Украина — война или мир?

Существуют две противоречивые максимы. Первая: любая война заканчивается миром. И вторая: и война порой бывает важнее мира. С этих позиций подытожим мнения аналитиков, условно разведя их по принципу: «миролюбцы» и «милитаристы». Впрочем, те и другие считают себя, прежде всего, реалистами. Конспективно оценим их аргументы. Без намерения кому-то потрафить.

Четыре на четыре…

Из чего исходят «миролюбцы»? Первое: за три года и три месяца решены первоочередные задачи по обеспечению безопасности страны. В ее состав вошли регионы с преимущественно пророссийским населением. Крым перестал быть «политическим островом» и с севера примкнул к остальной части страны. Второе: американские гарантии на этот счет еще предстоит уточнить, но «вытеснить Россию» с контролируемых ею земель уже вряд ли удастся. Другое дело, что наше дальнейшее продвижение в центральную, тем более западную часть Украины неминуемо встретит ожесточенное сопротивление по бандеровской модели.

Отсюда — третье: нашим перспективным интересам не соответствует затягивание войны — на это специально делает ставку Запад, прежде всего Европа. В этих условиях не последняя роль принадлежит обещанному Трампом отказу Запада от антироссийских санкций. Четвертое: не упрощает наше будущее наметившаяся в странах Западной Европы новая фаза гонки вооружений. К ней наверняка примкнут и США. Нужно ли вспоминать о 80-х годах и последствиях явно затянувшейся по тому времени афганской войны?

Вот что по поводу сказанного думают «милитаристы». Первое: военно-полевая динамика подтверждает главное: линия боевого соприкосновения с каждым днем продвигается на Запад. Киевский режим — безотносительно численности спешно мобилизуемых украинцев и карательных мер — приближается к политическому краху. А именно действия Киева, начиная с нулевых годов, привели и к 2014, и 2022 годам. В этих условиях останавливаться на полпути, мягко говоря, недальновидно — чтобы не сказать жестче. Тем более что каждый отвоеванный нами километр сопряжен с потерями. Сегодняшнее положение дел обеспечено переходом наших войск к тотальному наступлению, чему предшествовало отражение украинского, фактически общенатовского, «контрнаступа». То есть при любых «но» русский «Филипок» оказался «страсть какой смышленый». Проще говоря, воевать мы научились, хотя нам предрекали иное.

Второе: Курская область, на которую коллективный Запад делал отдельную ставку (ценой до 80 тысяч украинцев), перестала быть фактором стратегического обмена территориями Украины и России. При этом Харьков, Николаев, Одесса скорее ждут российские войска, чем готовятся с нами воевать (кстати, образец русской речи в парижском Музее Человека представлен жителем Николаева). Третье: принципиальное обновление инструментария войны за счет дронов и запредельных способов терроризма обессмысливает само понятие линии фронта. Поэтому важно уничтожить центр принятия решений, а не его исполнителей.

Четвертое: история подтверждает — любые договоренности с Западом ситуативны. Рузвельт в июне 1945-го не соблазнился планом Черчилля обрушить на нас не только британские и американские войска, но и «трофейные» немецкие (план «Немыслимое»). Тогда Вашингтону была важнее победа над Японией. Без Москвы она бы стоила много дороже. Но ныне в головы большинства европейцев надежно вбит стереотип: «Россия нагло приближается к беззащитным базам НАТО». Иными словами, взаимно уважаемыми соседями нам еще долго не быть. Не нужно себя обманывать.

Разумеется, перечень доводов «за» и «против» можно продолжить. Но при этом возникает риск «размыть» главные — второстепенными. Никто не спорит и с тем, что переговорный опыт становится самостоятельным фактором глобальной политики.

Общие сомнения

Самое главное из них связано с тем, что любые западные предложения пока не стали строчками даже в проекте итогового соглашения. Да и рассуждения о справедливом мире слишком абстрактны: каждая сторона под справедливостью понимает свое. Попутные предупреждения Трампа об отказе от посредничества, если примиряемые стороны останутся на прежних позициях, подводят к мысли: переговоры и боевые действия могут продолжаться одновременно и долго. Скажем больше: переговорной суеты и громких заявлений пока больше, чем точек встречной заинтересованности всех сторон. Челночная дипломатия — это путь к переговорам, но не их финальный этап. Тем более что Европу, подчеркнем, устроит скорее продолжение войны.

Ситуацию еще более запутывает не исключаемое перенацеливание внимания на другие регионы и события: вокруг Ирана и (пока) Кашмира. Не далек от этого вечно бодрствующий Ближний Восток. Но основная внешнеполитическая проекция затрагивает стратегические интересы США, Китая и лишь в третью очередь Европы. Связка Китай—мусульманский мир актуальнее для западного мира, чем происходящее вокруг Украины. Тем более что союзниками Пекина все явственнее выступают не только Тегеран, но и Эр-Рияд с окружением. Следовательно — главный энергоресурс общецивилизационного значения. В связи с этим звучат и непривычные прогнозы: США будут спасать не абстрактную Европу, а позиции «Мистера Доллара». Здесь все более сложно, но и значимо, чем в любом кризисном регионе.

Поэтому не упрощают разговор и возможные перемены в подходах Вашингтона собственно к Европе. Пока наиболее зримой гарантией европейского послушания служит военный контингент США численностью до 90 тысяч постоянных военнослужащих. Это гораздо меньше, чем в напряженные (1950—1960-е) годы холодной войны. Тогда в Европе дислоцировались более 400 тысяч американских солдат. Но сокращение — из-за экономии средств — контингента США может привести к непредсказуемым последствиям для Европы. Самое тревожное из них — провоцирование прямого конфликта с Россией, например, через применение «грязной атомной бомбы» на территории Украины, и не только. Тем более что для нынешнего киевского режима это едва ли не единственный способ продлить свои дни. А заодно и сохранить статус-кво, приемлемый для готических столиц. Часто абсолютно отвлеченных от всего, что произошло на континенте за последние как минимум 80 лет.

Далеко не праздный вопрос вытекает из сомнений по поводу глубины российско-украинского кризиса, соответственно — способов выхода из него. Что это — полнометражная гражданская война или лишь столкновение политических систем? Пусть в обоих случаях и с опорой Киева на Запад. Без прояснения сути происходящего дипломатия не сработает. Пусть кто-то и считает, что все дело в интригах Лондона или Вашингтона. Но ситуация-то запущенней.

* * *

Подведем итог оптимистической нотой: многое из того, что происходит вокруг Украины, подводит к надежде, по меньшей мере, на перемирие. Но главное здесь то, что каждый день, пусть и без фанфар, мы продвигаемся по Украине. Иначе никакая дипломатия не стала бы политическим фактором. Что дальше — посмотрим.