День в истории. 17 февраля: в Одессе родился ученый, имя которого носит разработчик вакцины Спутник V

В отличие от других «очкариков», он не воевал и сумел избежать участи многих своих современников, пострадавших и сгинувших за эти отпущенные ему девяносто лет. Казалось бы, родился в благополучной семье, учился, работал и делал научные открытия, прожил с одной женой почти шестьдесят лет, воспитал успешное потомство — вот и вся биография. Живи он в Швейцарии или Канаде — его жизнеописание было бы прекрасным заменителем снотворного, но в России и потом в СССР никто ему не дал бы шанса просто побыть «книжным червём», «университетским придурком» и «ботаном».

Слава тобі, Гамаліє, На весь світ великий…

Родился Николай Гамалея в Одессе в уважаемой семье, которая могла гордиться своей родословной. Предки его известны со времён Богдана Хмельницкого. В 1649 году в документах фигурирует некий реестровый казак Черкасского полка Михаил Высоцкий, которого ряд исследователей записывают в польские шляхтичи.

На должность полномочного посла гетмана при османском дворе был назначен молодой казак Григорий Михайлович Высоцкий. Окружение юного султана Мехмеда IV назвало его «Гамалекк», что по-турецки означает «носитель тяжестей». Затем он более трёх десятилетий был лубенским полковником и получил от Мазепы громкий титул «славетный и с породи честное урожоный и державный его милость пан».

И это вполне реальная историческая личность в отличие от придуманного Тарасом Шевченко атамана из одноимённой поэмы. «Мне и самому интересно, кто этот казацкий атаман Гамалея. Может, с помощью специалистов по родословным удастся установить то, что не смогли до сих пор шевченковеды», — заметил внук академика и его полный тёзка, недавно скончавшийся киевский профессор-онколог.

Турецкое прозвище стало старшинской фамилией. Брат гетманского посла, Андрей Михайлович Высоцкий-Гамалея был генеральным малороссийским есаулом. Его потомство было плодовито, жило долго и разделилось на несколько ветвей, внесенных в VI часть родословной книги Черниговской и в I, II и III части родословной книги Полтавской и Екатеринославской губерний.

Дед учёного, статский советник Михаил Леонтьевич Гамалея стал первым эпидемиологом в этом роду, издав в 1792 году монографию «О сибирской язве и ея народном лечении, с прибавлением о скотском падеже и о осторожностях, бываемых во время падежа».

Гамалея-дед одним из первых лекарей прививал детей от оспы.

Старшие сыновья Михаила Леонтьевича дослужились до очень высоких гражданских чинов: Николай Михайлович — действительный тайный советник и товарищ министра государственных имуществ, а Михаил Михайлович — сенатор, тайный советник.

Их брат Фёдор таких высот не достиг, участвовал в наполеоновских войнах и поселился в Одессе, где некоторое время возглавлял коммерческий суд и ушел в отставку в чине полковника.

Николай Фёдорович стал последним, двенадцатым ребёнком в семье.

Наука как прививка от радикализма

Как и положено мальчику из хорошей дворянской семьи, Коля получил гимназическое образование. Еще в младших классах он познакомился с книгой английского физика Майкла Фарадея «История свечи». Николай Федорович писал:

«Она произвела на меня глубочайшее впечатление и навсегда привила любовь к естествознанию. Становясь старше, я стал читать подробные сочинения по физике, химии, биологии. В последних классах я прочел книгу Грота «О соотношении физических сил» и, будучи хорошо знаком с физикой, проникся значением закона сохранения и превращения энергии. Я ознакомился с дарвинизмом по популярной книге Ралле, а затем стал увлекаться сочинениями Спенсера, открывшего передо мною мир эволюции».

По окончании частной гимназии Гамалея успешно сдал выпускные экзамены и поступил в Новороссийский университет на естественное отделение физико-математического факультета. Там зоологию преподавал Илья Мечников.

