Афганистан и постсоветская Средняя Азия

Владимир Пряхин - Член Совета Ассоциации российских дипломатов, доктор политических наук, профессор РГГУ, профессор кафедры дипломатии МГИМО. Военные и политические успехи талибов, перспектива образования в Центральной Азии нового теократического государства обеспокоили весь Центрально-Азиатский регион. Здесь памятны вторжения религиозных, точнее псевдорелигиозных, экстремистов в пределы постсоветской Средней Азии, рейды вооруженных отрядов Джумы Намангони в Баткенский район Киргизии через таджикские перевалы на Памире, взрывы бомб в Ташкенте в феврале 1999 г. с целью убийства президента республики. Да и трагическим опытом гражданской войны в Таджикистане в 1992–1997 гг. тоже не следует пренебрегать. Потому и активизировались сразу контакты среднеазиатских столиц с Москвой, залязгали гусеницы танков на многотысячекилометровой афганской границе, начались развертывания боевых частей, мобилизации резервистов и военные учения. Вот только может ли это стабилизировать обстановку в регионе? Лично у меня это вызывает сомнения. Помню свою беседу в бытность главой миссии ОБСЕ в Таджикистане с лидерами северной афганской провинции Бадахшан. Седобородые аксакалы высказали тогда одну простую истину, достоверность которой трудно опровергнуть и сейчас: война никогда не исходила из Афганистана, она всегда приходила в Афганистан извне. Уверен, примерно то же самое сказали представители талибов российским дипломатам на недавней встрече в Москве. И это соответствует афганскому национальному менталитету, ориентированному на защиту своей семьи, своего кишлака, своей страны. Знают это и наши среднеазиатские коллеги. В чём же тогда причина лихорадочного мандража союзников Москвы в регионе? Неужели они думают, что не сегодня-завтра талибы въедут на своих стилизованных тачанках, то бишь гантраках, в Душанбе, Ташкент и Бишкек? Нет, конечно. Вооруженных сил среднеазиатских государств и Коллективных сил оперативного реагирования (КСОР) ОДКБ вполне достаточно, чтобы отразить любое вторжение в регион. Дело не в этом. Опасность дестабилизации исходит не от гантраков талибов, а от их псевдорелигиозной идеологии. И идеология эта оказалась весьма востребованной в регионе после развала СССР и КПСС. Подобно энергии, идеология не исчезает и не возникает вновь; видоизменяясь, она присутствует в обществе всегда. Поэтому так называемая деидеологизация, вменявшаяся в обязанность органам нашей внешней политики в начале 90‑х годов прошлого века, была ни чем иным как идеологическим разоружением нашей страны перед лицом опытного и коварного противника. Последствия идеологического разоружения не замедлили сказаться. В образовавшийся вакуум устремились всякого рода экстремисты и авантюристы. В Средней Азии это привело к гражданской войне в Таджикистане. Да и в других среднеазиатских республиках произошла удивительная трансформация некоторых бывших секретарей райкомов КПСС в мулл и адептов ислама. В тех условия наиболее мудро поступили те лидеры бывших среднеазиатских союзных республик и Казахстана, которые просто-напросто преобразовали прежние партийные структуры в новые светские гражданские политические организации при сохранении строгой дисциплины и верности светской государственной идеологии, основанной на фетише национальной независимости. Спустя тридцать лет этот фетиш потускнел и уже не очень работает, так как жизненный уровень и качество жизни населения среднеазиатских государств невысок. По индексу человеческого развития (ИЧР) эти государства, кроме Казахстана, опустились на уровень Габона и Кабо-Верде. Поэтому талибские лозунги демократического ислама могут быть весьма и весьма притягательны для населения, в частности Ферганской долины, которую уже сейчас называют этнополитической атомной бомбой региона. Локальные по масштабам Андижанские беспорядки в мае 2005 года можно было легко подавить пулеметными очередями. Но если под зелеными знаменами и талибскими лозунгами поднимутся десятки тысяч человек, предотвратить геополитические катаклизмы будет весьма непросто. Поэтому самое главное — урок, который необходимо извлечь из происходящего в Афганистане, — заключается в том, что странам региона нужна конструктивная светская идеология, которая могла бы противостоять псевдорелигиозному экстремизму. Это относится не только к Центральной Азии, но и к России. Насаждаемая агентами «цветных» революций идеология потребительства отнюдь не заполнит идеологический вакуум, который образовался на постсоветском пространстве после развала СССР. Духовность остается самым большим дефицитом для нашей молодёжи, и этот дефицит не восполнят модные джинсы и поп-музыка. Разумеется, огромное значение имеют патриотическое воспитание, пропаганда нашей героической истории, воспитание уважение к памяти героев Великой Отечественной войны. Но этого недостаточно. Нужно смотреть в будущее, определяемое шестым технологическим укладом. Сила исламистов, в особенности среди дехкан Средней Азии, — в том, что их пропаганда спекулирует на классических религиозных канонах и сакральных идеалах: бессмертия и воскрешения. Коммунистическая идеология в свое время успешно противостояла псевдорелигиозному мракобесию: большое значение имели лозунги социальной справедливости, межнационального равенства, равноправия женщин. Но по мере перерождения сути социалистического строя в СССР эти лозунги поблекли и уступили место шариатским ценностям. В то же время исламисты успешно переняли многие положения из морального кодекса строителя коммунизма. В поисках идеологического противовеса талибам гражданские активисты вновь обращаются в советское прошлое. Тем более что к региону непосредственно примыкает социалистическое государство — Китайская Народная Республика. Однако социализм с китайской спецификой может быть хорош для китайцев, но мало приемлем в Средней Азии. Опять же, в силу того что эта идеология лишена духовности — веры в бессмертие и воскрешение. На наш взгляд, настоящим противовесом демисламу и теократизму талибов мог бы быть обновленный коммунизм. Для такого обновления вполне подходит умонастроение русского космизма К. Э. Циолковского, В. И. Вернадского, А. Л. Чижевского, Н. Ф. Федорова. Эти выдающиеся мыслители толковали религию как эмоциональную концепцию научно-технического прогресса, а сакральные понятия бессмертия и воскрешения — как задачи прикладной науки. Провозглашенная ими идея «внехрамовой литургии» — не иное что как материальная одухотворенность движения «Бессмертный полк», объединяющего людей всех религий и национальностей. Еще одним — возможно, самым главным — уроком, который следует извлечь из афганской трагедии, является необходимость возрождения понятия исторической общности народов постсоветского пространства. За годы совместной истории мы стали ближе друг к другу, чем даже единокровные братья за пределами этого пространства. Тюрки и мусульмане-киргизы ближе, например, нам, чем единокровные польские братья-славяне, а арийцам-таджикам славяне-белорусы роднее, чем одноязычные персы. Когда летишь на вертолете вдоль рубежа постсоветского пространства на таджикско-афганской границе, общность наших народов воспринимаешь особенно остро. Потому что с одной стороны видишь окаменевшее средневековье, а с другой — вполне цивилизованный Хорог с университетом и мирового значения научным ботаническим садом. Сказанное не значит, что нам следует стремиться к восстановлению СССР. Это было бы и антиисторично, и контрпродуктивно. Но тесное сотрудничество, взаимопонимание и взаимопомощь должны быть стержнем новых отношений, которые предстоит сформировать между всеми без исключения независимыми суверенными постсоветскими государствами — ибо старая дружба лучше новой. Подписывайтесь на канал «Инвест-Форсайта» в «Яндекс.Дзене»