделятся другие. Философия там простая: нужна помощь — помогут, чего-то не хватает — дадут.

"Плохих людей Арктика не любит. Если ты плохой человек, Арктика тебя выплюнет, и больше ты сюда никогда не приедешь", — объясняет ледоисследователь, младший научный сотрудник Арктического и антарктического научно-исследовательского института (ААНИИ) Евгений Гришин.

Линия жизни

В Арктике очень ценится любая жизнь. На лед выходим в сопровождении специалиста по безопасности, или, проще говоря, егеря. Его задача — уберечь людей от белых медведей, а медведей — от людей. У егеря три вида боеприпасов: сигнальный, дробь и боевые патроны с пулей 12-го калибра. Однако его тактика соответствует завету Сунь-цзы: "Лучшая битва та, которой не было", а для этого нужно обнаружить медведя как можно раньше. Пока стоим на льду, я слышу летящий вертолет, но не сразу нахожу его — он оказывается крохотной точкой на белоснежном фоне. Как тут разглядеть медведя?

"Когда человек смотрит вдаль, он видит линию горизонта. То есть поверхность земли, в нашем случае это лед, и небо. На этой линии предметы, которые шевелятся: корабли, самолеты, медведи, они все равно незначительно выделяются. И вот если ты это увидел, ты победил", — объясняет специалист по безопасности СП-41 Андрей Чугунов.

Вертолет с сопровождавшего нас научно-экспедиционного судна "Академик Трешников", выполнив очередную техническую задачу, улетает, и самым "шевелящимся" объектом на льду остается главный помощник егерей — пес Буран.

Не поедет кошка в Арктику

У полярников особые отношения с собаками, и как только сам оказываешься на льдине, понимаешь почему. Кошку или любую другую живность представить в Арктике сложно, а вот собака — надежный друг и преданный помощник, всегда готовый покинуть теплый дом и отправиться вместе с человеком.

В разговоре с ведущим специалистом-ледоисследователем СП-41 Леонидом Пановым я узнаю чуть ли не всю родословную Бурана, а следом — Дика и Дины, родоначальников своры на Барановке (научная станция на мысе Баранова — прим. ТАСС), и судьбу их щенков тоже. Леонид говорит о них с таким уважением, точно о людях.

"На СП-37 мы только одного медведя видели, и Динка, поскольку у нее были щенки, стойку-то боевую сделала. А Дик забился куда-то — и не видно, не слышно было. Ему тогда был год или полтора — подросток", — вспоминает Леонид. Буран для него — нечто вроде двоюродного внука.

"Собака — это друг человека, отдушина, член семьи и член команды. У меня у самого две собаки", — улыбается Леонид.

Видишь, палка? Там юг

Время в Арктике существует в целом только в сознании людей, и только по стрелкам в каютах понятно, что сейчас утро и до официального открытия ледового лагеря экспедиции СП-41 остается полтора часа.

По традиции его открывают первой метеосводкой, полярники как раз закончили устанавливать метеовышку. Утро, но солнце уже заходит и буквально лежит в снегу. По меркам Арктики — потрясающая погода. Я смотрю, как мне кажется, на север, определив направление по солнцу, но что-то явно не так. С помощью начальника отряда атмосферных исследований СП-41 Дениса Ризе узнаю, что солнце здесь заходит на юге. В подтверждение своих слов он указывает мне на лопату и железный прут за ней.

"Видишь, палка? Там юг", — говорит мне Денис.

Он — представитель молодого поколения полярников. В выпускных классах попал на день открытых дверей РГМУ и загорелся мечтой стать метеорологом — специальность показалась ему редкой и романтичной. Изначально Денис мечтал попасть в Антарктиду и даже писал на эту тему диплом.

"Получив диплом, я побежал в ААНИИ. Говорю: я бакалавр — берите меня в Антарктиду! Мне сказали, что судно только что ушло — приходи через год. Выхожу из кабинета и тут меня ловят в коридоре, говорят: "Зайдите в отдел ВАЭ (Высокоширотная арктическая экспедиция — прим. ТАСС) — они не в Антарктиду ходят, а в Арктику". Там мне говорят — на мыс Баранова на зимовку метеорологом через полгода едешь? Конечно, еду! Первый раз это романтика — неинтересного не было, главное, что меня берут! Я до последнего не верил — думал, пошутили", — рассказывает Денис.

Признается, что сначала было тяжело, особенно когда в первый раз приехал на мыс Баранова в полярную ночь. Холодно, ничего не видно, кругом медведи и какие-то чужие люди. Но спустя время люди становятся родными, а к холоду и медведям привыкаешь. "Теперь это твой стиль жизни — полярник", — шутит Денис.

Назад в подвалы

Ни одна экспедиция никогда не бывает похожа на другую, считает научный сотрудник отдела океанологии ААНИИ Никита Куссе-Тюз. Все может быть по-разному: другое судно или земля, другая продолжительность, масштабы экспедиции, задачи, состав участников. Для него в этом и заключается романтика арктической жизни.

"Я для себя это не пытался объяснить. Хотя пытался, но в силу тщетности попыток перестал этим заниматься. В разные моменты это разные могут быть вещи. Вначале мне было интересно побывать в новых местах, позаниматься такими делами, которыми вряд ли еще где-то займешься. Это что-то такое необычное, это было привлекательно", — говорит Никита.

Многое про Арктику понимаешь только по возвращении. Например, понимаешь, что привык видеть линию, о которой говорил егерь, а в городе ее просто нет. Это первое время сбивает с толку даже бывалых, приходится привыкать заново. У тех, кто уезжал надолго, еще одна проблема — "цветовое голодание". После него глаза долго привыкают к разнообразию цветов. Какое-то время уходит и на социальную акклиматизацию.

"Образ жизни сразу меняется. Здесь ты живешь по расписанию — проснуться, поесть, поспать. Даже вахты, все упорядочено и понятно. А дома все совершенно свободно, иногда бывает сложно переключаться, уходит какое-то время на моральную акклиматизацию — это надо пережить. Но когда сидишь в городе, тебя все равно жутко тянет обратно. Ничего плохого у тебя не случилось в жизни, но очень хочется вернуться, быть здесь, в Арктике, с друзьями, все это еще раз пережить. Наверное, это и есть быть полярником", — размышляет Евгений Гришин.

Еще один раз

И действительно, тянет даже меня. И дело не в природной красоте Арктики.

"Это именно какое-то духовное восприятие мира. Вот эта снежная чистота — ты ее впитываешь в себя, и, когда возвращаешься, еще очень долго держишь", — считает Иван Свистунов.

По своей профессии он решает инженерные задачи и к мистицизму не склонен, оттого его слова звучат убедительнее. Да и как тут не поверить — все полярники заряжены этой энергетикой до краев — каждый из них горит своим делом и возвращается сюда снова.

"Любую экспедицию вспоминаешь как что-то необычное, иной опыт. Потому что когда-нибудь все это закончится, и у меня уже не будет экспедиций. Если доживу до верхов возраста, у меня останутся только воспоминания", — поделился с корреспондентом ТАСС ведущий специалист-гидрохимик экспедиции СП-41 Иван Гангнус.

Сергей Рыбаков