Идея эволюционного развития, заброшенная в массы Чарльзом Дарвином, захватила Николая. Он организовал студенческий кружок для более глубокого изучения литературы, посвященной эволюции. Рассматривая изменение форм организмов как частный случай эволюционной теории, Гамалея предположил, что обязательно должен меняться и состав организма. Учась в университете, три летних каникулярных месяца Гамалея ежегодно проводил в Страсбургском университете в лаборатории профессора Ф. Гоппе-Зейлера, изучая биохимию.

Получив степень магистра естествоведения, Николай Гамалея поехал поступать петербургскую военно-медицинскую академию, где его приняли сразу на третий курс. В 1883 году он блестяще закончил академию. Вот так страстное увлечение наукой создало у Гамалеи иммунитет к очень распространённой в то время, наряду с гонореей, в студенческой среде инфекции — народовольчеству.

Ему предлагали остаться в Петербурге, но судьба вновь свела его с профессором И.И. Мечниковым, который принял приглашение одесских властей помочь им в борьбе с инфекционными болезнями, «облюбовавшими» южные губернии России. Особенно остро это было в Одессе — порту, куда приходили корабли из южных стран, где свирепствовала разнообразная зараза.

От лаборатории на дому до пастеровской станции

По окончании академии в 1883 г. Гамалея вернулся домой, в Одессу, где устроился ординатором в клинике нервных болезней Мочутковского.

Изучая действие слабых раздражений на восстановление чувствительности в парализованных конечностях, он конструирует аппарат, способный производить продолжительные минимальные раздражения, и испытывает его на больной, получая ошеломляющий результат, — после двухлетнего пребывания в клинике с полным параличом нижних конечностей пациентка выздоравливает.

Но продолжить занятия невропатологией Гамалее не удалось — жизнь распорядилась иначе.

Тогда же, вдохновленный работами Пастера и открытием фагоцитоза Мечниковым, он устраивает дома микробиологическую лабораторию. Так как Илья Ильич не имел медицинского образования, руководителем лаборатории стал Гамалея. Работая с Мечниковым, Гамалея помогает ему в получении чистых культур для исследований по фагоцитозу и одновременно осваивает микробиологические методы.

В 1885 г. Пастером была сделана успешная прививка против бешенства, и общество врачей по рекомендации Мечникова командирует молодого врача в Париж для ознакомления с методом приготовления вакцины.

В Латинском квартале, находилась бактериологическая станция Луи Пастера, с которым вскоре у Гамалеи начались разногласия. По мнению Пастера, открывать пункты вакцинации против бешенства в других странах не было смысла, ведь в неопытных руках новый метод прививок может быть неправильно применен, следовательно, и дискредитирован. Но, с другой стороны, одесский медик прекрасно понимал, что не в состоянии Пастер и его сотрудники излечить всех больных, поступающих из разных стран.

А тут сама жизнь показала правоту Гамалеи.

Преодолев огромное по тем временам расстояние, из России в Париж прибыла большая группа крестьян, покусанных бешеным волком. Их привили. И вот здесь случилась неудача: из девятнадцати привитых крестьян трое умерли. Оказалось, что после укусов волка прошло слишком много времени, прививки были проведены с опозданием. Больные из России могли бы быть спасены, если бы не потеряли столько времени на поездку во Францию.

Пастер пришел к выводу: организация бактериологических станций, прививочных против бешенства в других странах целесообразна.

В течение пяти лет, время от времени наезжая в родную Одессу, Николай Гамалея приобретал неоценимый в теоретическом и практическом отношении опыт. В какой-то момент он искренне поблагодарил за доверие, перспективу блестящей научной карьеры, но сказал: «Дорогой учитель, у меня на родине ежегодно тысячи людей умирают от инфекционных болезней, меня там ждут, мое место там…».

В Одессе против чумы и холеры

В 1886 году при содействии Луи Пастера Гамалея учредил совместно с Ильёй Мечниковым и Яковом Бардахом первую в России (и вторую в мире) бактериологическую станцию и осуществил вакцинацию людей против бешенства. Знаменитый городской голова Одессы Григорий Маразли выделил собственные средства на строительство нового здания. Для станции выбрали участок возле старой городской больницы — в начале улицы Херсонской, которую потом переименуют в честь Луи Пастера.

