Как легенды советской эстрады выживали в лихие 90-е: приходилось петь для новых хозяев жизни
В 90-е годы мэтры отечественной эстрады с растерянностью, болью и обидой смотрели на тех,кто приходил им на смену в теле- и радиоэфиры. Самые яркие звёзды советской эстрады и все, кто создавал историю лёгкого жанра, оказались в тяжёлой ситуации. Где пережидал безвременье Эдуард Хиль? А где Максим Дунаевский? Как пытались ломать лучший голос Грузии? Что не могли простить жёлтой прессе Валентина Толкунова и Николай Сличенко? Кто заказывал музыку в 90-е? И кто за неё платил? Почему выступать без "крыши" стало небезопасно? И как удалось тем, кто пережил 90-е, не потерять своё лицо и снова вернуться в строй?
"Это вообще не музыка…"
3 сентября 1990 года в подъезде многоквартирного дома в Москве было найдено тело автора и исполнителя популярных советских шлягеров - Евгения Мартынова. Эта новость застала врасплох и коллег, и поклонников Мартынова. Никаких следов насильственной смерти не было. Друзья и близкие музыканта утверждали, что его погубило время.
С середины 70-х песни Евгения Мартынова звучали на радио и телевидении в лучших музыкальных программах. Иногда этот успех выходил ему боком. Скромный парень из поволжского Камышина не привык к вниманию.
"Тётки пьяные в ресторане приставали: "Женя, спой для меня "Яблони в цвету", пожалуйста". - "Я обедаю. Я петь не могу". - "Ах ты..." И каскад ненормативной лексики", - вспоминает Ольга Краева, журналист.
Его жизнь начала меняться в конце 80-х, когда лирические песни, мастером которых он был, оказались больше не нужны.
"Он немножко растерялся под напором этих групп - "Комбинация", "Два кусочека колбаски". Соперничать с этими группами очень тяжело, потому что это совершенно другая музыка. Это вообще не музыка, полуграмотные тексты", - объясняет поэт-песенник Михаил Шабров.
Все новые произведения, которые Мартынов приносил редакторам новых радиостанций и телепередач, получали один и тот же приговор. Вместе с творческим кризисом наступили и экономические трудности. К началу 90-го года Мартынов практически остался без работы. И всё же летом 1990 года к Мартынову обратилось некое частное концертное бюро. Ему предложили выступить в крупных городах СССР. За 10 концертов обещали 10 тысяч рублей - огромные в то время деньги. Мартынов с энтузиазмом согласился. Договор подписывать не стали. Певец поверил честному слову организаторов. Залы были полные. А денег он не получил.
Мартынов подал на организаторов гастролей в суд. Но всем было очевидно: этот случай окончательно подкосил его душевное равновесие. Мартынов стал злоупотреблять алкоголем. Причём его собутыльниками становились случайные люди. 3 сентября 1990 года он выпил в автомастерской с механиками, которые чинили его машину, вечером отправился домой, но за несколько шагов до собственной двери упал.
"Эстрада всех достала к 90-м…"
Смерть Евгения Мартынова коллеги расценили как страшный символ смены эпох. У звёзд советской эстрады много претензий к 90-м. Те, кто вчера аплодировал известным исполнителям, теперь издевались над ними.
"Официальная эстрада у всех уже сидела в печёнках. Вот в костюмчиках обязательно, перед микрофончиком, ни шаг влево, ни шаг вправо, потому что расстрел. И вот это всё так людей достало уже к 90-м годам", - объясняет музыкальный критик Артур Гаспарян.
Вчерашние кумиры чувствовали растерянность, бессилие и, конечно, раздражение.
"Толпа-то всё равно хотела своих. Молодёжь хотела своих. И что бы я ни делал, как бы я ни подстраивался, я был не их человек. Появились люди, которые просто, знаете, скороспелки такие. Просто они заполонили весь этот мир эстрады. Ну это самодеятельность. Понимаете? Это ничего общего не имеет с настоящим искусством", - возражает Лев Лещенко.
