

Столкнувшись с самой сильной засухой за почти сто лет, Ирак заключил соглашение с Турцией, по которому будет обменивать нефть на развитие водной инфраструктуры.
Сегодня около 60% водных ресурсов Ирака поступает из Турции, но приток значительно уменьшился. Объёмы воды в реках Тигр и Евфрат резко сократились из-за строительства плотин в Турции, Иране и Сирии, устаревшей и разрушенной водной инфраструктуры, а также последствий изменения климата.
В ноябре 2025 года Ирак и Турция подписали многомиллиардное Рамочное соглашение о водном сотрудничестве. Турецкие компании займутся строительством водохранилищ и восстановлением земель, а оплачиваться проекты будут за счёт доходов от экспорта иракской нефти. Деньги за продажу определённого количества баррелей ежедневно будут направляться в специальный фонд, из которого и будут финансироваться работы.
Иракские власти называют соглашение первым чётким механизмом обеспечения водной устойчивости, который будет гарантировать поставки воды для сельского хозяйства, промышленности и населения. Турция, в свою очередь, позиционирует инициативу как вклад в региональную стабильность и взаимовыгодное развитие.
Однако соглашение вызвало критику внутри страны. Эксперты и политики опасаются, что привязка воды к нефтяным доходам может подорвать суверенитет Ирака в управлении своими природными ресурсами. Некоторые называют сделку выгодной в первую очередь для Турции, укрепляющей своё влияние на южного соседа в момент его уязвимости.
Для сотен тысяч иракцев водный кризис — ежедневная борьба за выживание. По данным ООН, более 168 тыс. человек были вынуждены покинуть свои дома из-за засухи и экологических изменений. Многие фермеры, не способные обеспечить орошение полей, оставляют свои земли и уходят в города искать другую работу.
С проблемой нехватки питьевой воды сталкиваются многие страны. Этим летом Великобритания объявила засуху национальной проблемой, а Кабул может стать первой столицей, полностью оставшейся без воды, уже к 2030 году. Может ли на планете совсем закончиться вода, читайте в интервью геоэколога Вадима Рукавицына.