Что искал СССР на других планетах

.bq { background: #f9f9f9; border-left: 5px solid #ccc; margin: 1.5em 10px; padding: 1em 10px; quotes: "\201C""\201C""\201C""\201C"; float:right; width:200px; font-size:1.4em; } .bq:before { color: #ccc; content: open-quote; font-size: 3em; line-height: 0.1em; margin-right: 0.25em; vertical-align: -0.3em; } .bq p { display: inline; } О том, как СССР изучал планеты солнечной системы, как происходила космическая гонка с США, есть ли во вселенной разумная жизнь и нужно ли колонизировать другие планеты «Ридусу» рассказал один из создателей советских автоматических межпланетных аппаратов, исследовавших поверхности Луны и Венеры, сотрудник АО Бызфт с«Российские космические системы» Рудольф Бакитько. — Рудольф Владимирович, вы принимали активное участие в программе освоения Венеры. Эта планета была для советской космической программы следующей ступенью после Луны? Была задача, был энтузиазм, находились и пути решения сложных моментов — Нет, эти программы шли параллельно. К 1961 году, когда стартовала первая автоматическая станция к Венере, у нас уже был накоплен опыт работы по лунной программе. Тогда она была в самом разгаре, хотя до первой мягкой посадки на спутник Земли оставалось еще 5 лет, а до первого лунохода вообще — 10. — Луной и Венерой изначально даже занимались разные КБ. Радиолинии для лунных аппаратов создавали в нашей организации, а для Венеры — в СКБ-567. Потом наши организации объединили, и у нас оказались и Луна и Венера. А головной организаций сначала было ОКБ-1, а потом — НПО им. Лавочкина. — «Лунный» опыт пригодился? — Как сказать. Отличия весьма существенные. Расстояние почти в 1000 раз больше. Это другой диапазон радиочастот, другие методы передачи и приема информации, более мощные наземные средства. Тогда же все было впервые, готовых решений не было. Не было и наземных мощных антенн космической связи. — С Луной работали с антенн в Симеизе и в Симферополе, но для Венеры и Марса их было недостаточно. Пришлось срочно создавать новые антенные системы. Первая дальняя космическая связь у нас создавалась буквально из того, что было под рукой. — Вас торопили? Мы все налаживали и испытывали, за 1,5−2 года ... Сейчас такие сроки немыслимы не только в России, но и нигде в мире — Была задача, был энтузиазм, находились и пути решения сложных моментов. К примеру, для строительства первых антенн дальней космической связи в Евпатории использовали сваренные друг с другом корпуса списанных подводных лодок, а двигало антенну поворотное устройство от орудия одного из пошедших на утилизацию крейсеров. Только через 20 лет, в конце 1970-х поблизости была открыта новая 70-метровая антенна для работы с аппаратами в дальнем космосе. — Как вы себе тогда представляли Венеру? — Мы тогда ничего толком о ней не знали. Боялись, что аппарат просто утонет, если там, например, океан. Мы ждали любого исхода, хотя и в глубине души рассчитывали на твердую поверхность. Мы видели только венерианские облака. Что там под ними никто не знал, и ждать можно было чего угодно. Человечество только начало летать в космос, полеты на Луну еще были фантастикой, а тут планета, которая от Земли на расстоянии в сотни миллионов километров находится — конечно, мы были готовы к любым открытиям. — Если посмотреть хронологию, то получается, что автоматические станции отправлялись практически каждый год. Чем объясняется такой высокий темп работы? — К планетам аппарат можно отправлять только в определенные «окна» — это зависит от расчета траекторий полета и расстояния от Земли, которое меняется. В случае с Венерой такое «окно» наступает где-то раз в полтора года, и мы старались не пропускать ни одной возможности. — Работали очень эффективно. — Тогда не было никаких бюрократических волокит с комплектованием и закупками — ничего такого мы даже не знали. Мы разрабатывали конструкторскую документацию, отдавали её на завод, а завод нам быстро все изготавливал. Мы все налаживали и испытывали, за 1,5−2 года создавая новую аппаратуру, и сопровождали её до конца полёта. Сейчас такие сроки немыслимы не только в России, но и нигде в мире, даже несмотря на развитие технологий. — В СССР было создано около 20 аппаратов для исследования Венеры. Какие миссии вам запомнились больше всего? Когда аппарат передал первую панораму, и мы ее увидели — все просто ошалели, по-другому и не скажешь. Ощущение, будто мы заглянули в другой мир. — Каждая миссия была важна, даже неуспешная. Каждая немного приближала ученых-планетологов к пониманию устройства Венеры, а нас — к созданию приборов необходимых для кульминации такого рода миссий — мягкой посадке и передаче данных с поверхности. Произошло это в 1975 году, когда сразу две станции — «Венера-9» и «Венера-10» совершили посадку на поверхность этой планеты и около часа вели передачу научных данных. — Это был очень сложный с точки зрения радиотехнической части перелет. Сначала станции вышли на орбиту Венеры, а затем от них отделились спускаемые аппараты. Фактически мы вывели на орбиту другой планеты спутники-ретрансляторы сигнала, работающие в связке с опустившимися на ее поверхность станциями. — Для чего потребовалась такая сложная схема? — Передавать с поверхности Венеры сигнал на Землю невозможно — расстояние большое и