Новое поколение с этим было не согласно. Они считали, что это мэтры слишком отстали от жизни. Сам Лев Лещенко пережил 90-е почти безболезненно. И в этом ему помог случай. Однажды он оказался за столом с вице-президентом большой нефтяной компании. Лещенко написал гимн для компании, а на полученный гонорар открыл своё концертное бюро и помогал другим артистам в организации гастролей в трудные времена. Впрочем не все захотели продолжать свою карьеру в новых условиях.
"Муслим Магомаев - он в одночасье сказал: "Всё, я не могу петь хуже, чем я пел", - рассказывает Лещенко.
Петь в новом стиле,чтобы быть ближе к современному молодому зрителю, предлагали многим певцам старой гвардии.
"Ко мне пришли и сказали: "Пожалуйста, поменяй свой жанр и поменяй своё отношение". Вот надо было такие песни петь - попсовые. Я сказала: "Я не могу". Как это я могла делать?" - вспоминает Нани Брегвадзе.
Самая известная грузинская певица Нани Брегвадзе, исколесившая вдоль и поперёк с концертами весь Советский Союз, не по собственной воле вдруг стала домохозяйкой.
"Очень плохое время, очень, очень. Страшнее ничего я не могла представить. Я не могла никуда ездить. Я года полтора вообще ничего не делала. Моё искусство никому не нужно было. Очень переживала я, потому что никто не приглашает. Я как будто куда-то вниз пошла", - рассказывает она.
Рушились связи и привычный уклад вещей. Многонациональной советской эстрады больше не существовало.
"Просто поменялся строй, поменялись отношения. И все республики стали самостоятельны. Россия стала Россией. Всё менялось. Если раньше концерт стоил три рубля, и весь город пришёл на концерт, а потом всё рухнуло. У людей денег стало меньше. И, конечно, гастроли по стадионам прекратились", - объясняет певица Анна Вески.
"Разводили курей, был огород…"
Площадки, на которых выступали артисты, закрывались или превращались в вещевые рынки. А сбережения, которыми звёзды эстрады собирались обеспечить себе безбедную старость, таяли на глазах. Певица Ольга Воронец оказалась, пожалуй, самой невезучей среди своих коллег по сцене. Тяжёлые времена она начинала ощущать постепенно. Кроме того, что уже отснятые номера вырезали с телеэфиров, один за другим отменялись запланированные выступления по всей стране.
"Вчера рукоплескал Октябрьский зал в Ленинграде, а потом ей говорят: "Вы знаете, на вас очень мало билетов продано. Мы решили концерты отменить", - рассказывает конферансье Юрий Доронин.
Первое время Воронец думала, что это просто чёрная полоса, и за ней вскоре наступит светлая, даже шутила по этому поводу. Но в 1991-м стало не до шуток. В январе Михаил Горбачёв объявил о денежной реформе.
Ольге Воронец тогда было 64 года. Свои сбережения, как и большинство граждан СССР, она хранила на сберкнижке. Спасти накопления Воронец не смогла. У неё было "на книжке" около 120 тысяч. После деноминации это уже были не деньги.
Впрочем у пенсионерки Воронец был молодой, на 12 лет её младше, муж - Владимир Соколов, который в 90-х занялся бизнесом. И певица не бедствовала. Однажды домой к народной артистке пришли незнакомцы и сказали, что Владимир на своём автомобиле сбил человека, и что для его спасения от ареста необходима крупная сумма.
"Она сняла все деньги. Подошёл человек. Она отдала ему все деньги. А через два часа муж приехал. Она говорит: "Что, кого ты там сбил?" Он говорит: "Да ты что!" Он так на неё ругался: "Ну как же ты могла отдать все деньги?" Это было, конечно, большим ударом для неё. Она настолько не ожидала, потому что всё-таки она была, скажем так, любимица народа", - говорит Юрий Доронин.