За первые три года своей деятельности Одесская станция сделала прививки приблизительно 1500 человек. Смертность, составлявшая около 2,5 %, с усовершенствованием метода снизилась до 0,61 %.

Однако интерес Гамалеи не исчерпывался бешенством.

В 1888 году Николай Гамалея делает несколько глотков препарата из холерных вибрионов. Компанию ему на этот раз составила жена. Они не просто не умерли, но и произвели на свет пятерых детей. Тогда же выходит его доклад «Об истреблении сусликов бактериями куриной холеры». В 1892 году он защитил докторскую диссертацию «Этиология холеры с точки зрения экспериментальной патологии» (опубликована в 1893 году).

С 1899 по 1908 год он был директором основанного им Бактериологического института в Одессе. В рамках его деятельности изучал роль корабельных крыс в распространении болезни, а в 1901-1902 годах Николай Гамалея руководил противоэпидемическими мероприятиями во время вспышки чумы в Одессе, организовав сплошную дератизацию. По требованию Николая Федоровича от крыс очистили 42 судна. Одновременно с этим городская управа создала отряды по уничтожению городских особей.

Крысоистребление продолжалось без малого две недели. И зараза отступила.

В последующие годы Гамалея вёл борьбу с холерой на юге России. Вот, например, в 1910 году он побывал в Мариуполе. Там состоялось заседание мариупольской городской и уездной санитарно- исполнительских комиссий при участии Н. Ф. Гамалеи. На повестке дня стоял вопрос: «Пересмотр правил для судов, приходящих в Мариуполь». Вот отрывок из отчета о том заседании, который опубликовала «Мариупольская жизнь»:

«Профессор Гамалея, подробно ознакомив собрание с историей эпидемий чумы в более отдаленное время, указал, что с 1894 года появилась всемирная болезнь чумы пароходных крыс, с которыми чума передается человеку, как это было в Опорто, Неаполе, Сан-Франциско, Одессе».

Николай Федорович лично следил за тем, чтобы окуривание проводилось по всем правилам. Более того: он съездил в близлежащие приморские села Ялту и Урзуф и там также установил на пристанях противоэпидемическую службу.

В 1908 году Гамалея впервые доказал, что сыпной тиф передается через вшей. Профессор также много работал над профилактикой тифов, холеры, оспы и других инфекционных заболеваний. В 1910 году он впервые обосновал значение дезинсекции (кстати, именно Гамалея изобрёл это слово) в целях ликвидации тифа.

В течение всех этих лет Гамалея не получал жалования.

Он сам и его растущая семья существовали за счёт доходов от наследства. Из тех же средств оплачивалась и значительная часть его исследований. Но к 1909 г. наследство иссякло, и Гамалея был вынужден поступить на службу.

Его репутация крупного бактериолога привлекла внимание Георгия Николаевича Рейна, недавно назначенного главы Медицинского совета Министерства внутренних дел (высший медицинский консультативный орган при МВД, в сферу которого входило и здравоохранение), который предложил Гамалее только что созданную должность бактериолога при Медицинском совете.

Одновременно городская санитарная комиссия Санкт-Петербурга предложила ему пост главного инспектора, ответственного за проверки многочисленных ночлежек и трущоб столицы.

В 1909 г. в возрасте пятидесяти лет Гамалея оставил Одессу и перебрался в Санкт-Петербург.

То, что не вошло в официальные биографии

В 1910-1913 годах профессор Гамалея издавал и редактировал журнал «Гигиена и санитария». Началось издание со скандала.

Открывался первый номер редакционной статьёй «Вырождение России»: «Нет никакого сомнения, что печальное санитарное состояние России тесно связанно с ее слабым экономическим, политическим и культурным развитием. Для России ведь типичны не только высокая смертность и распространение заразных болезней, но и громадный % безграмотных, и постоянные голодовки, и господство трехполья, и ничтожная промышленность, отсутствие путей сообщения и т. д. Россия является отсталой, невежественной и бедной, сравнительно со своими соседями, и санитарное состояние ее вполне соответствует этому общему фону картины».

