о двойных стандартах постсоветской либеральной интеллигенции в отношении ополченцев Донбасса
«Экскурсия завершается затемно, и тут у экскурсовода кто-то спрашивает: «А что за обелиск вон там?» На что экскурсовод брезгливо отмахивается: «Памятник донбасским ополченцам, пропади они пропадом…» В этой истории удивительно точно и столь же болезненно отразился моральный слом, постигший постсоветскую либеральную интеллигенцию».
Услышал тут одну вроде бы простую, но поразившую и не отпускающую меня историю.
Юг России, небольшой городок, наши дни, идёт литературно-историческая экскурсия по местам Гражданской войны.
Экскурсовод взволнованно рассказывает о той братской войне, о забытых именах, о трагедиях. Призывает помнить каждого павшего. Выказывает недюжинные знания о кровавых перипетиях давних лет.
Экскурсия завершается затемно, и тут у экскурсовода кто-то спрашивает: «А что за обелиск вон там?»
На что экскурсовод брезгливо отмахивается: «Памятник донбасским ополченцам, пропади они пропадом…»
В этой истории удивительно точно и столь же болезненно отразился моральный слом, постигший постсоветскую либеральную интеллигенцию.
О, как они страдали — верю, вполне искренне — по всем героям и жертвам Гражданской. Особенно, конечно, если это не большевики.
По белогвардейцам страдали, по махновцам тоже страдали, по анархистам страдали, и по Савинкову страдали, и по Донскому казачьему войску плакали, и по Терскому, и по какому угодно. Но ведь, на минутку, за очередное воссоединение Украины с Россией сто лет назад не только Щорс и прочие красные командиры воевали, но и белые генералы, и порой казачьи атаманы, и странным образом даже Махно.
Донбасские ополченцы тем и удивительны, что могут наследовать сразу и красным, и белым, и казакам, и махновцам.
Но, пролив горючие слёзы о последствиях той Гражданской, сняв об этом десятки фильмов, написав тонну статей и книг о том, что «…нельзя те уроки забыть», столкнувшись с продолжением истории на новом витке, наши литераторы и журналисты, наши артисты, наши режиссёры разом заткнули глаза и уши и брезгливо процедили: «Ополченцы эти, пропади они пропадом…»
«Да как же так? — хотелось воскликнуть все эти годы, все эти скоро уже девять лет, — вы же так страстно играли белых офицеров, так горько рассуждали о трагедии Махно, так любили ставить в театре Михаила Булгакова, такими крестами себя осеняли в память о сражавшихся и погибших, — что с вами разом стало? Это ж такие же люди, но только не сто лет назад, а сейчас, чего вы лицо воротите от их имён, от их трагедий?»
Показательна в этом смысле одна литературная семья. Есть в России замечательный автор, написавший небывалую книгу об одном из эпизодов Гражданской войны под названием «Зимняя дорога». Удивительно зримо была там дана прошлая братоубийственная война.
И у этого писателя есть дочь, тоже известный литератор, подвизавшаяся на ниве критики, которая готова отстаивать право на существование любого вида литературы — о пионерах-педерастах, о комсомолках-лесбиянках, лишь бы не про ополченцев и ополченок.
Потому что про ополченцев и ополченок, при каждом удобном случае так или иначе повторяет она, — это всё скучно, это всё не нужно, это никто не будет читать, это совершенно лишнее, да и кто эти люди, что это за люди, да и люди ли они.
«Но о чём же писал твой отец? — всё время хотелось мне её спросить. — И почему то, о чём он писал, это было и нужно, и страшно, и актуально, а вот это, происходящее сейчас, разом стало лишним, скучным и навязанным?»
Но дело, конечно, не в том экскурсоводе и не в этой семье. Перед нами всего лишь единичные примеры из бесчисленной череды подобных.
Прогрессивные исследователи Михаила Булгакова презирают всех этих «ополченцев и ополченок».
Прогрессивные исследователи Николая Гумилёва тоже презирают всех этих «ополченцев и ополченок».
Прогрессивные исследователи Владимира Луговского — страсть как презирают. И автор книг о Пушкине и Блоке — и он!
…Их целая рать, я даже не смогу их всех называть.
И лишь звучит в ушах, бесконечно воспроизводясь, этот ночной диалог: «А что это там за обелиск в ночи?» — «Да ополченцам, пропади они пропадом, не пойдём туда, темно уже… Давайте лучше молча помянем всех тех, кто пал в годы кровавой розни столетней давности…»
Да-да. Давайте.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.