Одной из тех, кто поддерживал Ольгу Воронец в трудные минуты, была её коллега - певица Александра Стрельченко. Ей и самой приходилось нелегко. Проблемы были такими же: нет концертов, нет денег. Но Стрельченко не унывала.
"Александра Ильинична со своей сестрой... У них домик был в Подмосковье. Они разводили гусей, курей и так далее. У них огород был", - рассказывает певица Надежда Крыгина.
Свежие куриные яйца и то, что удавалось собрать с огорода, народная артистка РСФСР продавала на колхозном рынке, ничуть не смущаясь своего звёздного статуса. Кроме того, Стрельченко в 90-е готовила еду на заказ для обеспеченных москвичей, среди которых были бизнесмены и политики. Шутили, что больше всех на советской эстраде Александре Стрельченко повезло с характером. Её никто, даже в самые тяжёлые времена, не видел в унынии.
"Ну, она мирилась, смиренная была - значит, такое время. Значит, надо выкарабкиваться, надо вот так вот. Вот это надо переждать, это надо перетерпеть. Да, будем делать так, что вот посылает господь, что надо делать это, я буду делать это", - говорит Крыгина.
Когда большой артист оставался без работы, страдали все, кто его окружал, - администраторы, костюмеры, гримёры и, конечно, музыканты. Баянисты, балалаечники, гусляры, сопровождавшие исполнительниц русских народных песен, - в 90-х их можно было встретить в самых неожиданных местах.
"Стыдно признаться — пришлось петь в бухгалтерии…"
В 90-е многие эстрадные артисты стали понимать, что надо или меняться, или уходить со сцены. Но были и те, кто сопротивлялся переменам до последнего. Один из самых популярных с конца 70-х годов советский вокально-инструментальный ансамбль "Ариэль" не выдержал новых веяний в старом составе. Руководитель группы Валерий Ярушин не рассмотрел перспектив в рыночной экономике, а предпочёл и дальше заниматься творчеством.
"Я расстался с группой, которая вдруг предъявила мне ультиматум, что мы не то поём, не то играем, хватит экспериментировать, надо зарабатывать и петь кабацкие песни. Ну, я, как художник: "Извините, ребята, мне с вами не по пути"" - вспоминает Валерий Ярушин.
Ярушин собрал новый коллектив и назвал его в свою честь - "Иваныч". Так по отчеству Валерия называли в музыкальном закулисье тех лет. Но стать таким же известным, как "Ариэль", "Иваныч" так и не смог. Ярушин с удивлением и ужасом открывал для себя новые правила, по которым отныне жила эстрада.
"Мне звонит один товарищ с телевидения: "Слушай, у тебя тут есть хорошая песенка такая, но нужна полторашка..." Как он сказал?.. А я: "А что такое полторашка?" - "Ну как? Полторы тысячи". Я говорю: "А иначе никак?" - "Нет, только так". Полторы тысячи рублей у меня вымогал. Пришлось отказаться", - вспоминает Ярушин.
Среднемесячная зарплата в СССР в 90-м году была около 300 рублей. Любимые народом артисты не зарабатывали больших денег. Поэтому полторы тысячи за показ на телевидении могли отдать немногие. Не вписавшись в новую московскую тусовку, бывший солист "Ариэль" Валерий Ярушин покинул столицу и уехал на родину - в Челябинск.
"Когда я жил на Урале, у меня не было ни концертов, ничего. Вот мне сейчас даже стыдно признаться, но пришлось даже работать в бухгалтерии. Мне сказали: "Бухгалтерша очень богатенькая хочет услышать твои песни". - "А каким образом?" - "Она заплатит тебе". Не буду сейчас говорить, какие суммы. Конечно, не баснословные, но, конечно, весомые. Три концертные ставки, как минимум, за концерт я получил. Так мне пришлось. А что делать? Ну бухгалтерия, большая комната. Я двухкассетник ставлю себе около уха и пою без микрофона этой бухгалтерше. Она сидит в кресле, такая вальяжная сидит. А я пою песенки под минус, который крутится, звучит за моим ухом", - рассказывает он.