Тем не менее, oн не прописывал тех обычных лекарств — политических и экономических реформ, — которые яростно защищали большинство его коллег, а утверждал, что «санитарный прогресс зависит, прежде всего, от санитарных же мероприятий». То есть развитие водопровода и канализации, по его мнению, улучшают жизнь людей куда больше, чем любые законы.

В 1912 г. Гамалея выступил с серией публичных лекций о евгенике в Юрьеве (ныне — Тарту), где он в это время читал курс бактериологии и гигиены. А обстоятельный обзор этих лекций появился на страницах главной городской газеты, выходившей на эстонском языке.

Гамалея рассуждал об упадке человеческого рода. По его словам, на рост числа слабых, немощных и болезненных влияет здравоохранение, которое защищает наихудший элемент от уничтожения и, напротив, позволяет ему размножаться:

«Если данный процесс разложения человеческого рода продолжится и впредь, то может наступить время, когда" жемчуг будет брошен перед свиньями" и когда следующее поколение, склонное к болезненности и немощности, уже не сможет понимать и воспринимать культурное наследие предков, а примется осквернять его, разрушать и втаптывать ногами в землю».

Профессор настаивал: «Сделать невозможным дальнейшее размножение антисоциальных, антиобщественных элементов, потому что только так общество может избавиться от нежелательных и вредоносных элементов, стоящих на пути прогресса».

Приводя в пример разведение чистокровных животных, Гамалея утверждал, что и людям следует признать в корне неверным расовое смешение. В то же время, по его словам, у лучших членов общества была своя беда: они давали меньше всего потомства. С точки зрения оздоровления породы это была наибольшая потеря.

По мнению Гамалеи, человека нельзя сделать лучше, но можно исправить будущее рода с помощью правильного подбора партнера. Он полагал, что женщинам стоило дать больше экономической и социальной свободы, чтобы они «могли выбирать отцов для своего потомства, руководствуясь собственным голосом, а не просто быть выбираемыми в качестве матерей». Также Гамалея считал, что следует уделять больше внимания защите детей и матерей.

Он приветствовал и совсем уж радикальные методы по оздоровлению рода:

«Человечеству уже известны примеры того, как порой приходится расплачиваться за стремление к лучшему. К ним можно отнести убийство слабых детей, что практиковалось в Спарте в соответствии с законами Ликурга. А некоторые негритянские племена до сих пор придерживаются таких традиций. Даже такой мудрец и идеалист как Платон высказывался в поддержку уничтожения слабых детей и высылки социально вредных элементов».

Понятно, что такие идеи в столице особым спросом не пользовались, зато некоторые эстонские студенты оказались благодарными слушателями. В 30-е годы местный борец за расовую чистоту, доктор Ханс Мадиссон очень переживал, полагая, что качество эстонской породы ухудшается.

«Число неполноценных людей, особенно с психическими и нервными расстройствами, растет быстрее, чем число здоровых членов общества», — писал он в своей книге «Здоровье рода и будущее народа». Виновато в этом, по его мнению, было государство, которое, заботясь о слабых, способствовало их размножению: «Представители самой недостойной части общества — то есть преступники, алкоголики, психические и прочие — освобождены от военной службы, спокойно живут в тылу, размножаются и ослабляют биологическую силу наци».

Он разработал законопроект о защите расовой ценности последующих поколений. В нем, например, были прописаны запрет на бракосочетание и стерилизация для душевнобольных, рецидивистов, пьяниц и так далее.

1 апреля 1937 года в Эстонии вступил в силу Закон о стерилизации. Он делил страну на две части: таллиннский и тартуский регионы. В первом случае стерилизацию должна была проводить Таллиннская центральная больница, во втором — две хирургические клиники Тартуского университета и Тартуская женская клиника. Согласно имеющимся данным, всего стерилизации подвергся 41 человек.