потребовалась бы слишком большая антенна. На спутниках-ретрансляторах такого ограничения не было, там стояла большая остронаправленная антенна с необходимым коэффициентом усиления, которая и передавала данные на Землю. Антенны спускаемых аппаратов были совсем небольшие, но до орбитальных станций было недалеко, и сигналы шли «наверх» быстро. На орбите все обрабатывалось и уже оттуда передавалось на Землю. Все получилось очень удачно, ни одного серьезного сбоя не было. — А на спускаемые аппараты команды передавались тоже через спутник? — На спускаемом аппарате были только передатчики — приемников не было — команды он не принимал. — Почему? — Температура на поверхности Венеры достигает 400 градусов Цельсия, а давление порядка 100 атмосфер. А в таких условиях аппарат не может «прожить» достаточно долго, чтобы выполнить какие-то команды с Земли. Пока будет идти команда и подтверждение выполнения, он «сгорит». Поэтому все шло по программе — в автоматическом режиме и сработало просто идеально. Когда аппарат сел, фототелевизионное устройство начало «обзор» и включился передатчик. — Кстати, для надежности сделали два передатчика, работающие на разных частотах, чтобы независимо «гнать» информацию по двум каналам на случай, если один из них выйдет из строя. Сработали оба. — Когда аппарат передал первую панораму, и мы ее увидели — все просто ошалели, по-другому и не скажешь. Это же были первые в истории человечества фотографии, переданные с поверхности другой планеты! Ощущение, будто мы заглянули в другой мир. — Какие при этом были эмоции? — Все было очень живо. Это происходило в Крыму, в Евпатории, в центре дальней космической связи с большой 70-ти метровой антенной. Главным по этой тематике был Владимир Павлович Пантелеев из НПО Лавочкина. Активный, веселый человек, на гитаре играл, песни пел. Когда все это сработало, он вскочил на стол, стал отплясывать прямо на столе чечетку и кричать: «фантастически»! Такие были эмоции! — А что вообще советские ученые искали на других планетах? Была ли конкретная цель у межпланетных программ? — Искали возможность лучше понять как устроены планеты, в том числе и наша Земля. Мы до сих пор мало знаем о планетах — их эволюции, о физических процессах, которые на них происходят. Мы видим много звезд и можем наблюдать их в разные периоды развития. Планеты же в основном излучают только отраженный свет, поэтому с Земли мы можем наблюдать совсем небольшое их количество. Чтобы серьезно изучать их — нужно отправлять к ним автоматические аппараты. — Когда вы ждали первую информацию с Венеры, вы не надеялись, что ваш аппарат найдет там какие-то разумные формы жизни? Вообще, как вы думаете, есть ли в космосе жизнь? — Сейчас тема внеземных цивилизаций уже практически не обсуждается. В 60-е и 70-е, она была более интересна общественности и по ней было довольно много публикаций. Был такой, астрофизик академик Иосиф Самуилович Шкловский, выпустивший несколько книжек на эту тему. Он был один из самых активных движителей этих исследований. Исследовать Венеру интересно хотя бы для того, чтобы понять, что ждет нашу планету через миллионы лет. — Иосиф Самуилович проанализировал возможность существования внеземной жизни с научной точки зрения, опираясь на данные исследований. Он просчитал все, исходя из того, какие звезды благоприятны для наличия планетных систем, наработал огромную статистику и проанализировал результаты. — В итоге, вся эта деятельность завершилась одной статьей, которую он опубликовал в журнале «Вопросы философии». В этой статье он подвел итог всем исследованиям, придя к выводу, что мы во вселенной одни. И это написал Шкловский, который знал о космосе несравнимо больше других. — Что, на ваш взгляд, будет представлять для человечества основной интерес в Солнечной системе в ближайшие годы? — Самая интересная сейчас планета — это Юпитер. Ей уже занимаются европейцы и американцы. Юпитер интересен тем, что он активен. Это не просто холодная планета, которая светит отраженным светом Солнца, на нем происходят свои внутренние процессы. Он активно излучает в радиодиапазоне. Юпитер интересен с точки зрения физики происхождения всей нашей Солнечной системы. — По-прежнему весьма любопытна и Венера. Она близка по своим характеристикам к Земле, но отличается очень мощной атмосферой, в которой происходят различные физические процессы. Чем она порождена, никто еще толком не знает. Исследовать Венеру интересно хотя бы для того, чтобы понять, что ждет нашу планету через миллионы лет. — Фантасты и некоторые ученые говорят о возможности колонизации землянами других планет, насколько это возможно, а главное — нужно ли? — Я не считаю это актуальным. Добывать там какие-либо ископаемые будет экономически не выгодно. Не думаю, что это что-то даст экономике. — Но сейчас принято считать, что в скором времени на Земле будут исчерпаны все возможные ресурсы и человечеству понадобится новый дом на какой-то другой планете… — Будут исчерпаны те ресурсы, которые мы используем сейчас. Но до этого могут быть найдены и созданы новые источники энергии, которые будут рассчитаны на использование других ресурсов, которые бесспорно есть. И это окажется проще, чем привозить откуда-то чего-то, что ценно и понятно сейчас, а потом может нам и не понадобиться.