Единственной возможностью хорошо заработать для вчерашних звёзд эстрады стали выступления перед новыми хозяевами жизни. С артистами они не церемонились. Однажды новый русский на корпоративе решил проверить: а не открывает ли рот бывшая "Ариэль" под фонограмму?
"Этот малиновый пиджак подходит ко мне, хватает мой микрофон, выхватывает и слушает: не плюс ли это? Потом опять отдаёт назад. Ну представляете! Ну каково мне было в этот момент? Это просто такой стыд!" - вспоминает Ярушин.
Наступая на горло собственной песне, артисты соглашались на любые предложения, просто чтобы прокормиться. В 1992-м Комитет по культуре и туризму Санкт-Петербурга возглавляла актриса Елена Драпеко. Она организовывала помощь бедствующим артистам всех жанров, в том числе и эстрадного.
"Я поехала в "Диетторг", разжалобила руководство. И они нам дали сливочное масло. Они нам дали курей, этих синих куриц, таких страшных. Поставили весы. И артистки развешивали этих куриц по пакетикам. И мы нашим коллегам это продавали, потому что у нас денег тоже не было. Но и купить же было ничего нельзя", - рассказывает Елена Драпеко.
В те годы было обычным делом - встретить на улицах города советскую эстрадную звезду, например, Людмилу Сенчину, с продуктовым набором.
"Она несёт авоську. И из авоськи торчат вот такие куриные лапы с когтями. И вот она идёт, у неё такое счастливое лицо - вот повезло, достала", - рассказывает сенатор Людмила Нарусова.
Но настоящей удачей было приглашение выступить перед новыми русскими. Иногда звёздам платили просто за то, чтобы они пришли в гости. А хозяева потом хвастались перед братками. В эстрадный обиход тогда вошло слово "спонсор". В 90-х его часто ставили рядом со словом "бандит".
"Был один спонсор. Он бил себя в грудь кулаком и говорил: "Лена, я ворюга. Лена, я ворюга". И ему было так стыдно, что он ворюга. Я говорила: "Бог тебя простит, если ты сейчас накроешь мне банкет для звёзд". Накрыл стол в ресторане. Артисты все пришли. Через пять минут на столе ничего не было. И я его пинаю в бок, говорю: "Накрывай по второму разу". И он ещё раз накрывает то же самое на стол. Все были такие голодные!" - вспоминает Елена Драпеко.
Все традиции эстрады в 90-х постепенно уходили, уступая место шоу-бизнесу. И свою долю в этом бизнесе хотели застолбить самые разные люди.
"15 тысяч долларов вкладываешь, это мне продюсеры рассказывали, через пару месяцев ты уже 30 вынимаешь оттуда. Поэтому, конечно, артисты молодые приносили инвесторам деньги, определённый доход", - рассказывает журналист Владимир Полупанов.
"Давай мы тебе машину угоним?"
Юрий Лоза в 90-е годы тоже пел для самых разных зрителей. На магнитофонных записях с его композициями заколачивали хорошие деньги первые советские кооператоры. И криминальные авторитеты относились к Лозе с уважением.
"Ко мне однажды подошёл человек, повесил цепочку, говорит: "Это от пацана нормального. Пацана грохнули. Он твои песни очень любил петь. Вот от него цепь осталась. На тебе". Я говорю: "Да не надо. Зачем мне чужую карму на себя навешивать?" – вспоминает Лоза.
За кулисами нового русского шоу-биза шептались, что криминал ставит успешных артистов на счётчик. Рассказывали, что у некоторых исполнителей есть своя "крыша", и что бандитам надо обязательно отстёгивать.
