Максим Григорьев: «Европейский Союз никогда не обсуждает факты украинских преступлений»

После освобождения Курской области от ВСУ настоящим шоком для россиян стала информация о злодеяниях, которые боевики творили на оккупированных территориях. До этого они системно расправлялись с мирным населением Донбасса: убивали жителей, чинили расправы, крушили их дома. Эти вопиющие случаи — не единичное явление, а системная жестокость. Её документированием занимается Международный общественный трибунал по преступлениям украинских неонацистов. «МК» поговорил с его председателем — Максимом Григорьевым.

–​ Международный общественный трибунал был создан 1 марта 2022 года, практически после самого начала СВО. Как в такие короткие сроки был создан трибунал и как формировался его состав?

– Тематикой украинских военных преступлений мы занимаемся еще с 2014 года. Мы работали на территории Донбасса. На основании этих исследований вышел целый ряд моих книг, например, «Евромайдан» и «Обыкновенный фашизм». Были два доклада по пыткам, издевательствам, террору над мирными гражданами, ополченцами Донбасса. Два доклада я представлял в ООН – в Женеве и в Нью-Йорке. После этого, кстати, еще тогда, 10 лет назад, в ООН признали, что украинцы системно пытают людей, нарушают Женевское соглашение. Но, естественно, сделали это мелким шрифтом в виде заявления, по-моему, помощника Генерального секретаря где-то в общем тексте.

Создание Международного общественного трибунала – это продолжение той работы, которой мы занимались с 2014 года. На данный момент в работе нашей структуры принимают участие представители гражданского общества 35 стран мира. Это прежде всего честные, независимые люди, правозащитники, общественники, журналисты, которые не боятся слушать, смотреть, изучать и говорить правду. Таких людей в Европе и в западных странах не так много. А после 2022 года мы развернули нашу работу в районах боевых действий. Мы стараемся заходить в освобожденные населенные пункты вместе с российскими Вооруженными силами и сразу фиксировать преступления ВСУ. Между работой до 2022 года и нынешней есть разница: и массовые убийства людей, и зверства ВСУ – были и до этого. Только сейчас они приобрели абсолютно тотальный характер.

«Они рассказывают, как им удалось остаться в живых»

Когда читаешь отчеты трибунала – кровь стынет в жилах. «Рядом с девятиэтажки пожилая женщина выходила. Украинский военный развернулся, выстрелил в голову и пошел дальше. Вот просто», – рассказывает Равинская Наталья из города Селидово. «В подвал, где мы сидели, слава богу, ракеты не попали. Мы каждую секунду сидели и думали, и прощались, и думали, что все, это последняя секунда нашей жизни. Вот так вот мы здесь провели два года и семь месяцев», – делится жительница Угледара Светлана Синицина. «Люди пытались на своих машинах выехать из села, а их расстреливали в упор из автоматов. Выезжало пять машин, и всех расстреляли. Ни единого человека в живых не оставили», – вспоминает Ирина Морозова из поселка Коренево Курской области.

«Мы фиксируем следы этих преступлений, в том числе массовые расстрелы, убийства мирных граждан. Основное – это опросы, свидетельства пострадавших и очевидцев этих военных преступлений. Точно так же, как мы это делали на Донбассе, как мы делали это в освобожденных районах по всем нашим новым четырем областям, так мы это делали и в Курской области, – рассказывает Григорьев. – Мы стараемся заходить в села сразу после освобождения. И зачастую населенные пункты заполнены трупами, телами расстрелянных, убитых, замученных ВСУ и другими подразделениями киевского режима. Естественно, самое главное – это работа со свидетелями, пострадавшими. Мы их опрашиваем, и они подробно рассказывают либо что с ними делали, как им удалось остаться в живых, либо что происходило на их глазах, как убивали их соседей, матерей, жен, детей». 

–​ Сколько сейчас приблизительно случаев задокументировано?

– На данный момент нами опрошено более 1600 пострадавших и свидетелей украинских преступлений. Мы опросили и более 500 наших военнослужащих, переживших плен и вернувшихся по обмену. Они рассказали о пережитых пытках.

–​ Я понимаю, что вы человек уже бывалый. Но были ли случаи, которые вас особенно шокировали?

