Сто лет без Николая Гумилева

"Ревизор.ru" посвятил Николаю Гумилеву большую статью , в которой перечислены четыре наиболее вероятные точки, где могли привести в исполнение смертный приговор поэту (вынесенный не за то, что он был поэт, но за что – тоже до сих пор неясно). Сегодня, в день столетия казни Николая Степановича, Гумилевское общество "суммировало" в соцсетях несколько постов на эту скорбную тему. В одном из них упоминается еще одно предполагаемое место казни: одна из станций Ириновской железной дороги. Свидетельство это проистекло из эсеровской газеты "Революционное дело", автор заметки не подписался. Большинство описаний последних минут Гумилева исходило от лиц, так или иначе близких к ЧК. Все они сходятся на том, что Николай Степанович сохранял хладнокровие до самого конца, в то время, как другие приговоренные рыдали и молили о пощаде. Согласно одному рассказу, он перед смертью улыбался и докуривал папироску. Должно быть, присутствие духа дорого далось поэту. Сегодня в литературный оборот введено воспоминание филолога, специалиста по античной литературе, переводчика Георгия Андреевича Стратановского (1901-1986). Совсем молодым человеком, в 1921 году, он тоже был арестован по каким-то туманным обвинениям, но ему посчастливилось уцелеть и прожить долгую жизнь. Стратановский сидел в камере на Шпалерной после расстрела обвиняемых по "делу Таганцева". Считается, что именно он прочитал последнюю запись Гумилева на тюремной стене, запомнил эти слова и открыл их только членам своей семьи. Уже после смерти филолога его сын открыл миру этот рассказ. Бытовала версия, что Гумилев успел нацарапать на камнях целое стихотворение: "В час вечерний, в час заката, каравеллою крылатой проплывает Петроград…". То, что увидел Георгий Стратановский, звучит куда проще и страшнее. "ГОСПОДИ, ПРОСТИ МОИ ПРЕГРЕШЕНИЯ, ИДУ В ПОСЛЕДНИЙ ПУТЬ. Н. ГУМИЛЁВ". В день расстрела Гумилева многие публикуют в память о нем его стихи. Как правило, это "Рабочий", понимаемое как предвидение расстрела. Но у нас другой взгляд на смысл этих строк (см. статью "Николай Гумилев, заблудившийся конквистадор"). И мы почтим память Николая Степановича иным стихотворением. Еще не раз вы вспомните меня И весь мой мир волнующий и странный, Нелепый мир из песен и огня, Но меж других единый необманный. Он мог стать вашим тоже и не стал, Его вам было мало или много, Должно быть, плохо я стихи писал И вас неправедно просил у Бога. Но каждый раз вы склонитесь без сил И скажете: "Я вспоминать не смею. Ведь мир иной меня обворожил Простой и грубой прелестью своею". Вот уж предвидение так предвидение!.. Оно абсолютно соответствует действительности: мы постоянно вспоминаем Николая Гумилева. Вернувшись в русскую литературу в конце 1980-х, он подлинно обворожил читателей.