"Отстёгивать можно только с больших прибылей. Если у вас их нет, то с чего отстёгивать? Ну вот я заработал денег, тут же купил студию. Я же не стал показывать, что у меня есть деньги. Я ездил на обычном автомобиле. У меня тогда была "шестёрка", по-моему, "Жигули". Подходит человек, говорит: "Юра, давай тебе машину хорошую украдём. Чего ты ездишь на такой фигне? Ты же уважаемый человек. Скажи, давай я тебе любую украду". Я говорю: "Да вы что, ребята! Чтобы я на ворованной машине ездил?" – открещивается Лоза.
Некоторые артисты стали нанимать частную охрану. Одним из первых, кто появлялся в публичных местах только с телохранителями, был Игорь Тальков.
"Я думаю, что если бы у Талькова не было охраны, он был бы жив до сих пор, потому что охранники пошли разбираться, понты колотить. И он выскочил туда. И конфликт этот весь разгорелся именно потому, что охранники его раздули до стрельбы. Попытки обезопасить себя ни к чему не приводили. Ты же не можешь держать целую дивизию, чтобы тебя охраняла", - рассуждает Юрий Лоза.
"Всех интересовало, сколько мужей у Пугачевой"
В условиях, когда эстрада стала бизнесом, новые артисты старались защищать свою жизнь и доходы. А старая гвардия в растерянности пыталась сохранить всё, что им было дорого, и не понимала, почему новое поколение отворачивается от них.
"Валентина Толкунова сокрушалась, говорила: "Меня не крутит ни одна радиостанция". Я ей говорю: "Есть радиостанция, посвящённая хард-року. Есть радиостанция, посвящённая танцевальной музыке. Есть радиостанция, посвящённая поп-хитам. Вы в каком-то из этих форматов?.. Как вы себя мыслите со своей песней на радиостанции, которая крутит тяжёлый рок?" – говорит Артур Гаспарян.
Валентина Толкунова очень остро переживала происходящие на её глазах перемены. Единственная вольность, которую обычно статичная певица позволила себе, это немного пританцовывать на "Песне года - 85". Это было так неожиданно, что на следующий день Толкунову обсуждала вся страна. В редких интервью певица резко высказывалась о новых нравах на эстраде, особенно негодовала, когда видела, что на сцену выходили почти обнажённые люди.
"Советская эстрада была асексуальной. То есть все какие-то застёгнутые, всё очень чопорно. А в 90-е годы это была настоящая сексуальная революция - короткие юбки, максимально оголённое тело, наряды совершенно неприличные и непотребные для сцены, совсем будуарные, что ли, тряпочки такие, знаете, еле-еле прикрывающие интимные зоны. Беспредел, который творился на сцене в 90-е годы, я такого не припомню", - говорит Владимир Полупанов.
Толкунова отказывалась от редких предложений участвовать в концертах с молодёжными группами и практически перестала выступать в Москве. Но настоящим ударом для Валентины Толкуновой стала попытка журналистов сделать достоянием гласности проблемы с законом у сына певицы. Она была одной из первых звёзд советской эстрады, в чью частную жизнь ворвалась жёлтая пресса. "СПИД-Инфо", "Экспресс-газета", "Мегаполис-экспресс" - эти первые бульварные издания не щадили вчерашних кумиров и давали ответы на все вопросы, которые раньше были под запретом.
"В советские годы всех же дико интересовало, всё равно всех интересовало: а кто, а с кем, а как он, а чего, а сколько мужей у Пугачёвой? А слухи всякие ходили", - говорит Гаспарян.
Однажды Валентину Толкунову пригласили на центральный канал принять участие, как ей сказали, в программе про советскую эстраду. Но когда доверчивая артистка пришла в студию, всё пошло не так, как она ожидала. И её с ходу начали атаковать вопросами о сыне.