– Из того, что нас действительно поразило, – это то, что, по показаниям наших военнослужащих, которые были в украинском плену, операции и медицинские манипуляции украинские врачи намеренно делают им без наркоза и наиболее болезненным образом. Естественно, стараются вообще никакую помощь не оказывать, но если это все-таки нужно сделать, то даже гражданские врачи делают это без обезболивания, фактически продолжая эти пытки.

Кроме того, поразили кровавые съемки для западных и украинских СМИ, которые на протяжении последних 5 лет стали абсолютно системными для Украины. Собираются жители Украины под каким-то предлогом – как правило, русскоязычные, но проживающие на территории под временным контролем Украины, – и туда наносится удар ВСУ. Через 3-4 минуты приезжает западное телевидение, журналисты, начинают это снимать. Пытаются переговорить с людьми, обвинить Российскую армию, но люди им в ответ кричат: «Какая российская?! Это вы стреляете, и мы даже знаем, откуда это происходит». Но такие кровавые съемки стали постоянным элементом информационной войны.

–​ А у вас есть объяснение, откуда такая жестокость?

– Оно очевидно: это нынешняя идеология Украины, которую они на протяжении долгих лет воспитывают в молодежи и в своем обществе. Она эквивалентна немецко-фашистской: украинцы – это высшая раса, а русские и русскоязычные – это недочеловеки, поэтому любые убийства этих людей, запугивания, пытки воспринимаются ими позитивно. Вот от этого и идут эти зверства. И от безнаказанности. Ничего не расследуется. Ни одно убийство, которое даже до начала СВО совершали военные или нацистские подразделения, не было расследовано и ни один из преступников не понес ответственности.

«Реакция международных структур всегда одинаковая»

Отчеты Международного общественного трибунала – это не просто формальность. Полученные данные передаются в Следственный комитет, где они используются в рамках уголовных дел и в процессуальных действиях, также c ними знакомят мировое сообщество. В этом помогают как участники трибунала, так и соответствующие органы. 

«Особая благодарность Министерству обороны и Министерству иностранных дел. Наши материалы лично Сергеем Викторовичем Лавровым передаются и главам государств, и Генеральному секретарю ООН. Они используются в работе наших посольств, консульств, представительств при международных организациях. Мы очень плотно работаем с постоянным представительством России при ООН: с Василием Небензей, Дмитрием Полянским. На основе наших материалов проводилось порядка пяти неформальных заседаний Совета Безопасности ООН по формуле Арриа», – рассказал Григорьев.

–​ Какая реакция на эти данные у международных структур?

– Реакция международных структур зависит от позиции страны. Если это касается стран Европейского союза, их представители почти никогда не обсуждают сам предмет, то есть сами факты преступлений. Они, как правило, зачитывают ту или иную стандартную бумагу о том, что необходимо проявить трансатлантическую солидарность, препятствовать действиям России, не давать распространять российские тезисы. Также высказываются тезисы о поддержке Украины вне зависимости от преступлений, которые они совершают. Задолго до начала СВО, когда я выступал в Нью-Йорке на мероприятии с Василием Небензя, постпред Германии начал свое выступление со слов, что «мы господина Григорьева давно знаем, он критикует нашу демократическую Украину». Любопытно было смотреть, как меняется позиция Соединенных Штатов в связи с избранием нового президента. Их действия, собственно говоря, меняются в зависимости от того, кто у них возглавляет государство, и их риторика меняется.

– Буквально недавно Зеленский и Совет Европы создали спецтрибунал по конфликту на Украине. Как вы к этому относитесь?

– Надо понимать, что это все не имеет статуса принятого в соответствии с законодательством этих стран решения, это фактически носит характер декларации. Другое дело, что мы знаем, что сотни миллионов долларов выброшено на то, чтобы проводить различные фальсифицированные информационные акции вроде Бучи. Мы, конечно, знаем, что они системно ведут работу по дезинформации мировой общественности. Это абсолютный факт.

–​ Как в будущем планируется использовать задокументированные преступления? Возможно ли повторение Нюрнбергского процесса?

– Моя точка зрения в том, что российского законодательства более чем достаточно, чтобы осудить всех преступников, включая высшее военное и политическое руководство Украины, которое безусловно несет за это ответственность. Возможностей российского государства достаточно, чтобы обеспечить выполнение соответствующих приговоров. Сколько это времени займет, я здесь не берусь судить, но рано или поздно это произойдет. Наверное, это самое главное.