В свете нарастающих исламофобских настроений во французском обществе на фоне трагических событий последнего месяца и громких политических заявлений статья Колетт Дэвидсон, написанная для издания The Christian Science Monitor, приобретает новое звучание и предлагает обратить внимание на опыт французских вооруженных сил, которые пытаются найти некий срединный путь между секуляризмом и религией. "Реальное время" предлагает ознакомиться с переводом статьи.
Резкие ограничения вероисповедания в общественной сфере усилили напряженность в отношениях с мусульманским населением. Но в вооруженных силах дела обстоят немного иначе.
Кабинет Абделькадера Арби довольно типичен для военнослужащего Франции, с его просторным столом, французским флагом высотой до потолка в углу и портретом президента Франсуа Олланда, прикрепленным к стене.
Но время от времени кабинет служит необычной для государственного учреждения цели: когда армейская молельная комната недоступна, кабинет становится импровизированной мечетью для солдат, которым негде молиться.
"Очевидно, что солдатам необходимо научиться жить вместе, но иногда им просто неудобно и непрактично молиться", — говорит г-н Арби, первый мусульманский капеллан французских вооруженных сил, который вот уже 11-й год находится в этой должности. Солдаты зачастую живут группами до шести человек и работают на открытом воздухе в течение дня, что может быть проблемой для практикующих мусульман, пытающихся соблюдать необходимые пять ежедневных молитв. "Они приходят сюда молиться, чтобы никого не беспокоить".
В стране, которая борется со страхом радикализации и восприятием того, что ее определение секуляризма является синонимом исламофобии, военные предлагают модель принятия религиозной свободы без полного отстранения ее в публичной сфере.
Хотя теоретически капеллану запрещено руководить государственной школой или административным зданием, церковь и государство все еще неразрывно связаны в армии. А в последние годы правительство работает над тем, чтобы религиозные свободы распространялись на все большее число молодых мусульман, вступающих в армию.
"Эти солдаты просто хотят выполнять свою работу, полностью уважая свою религию", — говорит Арби. "Они наконец-то чувствуют, что с ними обращаются одинаково. В конце концов, все здесь борются за одно дело — за Францию".
Французские военные капелланы — еврей, мусульманин и католик. Фото: wikiwand.com
Разрешение солдатам молиться по военным причинам не обязательно будет шокирующим, за исключением того, что Франция — это страна, которая гордится своими строгими законами о секуляризме, или laicité.
Франция упорно боролась, чтобы поддерживать laicité, в том числе путем запретов на ношение бросающихся в глаза религиозных символов в школах с 2004 года и паранджи в общественных местах с 2010 года.
Однако положение закона 1905 года об отделении церкви от государства предусматривает, что правительство обязано предоставить доступ к назначенному государством капеллану людям, содержащимся в государственных тюрьмах, больницах и школах-интернатах. Одним словом — везде, где у человека нет свободного доступа к традиционным религиозным сооружениям.
Закон 1905 года аналогичен закону 1880 года, который предоставляет те же права военнослужащим французской армии. В настоящее время в вооруженных силах насчитывается 38 мусульманских капелланов, а также более 200 капелланов католической, протестантской и иудейской конфессий.
"Религию нельзя практиковать во многих местах Франции, но для тех, кто не имеет всех своих прав, религия — это способ вернуть им эту свободу", — говорит Валентина Зубер, профессор религиоведения Парижской школы перспективных исследований (EPHE).
Однако данное положение относилось не ко всем и не всегда. В то время как солдаты-христиане и евреи могли посещать молельные залы и имели своих капелланов на территории службы, солдаты-мусульмане были в значительной степени исключены из религиозной жизни. Это положение сохранялось даже через 100 лет после того, как закон о религиозной свободе позволил военным иметь своих священников.
Практикующие мусульмане были вынуждены скрывать свои ежедневные молитвы до того, как Арби прибыл в военный форт Винсеннес на окраине Парижа в 2005 году, и у них было мало возможностей для спасения, когда они сталкивались с расистскими шутками, оскорблениями или чувством изоляции.