"Она говорит: "Володя, ты представляешь, они меня посадили на передачу, нацепили мне какие-то провода, говорят: "Мы вам присоединили детектор лжи. Мы вам будем задавать вопросы. Если вы будете неправду отвечать, детектор сразу же будет показывать, что вы врёте". Она говорит: "А почему вы меня не предупредили об этом? Я не согласилась бы никогда принимать участие в такой передаче". Она говорит: "Ну это же ужас! Как так можно?!" – вспоминает композитор Владимир Вовченко.
С тех пор Толкунова с недоверием относилась ко всем журналистам и старалась избегать любых встреч с ними.
В похожей ситуации оказался и самый знаменитый советский цыган, без которого многие годы не обходился ни один большой эстрадный концерт —Николай Сличенко. Таблоиды раскрыли семейную тайну. Сын Николая Сличенко был игроманом и просаживал деньги отца в казино, которые в 90-е заполонили Москву и Россию. Сличенко-младший доставлял родным много неприятностей. Отец то увольнял его из театра "Ромэн", которым руководил, то брал обратно.
Однажды сын Сличенко собрал со всех работников и актёров театра деньги на шубы, которые он обещал привезти из Греции, и исчез. И все эти подробности благодаря жёлтой прессе становились известны всем. Коллеги и родные прятали публикации от Сличенко. Но всякий раз находился тот, кто показывал ему очередной выпуск бульварной газеты.
"Все жалели Николая Алексеевича. И никто ему не говорил. А когда уже узнавал об этом, он плакал просто, просто дома на кухне плакал", - вспоминает племянница Сличенко Ольга Янковская.
Сличенко и без того с трудом выживал в 90-е. Отменялись его эстрадные выступления. А театр "Ромэн" оказался на грани банкротства.
"Надо же было шить костюмы, делать декорации. Это всё было не на что делать. И Николай Алексеевич даже свои деньги иногда вкладывал. В то время заработал инфаркт. Здоровье начало пошаливать у него. Конечно, вся эта ситуация перестроечная, она отразилась на его здоровье", - рассказывает Янковская.
Сличенко часто слышал, что выходом мог бы стать отъезд артиста из страны. Ведь у него была мировая слава.
"Ему предлагали в 90-е годы огромные деньги. Вывезти актёров предлагали в свой театр во Франции. И даже импресарио сюда приезжал за ними. В Италии ему тоже предлагали свой театр открыть. Он отказывался, несмотря на то, что в 90-е здесь было очень трудно", - говорит племянница.
"90-е погубили все"
Трудные решения приходилось принимать всем. Автор популярных эстрадных песен и музыки к кинофильмам Максим Дунаевский, оставшийся без возможности продолжать деятельность в Советском Союзе, решил попробовать свои силы в США и уехал туда почти на девять лет.
"Я просто уехал от 90-х годов. Это десятилетие погубило практически всё, что было сделано до тех пор. Ничего не происходит - не снимается кино, театр загнил. Причём это происходит мгновенно. У меня картинка очень мрачная, очень мрачная. Вот от этого я уехал", - рассказывает Максим Дунаевский.
Все советские композиторы в 90-е оказались не у дел. Каждый выходил из ситуации как мог. Автор десятков песен для лучших исполнителей страны, композитор Алексей Мажуков, в 90-е работал таксистом. Александра Пахмутова и её муж Николай Добронравов стали затворниками и писали в стол.
"Я мальчиком приходил на телевидение, и мне говорили: "Ой, Пахмутову нам не надо. Давайте что-то другое". Тогда модно было ругать всё советское, и всё, что было создано в Советском Союзе, всё было не так. Даже были моменты, когда Александра Николаевна мне говорила: "Брось нас. Не работай с нами. У тебя будут проблемы"" - говорит певец Юлиан.
Когда Максим Дунаевский приехал в Америку, ему организовали встречу с известным голливудским кинопродюсером. И тот, познакомившись ближе с советским автором, ахнул.