Почётный академик

Сам же Гамалея продолжил заниматься вакцинами.

С 1912 по 1928 гг. он руководит Петербургским (Петроградским) оспопрививательным институтом имени Дженнера. По его инициативе с помощью разработанного им метода приготовления противооспенной вакцины, в 1918 г. в Петрограде была проведена всеобщая вакцинация от оспы, принятая затем по всей стране, согласно декрету от 10 апреля 1919 г., подписанного В.И. Лениным. В 1918-1919 гг. За это Николай Фёдорович обещал Владимиру Ильичу вступить в партию большевиков, что он и сделает почти тридцать лет спустя.

С 1930 по 1938 гг. Гамалея — научный руководитель Центрального института эпидемиологии и микробиологии в Москве (в настоящее институт время носит его имя и там разработана вакцина от коронавируса «Спутник V»).

С 1938 г. и до конца жизни он работал профессором кафедры микробиологии 2-го Московского медицинского института, с 1939 г. — заведующим лабораторией Института эпидемиологии и микробиологии АМН СССР; был председателем, а впоследствии почетным председателем Всесоюзного общества микробиологов, эпидемиологов и инфекционистов.

Казалось бы, профессор Гамалея не заметил революцию и прекрасно жил при большевиках, но советская карательная машина коснулась и его семьи.

Его сына, военврача Федора Гамалею в 1938 году обвинили в том, что он будто бы замышлял запустить в реку Амур смертоносные микробы, чтобы уничтожить население края. Судила военврача особая тройка НКВД, приговор — расстрел. Ибо военврач — особо опасный враг народа. Но его не расстреляли.

Вместо Ежова НКВД возглавил Берия. Фёдора Николаевича не только освободили, но и предложили восстановить в воинском звании и в должности. Вышедший на волю, но официально не реабилитированный, он начал преподавать, сначала в средних, а затем в высших медицинских учебных заведениях Киева, прерываясь на войну.

16 июля 1941 года почетный академик Гамалея Н.Ф. был эвакуирован из Москвы и 22 июля Николай Федорович в составе большой группы старейших ученых прибыл в Казахстан на курорт Боровое. По замечанию академика В.И. Вернадского, там собралась «очень хорошая и научно сильная академическая группа». В своих воспоминаниях Николай Федорович пишет:

«Мне во время Великой Отечественной войны удалось в эвакуации устроить лабораторию для продолжения своих исследований по туберкулезу, которые привели к некоторым положительным результатам».

Микол, который он начал изучать еще в 1891 году, способствовал рассасыванию язв у зараженных животных — морских свинок. Получив хороший эффект на экспериментальных животных, Николай Федорович, несмотря на возражение семьи, заразил себя туберкулезом, на себе испытал этот препарат. И когда убедился в его безвредности и эффективности, рекомендовал его для лечения больных. В это время ему было 85 лет.

Оставив в Боровом могилу жены Надежды Михайловны, Гамалея возвращается в Москву. И вскоре он видит новую, абсолютно рукотворную эпидемию. И о ней 90-летний почетный академик АН СССР и лауреат Сталинской премии Гамалея пишет лично Сталину:

«…для меня, как и для многих моих друзей и знакомых, является совершенно непонятным и удивительным факт возрождения такого позорного явления как антисемитизм, который вновь появился в нашей стране несколько лет тому назад и который, как это ни странно, начинает вновь распускаться пышным цветом, принимая многообразные виды и формы…

Я родом украинец, вырос среди евреев и хорошо знаю этот высокоодаренный народ, который такой же, как и другие народы нашей страны, [которые] любят Россию, считают ее своей Родиной и всегда, находясь даже в эмиграции, всегда мечтают о том, какую пользу они могли бы принести своей матери-Родине. Мой долг, моя совесть требуют от меня того, чтобы я во весь голос заявил Вам то, что наболело у меня на душе. Я считаю, что по отношению к евреям творится что-то неладное в данное время в нашей стране».

Ответа от вождя он не дождался.

Николай Фёдорович Гамалея скончался 29 марта 1949 года.