Но такое поведение сегодня неприемлемо из-за растущего мусульманского контингента армии, который составляет от 10 до 20 процентов французских военнослужащих. Поводом для назначения мусульманских капелланов послужило исследование 2004 года, показавшее, что в армии по отношению к иммигрантам во втором поколении особенно широко распространена религиозная дискриминация.
Самир, солдат с юга Франции, марокканец во втором поколении (идентификационные данные были изменены для защиты его анонимности), был практикующим мусульманином, когда он впервые поступил в армию в 2005 году. Хотя его религиозная практика сейчас распространяется только на воздержание от употребление свинины, Самир говорит, что он увидел разницу между жизнью с религиозными свободами и без них.
"Десять лет назад мусульмане просто не исповедовали свою религию на базе", — говорит Самир. "Офицеры не хотели этого видеть".
И хотя расизм и религиозная дискриминация все еще существуют в рядах солдат (Самир говорит, что недавно он слышал, как молодой офицер ругал мусульманского солдата за молитву в его комнате), отношение к североафриканским и черным солдатам улучшается. "Это новое поколение солдат очень разнообразно, и все меняется к лучшему, даже если эта эволюция происходит очень медленно".
Поскольку мусульманские капелланы прибыли на базу, солдатам разрешено молиться в своих комнатах, при необходимости консультироваться с капелланами и выбирать пакеты с халяльной едой во время заграничных миссий. Некоторые капелланы помогают организовать ежегодные поездки в Мекку для совершения хаджа. Но в остальном секулярные законы страны применяются так же, как и законы о публичных местах — никакой внешний религиозный символизм не допускается.
"Мы не можем сказать ничего очевидного о нашей религии", — говорит Самир. "Никаких цепей, никаких бород — мы должны оставаться нейтральными. Единственное место, где мы можем молиться — это военная часовня или наша спальня".
Фото: csmonitor.com
Поддержание баланса между открытой и частной религиозной практикой и средним подходом к оказанию поддержки — капелланы не имеют права обращать в свою веру — может быть тем, что поддерживает функционирование военной версии секуляризма. В отличие от государственных и административных зданий или школ, где дебаты относительно секуляризма вызывают глубокую напряженность, религиозные обряды в вооруженных силах, как правило, не вызывают подозрений или скандалов.
Перемещаясь между публичным и частным, военные позволяют людям исповедовать свою религию, если это не нарушает общественный порядок — первоначальное определение laicité.
"Среда военных, кажется, является тем местом, где нейтралитет и свобода наиболее уважаемы во Франции", — говорит Зубер.
И поскольку государство финансирует военных капелланов, в стране, где правительству запрещено финансировать религиозные учреждения или служащих, сама религия получает определенное присутствие и доверие, добавляет она.
"Наша нынешняя система laicité не позволяет нам применять аналогичные правила где-либо еще, — говорит Зубер, — но, возможно, если бы роль капелланов была лучше понята, это изменило бы менталитет людей. На данный момент нет политической готовности сделать это".
Умеренный подход также можно рассматривать как попытку сдержать радикализацию. В то время как у Франции были проблемы с радикализацией своих тюрем, примеры в вооруженных силах остаются редкостью. Тем не менее, Арби говорит, что даже если он редко видел, чтобы солдат проявлял признаки радикальных мыслей, его роль — сохранять бдительность, особенно после террористических атак, которые произошли в январе и ноябре прошлого года и оставили во Франции глубокую травму.
"Любой может сойти с рельсов, но это не мусульманская проблема", — говорит Арби. Когда в 2012 году Мохаммед Мера устроил перестрелку в Тулузе, двое из трех убитых солдат были мусульманами. "Это французские солдаты, и, хотя это может быть трудно запомнить, ислам не "иностранная" религия. Отношения между исламом и Францией имеют огромную историю".
Пока Франция продолжает спорить о балансе между продвижением секуляризма и противодействием исламофобии, Арби говорит, что возможность для мусульман в армии свободно практиковать свою религию является страховкой от мусульманского недовольства, переходящего в радикализм. По его словам, лучший подход к вещам — это как в воспитании детей: одинаковое отношение к каждому человеку, что является основополагающим фактором.
"Наша работа — вести войну", — говорит Арби. "Но, если солдаты не будут чувствовать себя равными между собой, эта война может повернуться вовнутрь".