"Мне было сказано: "Вам уделят ровно 15 минут". Я просидел у него три с половиной часа, то есть до закрытия офиса я просидел, потому что когда на стол у него попали все мои диски, пластинки, статьи, журналы, газеты, фотографии, интервью, премии, и вот это всё попало к нему на стол, он обалдел. Он говорит: "У меня никогда такого не было, такого именитого человека в моём офисе из-за границы. По своему рангу вы должны получить очень хорошую, классную работу, а потому что вы здесь, вас не знают, то мне нужно начинать с вами сначала", - рассказывает Дунаевский.
В Лос-Анджелесе Дунаевский открыл свою собственную студию звукозаписи и продолжал писать песни, организовывал поездки из СССР в свою калифорнийскую студию любимым исполнителям, в том числе и Николаю Караченцову, с которым Дунаевский давно и успешно работал.
Соавтором Дунаевского в те годы стал Илья Резник. Он тоже в 90-е покинул Россию и в отличие от Дунаевского не рассматривал возможность вернуться обратно.
"Резник, который сказал, что больше никогда не приедет в Россию. Я ему сказал: "Илюша, ты здесь просто погибнешь". Моя страна всё равно навсегда оставалась эта. Я понимал, что моя публика здесь, мои зрители здесь, всё здесь моё", - говорит Дунаевский.
Когда Максим Дунаевский вернулся в Россию в 1999 году, то с радостью увидел, что, кроме новых артистов, на эстраде снова активно выступали звёзды советского периода, а старые песни переживали второе рождение.
"До чего докатился народный артист…"
Об отъезде Эдуарда Хиля из Москвы в Париж советские телезрители узнали от корреспондента ленинградской программы "600 секунд" в 1990 году. У репортажа был обличающий тон. Авторы говорили, что с подмостков советской эстрады Хиль ушёл во французский кабак. Только позже выяснилось, что хозяйка заведения отказалась пустить внутрь журналиста из Ленинграда.
"Поскольку он был одет в кожаную куртку, она сказала: "У нас так одеваются таксисты". Может быть, обозлённый, он сделал репортаж, что вот до чего докатился народный артист Хиль, поёт в кабаке", - вспоминает публицист Владислав Васюхин.
Советский певец Эдуард Хиль действительно пел в парижском заведении. Но корреспондент сгустил краски.
"Это кабаре. Это не ресторан. Ну, там, естественно, давали и икру, и шашлыки, и закуски, и, естественно, водку", - говорит адвокат Александр Добровинский.
Кабаре "Распутин" располагалось в престижном районе Парижа и пользовалось большой популярностью, достаточно сказать, что его гостем был президент Франции Франсуа Миттеран. Большую часть программы выступали цыганские исполнители. Работало заведение с 11 вечера до 3 часов ночи. Эдуард Хиль никогда не рассказывал, как он попал в "Распутин". Но факт остаётся фактом. Отказавшая в работе Кобзону и Розенбауму, владелица кабаре мадам Мартини приняла на работу ленинградского артиста Эдуарда Хиля на очень скромное жалованье. Мадам Мартини ничего не знала о прошлых заслугах Хиля,поэтому оценивала его по количеству спетых в шоу песен. Глаза ей открыл бывший главный режиссёр Таганки - Юрий Любимов, который привёл в кабаре гостившего в Париже поэта Евгения Евтушенко. И она предложила поднять ему жалованье, гонорар за выступление.
Но даже прибавка к жалованью не очень улучшила жизнь Хиля. Часть денег он отправлял жене и сыну в Россию. Сам же экономил на всём, даже на городском транспорте, в основном передвигался пешком. Когда к нему в гости прилетела семья, родные были шокированы условиями его жизни.
В Париже Хиль прожил около трёх лет и вернулся в Россию. А в 2010 певец прославился на весь мир с "Вокализом", который спел в 1967 году. Неожиданно старая песня покорила весь мир. Несмотря на то, что в ней нет слов, в настроении есть сила и оптимизм, надежда и упрямство - всё то, что помогло самому артисту и его коллегам пережить самые тяжёлые времена и вернуться на эстраду, не изменив себе.